Армия, ее праздники и будни

6 декабря страна отметила День Вооруженных сил Украины. Спокойно и без напряга он заменил советское 23 февраля, хотя есть люди, которые и в феврале отмечают. Есть еще День защитника Украины 14 октября, он успешно конкурирует с Днем ВСУ, но для наших воинов и двух праздников не жалко. О том, чем живет армия, как она менялась за последние годы, мы поговорили с нашим земляком Дмитрием Хохом. В сентябре он уволился из армии, отслужив три года, из них год и 7 месяцев – на «передке». Командовал зенитно-артиллерийским и противотанковым взводами в «нашем», «кировоградском» 34-м батальоне. Позывной – «Шатун». Звание – старшина. Имеет семь наград. Сейчас, спустя три месяца на гражданке, Дмитрий может говорить об армии спокойно, взвешенно, честно.

– Что происходит с нашей армией? Как за три года твоей службы она изменилась?

– Настолько существенные перемены, что все не расскажешь. Одеты, обуты, накормлены. В любом случае будут какие-то недовольные, они всегда и везде есть. Например, недовольные тем, что при попадании на ППД, пункт постоянной дислокации, перестают кормить в нерабочее время. То есть твое рабочее время с 8 до 5, и тебя кормят только обедом. Это логично, скажем, для нашего 3-го полка спецназа, все бойцы живут тут, завтракают и ужинают дома. Видимо, исходя из подобной ситуации, установлена эта норма. Но для нашей 57-й бригады – это проблема. Потому что ППД у нас не дома, а в Херсонской области, в Новой Каховке, Олешках и Новоалексеевке. И поесть в нерабочее время – это целая проблема. Новоалексеевка – и вовсе населенный пункт, не предназначенный для постоянного проживания большого количества приезжих. Негде жить. Это вообще железнодорожная станция, где люди пересаживаются на автобусы и могут в буфете перекусить.

И там нечего делать. Когда ты рядом с семьей, то твоя жизнь наполнена семьей, домашними заботами, а там время – пустое. Некуда себя деть. Даже летом, когда рядом море. А как попасть на это море? Не на чем добраться, там всего один ПАЗ до Геническа. А в санаторий не пойдешь ведь. К чести местных, которые на Арабатской стрелке сдают жилье, они почти всегда военных просто так пускают, уважают, я сам несколько раз ночевал, и на закрытые пляжи тоже ходил. Хотя и на свежем воздухе ночевать военному не проблема – спальник на песок, и всё! Достали сухпай, съели, и все нормально.

Еда, как ты там ни ешь, накапливается. Остаются консервы ящиками, печенье ящиками, и т.д. Когда сменяешься, ну сколько ты банок тушенки можешь с собой забрать? Даже на машине. К тому же там тушенка и сгущенка настолько везде и всюду, никто их видеть уже не может. А здесь, дома, это все котируется.

Кстати, качество той же тушенки очень выросло. Помню, раньше часто попадались банки с какими-то вываренными хрящами, сейчас вполне на уровне, настоящее мясо.

Когда стоишь на посту на «передке», то продукты выдают на 10 дней. И мясо, и рыбу, но их в первые же дни обычно съедают. Больше всего я прослужил на легендарном посту «Республика мост» в Песках, это под недостроенным мостом через искусственное озеро. Пески был очень богатым поселком, с базами отдыха, на том озере на гидроциклах катались. По сути, дальний пригород Донецка. О некоторых особняках нам говорили – это дом такого-то бывшего министра, это дом такого-то бывшего депутата.

Когда впервые я там заступил в 2017-м, то холодильника у нас не было, поэтому свежие продукты быстро съедали. Не было даже плиты, на костре еду готовили. Не было электроэнергии, точнее, со страшными перебоями была. Когда мы зашли во второй раз, то договорились, и нам сделали отдельную ветку электрическую. И два холодильника появились, электроплита, газовая плита. Мы оставили смене хорошее наследство. Спасибо волонтерам. Хотя здание как было фермой, так и осталось. Кровати из досок на кирпичах, дыры, завешенные одеялами… Но главное, что тепло.

Кто-то думает, что плиты и прочее можно было бы взять в брошенных домах. На начало 2017-го там уже ничего не было, все вынесли мародеры. Кстати, там же живет небольшое количество населения, несмотря ни на что. Так у них в домах все прибывает, они расстраиваются! А что – кругом стройматериалы всех видов в заброшенных и разрушенных домах, от кирпича до окон, ламината и т.д. Те, кто остался, живут за счет тех, кто уехал, в некотором смысле. И зарабатывают они на металлоломе, которого кругом навалом до сих пор. Европейцы по каким-то программам привозят местным кроликов, коз, чтобы разводили, мотокосы дают, чтобы траву на корм косить. Никто брать не хочет! Деньги давай! Бывает, что они жгут свои дома, чтобы получить компенсации от Европы…

Продолжая тему о переменах в армии. Тот батальон, в который я пришел и который есть сейчас, – это две большие разницы. Я когда шел, то все покупал себе сам – обувь, носки, трусы, термобелье. А сейчас у меня два шкафа забиты тем обмундированием, которое мне выдавали. При мне начали выдавать термобелье, раньше понятия такого не было.

Выдают на берцы такие типа бахил для грязи. Разгрузок не было, считалось, что все можно держать в подсумке. Сами себе покупали. Сейчас у всех качественная система поясной разгрузки.

Незадолго до увольнения мы получили 10 новых БМП. Новых! Не ремонтированных. Из Чехии. Они были на консервации. А чешская консервация разительно отличается от советской в лучшую сторону. Плюс они поставили свои двигатели, лучше советских. Хорошие машины. Есть американские «Хаммеры», британские машины «Саксон».

С топливом нормально, резину на технику поставляют регулярно.

– Помнишь, когда-то мы делали тут в городе пламегаситель для зенитки? Неужели там нет каких-то рембригад, там нельзя этого было сделать?

– Ну почему? Мы, кстати, его по месту здесь дорабатывали. Втихаря, одевшись по гражданке, спрятав гаситель, отвезли токарю на шахте в Селидово, и он нам доделал его. Местные не приветствуют такие дела. А военные ремонтники не могли помочь, потому что это не штатное изделие раз, а во-вторых, специалистов не хватает.

Качество обучения новых бойцов, конечно… Не понимаю, кто и чему их учит, к примеру, в Десне. Ко мне во взвод приходили ребята, которые снарядную ленту в зенитное орудие пытались вставить не с той стороны. А на чем учат?! Стреляем из орудия. Первый выстрел нормальный, дальше – резко уход в сторону. Спрашиваю: «какой настрел? (Сколько выстрелов произведено из конкретного ствола. – Авт.). – Говорят – 20 тысяч. А ресурс ствола зенитного орудия – всего 6 тысяч выстрелов! Как можно с таким учиться воевать?

Большущая проблема – смена поколений. Подавляющее большинство нашей техники – это советские ГАЗ-66 и ГАЗ-51, молодые совсем не разбираются в них. И не понимают их возможностей. В Десне видел «шишарик» (ГАЗ-66. – Авт.), весь обвешанный листами брони – кабина, даже колеса. Я в шоке был. Говорю им: «Ребята, а как вы сматываться будете?» Ведь суть нашей работы – подъехал на позицию, прицелился, выстрелил, и сразу – сматываться, потому что твое расположение уже засекли, всё. А они с этой броней куда уедут черепашьим ходом? Накроют сразу.

Хотя сейчас почти везде полностью переходят на работу с закрытых позиций. Не видно вспышки, и звук рассеянный. А попадать по противнику можно.

– У тебя на армейских фото так много собак и кошек. Однополчане?

– Каждая собака – это звоночек. Лучшая сигнализация, что к тебе кто-то ползет. Они часто гибнут под обстрелами, да и от болезней. Собачья чумка. Хотя одну собаку мы вылечили чистым спиртом, в глотку вливали! На растяжке, помню, контузию одна собака получила, но выжила.

А кошки – там же мышей немерено в этих условиях! Без кошек никак.

– А почему у тебя позывной «Шатун»? Ты вроде не из таких.

– Дело в моем предшественнике. До меня взводом командовал уникальный человек по фамилии Шатов. Он жил в Шотландии, был женат на шотландке, был директором СТО, но, когда началась вой­на, вернулся в Украину и пошел ее защищать. Его позывной был «Шатун». И когда я его менял, то оставили тот же позывной для связи «Шатун», чтобы не менять, не было путаницы, и так и ко мне оно перешло. Хотя чаще меня называли «Витальевич». А у шотландца, кстати, семья развалилась, он сейчас в Сумах живет.

– А каким образом у тебя служили пацаны по 18-19 лет? Вроде бы срочников в зону боевых действий не отправляют?

– А им после учебки иногда создают такие условия, что некоторым проще контракт подписать.

– Бумажной писанины много было у тебя, как командира?

– Это просто ужас, даже вспоминать не хочется! А когда я уже уходил, начали говорить, что будет учет каждого патрона и снаряда, надо будет собирать гильзы и за каждую отчитываться. И это на вой­не, а не в тире. Дурдом…

– Воруют ли в армии?

– Еще как! Например, как-то раз всему нашему батальону не выдали за 10 дней продовольствие и питьевую воду. Понятно, с голоду не умерли, запасы были, плюс волонтерская помощь. Но кто-то же куда-то пристроил эти продукты. Кстати, волонтерская помощь тоже разворовывается неслабо. Надеюсь, никто не думает, что это украл Порошенко?

Бойцы воруют планшеты, ноутбуки, бинокли. Да что говорить, я еще не успел уехать на дембель, а из моего бронежилета украли пластины. Хороший был бронежилет, английский, волонтеры подарили. Я бы его забрал, но уже не было смысла. Я забрал со службы бинокль. Это был уже второй мой, первый мне подарила семья Онулов, второй – волонтеры из Литвы. Он нигде не числится. Кстати, склады заполнены штатными биноклями, навалом. Но никто не хочет их брать. Потому что будут числиться на тебе. Треснуло стекло – и все, могут вычесть с тебя в десятикратном размере за порчу имущества. Поэтому никто их и не берет.

– Вижу на фото гражданские машины в расположении.

– Так это там покупали. Надо же как-то добираться до того же Селидово, не поедешь же на «бэхе». Машины там стоят намного дешевле, чем везде, от них избавляются хозяева, есть брошенные, есть и просто «отжатые», а что – техпаспорт есть, и всё. И пусть попробует житель Донецка что-то доказать в Украине по машине… Ездят и просто на машинах без документов, без регистрации.

– Что будет с армией дальше?

– Сейчас самая большая проблема в армии, насколько я чувствую, – это непонимание, зачем мы здесь? В 2014-м, да и в 2018-м такой вопрос не стоял. А сейчас армия не понимает, что происходит и что будет дальше. Как здесь, на гражданке, мало кто понимает, что на самом деле происходит там.

– Будем верить в хорошее. С праздником!