«Про херсонськи заробиткы»

В 2020-м году «УЦ» опубликовала 8 статей по материалам справочника «Весь Елисаветград» за 1909 год, в котором было много информации о Херсонской губернии, Александрийском и особенно Елисаветградском уездах. Напомним, что Херсонская губерния занимала площадь в 3,5 миллиона квадратных километров, Елисаветградский уезд был в ней вторым по площади, где проживало 740 тысяч человек, а в Александрийском уезде насчитывалось 503 тысячи человек.

Относительно экономики Херсонщины, справочник говорит, что это была земледельческая территория, где посевы занимали 69% площади, а самое интересное, что половина обрабатываемых земель находилась в частной собственности, а еще 40% принадлежали бывшим крепостным, получившим свои наделы в несколько десятин в ходе реформы 1861 года. Все это, а также благодатная почва, делало Херсонщину, и Елисаветградщину в том числе, одним из центров земледелия и переработки зерна. Поэтому Херсонщина была привлекательна для заробитчан, то есть сезонных рабочих, которые из других губерний шли сюда на время уборки урожая.

Вот об этом Тадей Рыльский и написал в 1899 году книгу «Про херсонськи заробиткы», которая стала первым путеводителем и справочником для тогдашних заробитчан. Сейчас эту роль выполняют всевозможные интернет-ресурсы и даже специализированные медиа, а тогда нишу закрыл отец будущего поэта Максима Рыльского. Кстати, он в 1915 году официально подтверждал свое дворянское происхождение, в котором смешалась кровь польского шляхетства и князей Трубецких. Это не помешало Тадею Рыльскому, появившемуся на свет в родовом имении на Житомирщине 2 января 1841 года, считать и чувствовать себя украинцем и посвятить жизнь делу служения народу. За свою деятельность он побывал в ссылке, но продолжал заниматься экономическим образованием народа, при этом оставаясь успешным предпринимателем-аграрием. Последними словами Тадея Рыльского были: «Я помру, а Україна залишиться».

Книга написана на украинском языке, но не литературном, а с включением, как сейчас говорят, суржиковых вариаций хотя бы и в названиях месяцев: «юль», «май», «сентябри», «октябри», да и форма изложения максимально приближена к «дядьківській» манере. Правописание тоже соответствовало времени, с русским «ы», чаще без современного украинского «і», но с твердым знаком: «Треба хочъ здебильшого знаты про теперешни заробиткы в Херсонській губерніи, в яких мисцях и якъ наймають тамъ робочих, як пройты або пройихаты у ти мисця, що воно коштує и таке ынше». В книге много своеобразного украинского юмора: «Часто вертаються за проханым хлібом», «Буває, сіно и пшениця така зродить, що карай Боже повік такою», «Шукає в далекій стороні муки на свої руки», но главное, что это довольно обстоятельная инструкция или справочник для простого народа, который чаще всего ехал на заработки, не зная ни условий, ни дороги.

Автор оценивает количество сезонных рабочих, ежегодно направляющихся в конце ХІХ века в Херсонскую губернию из Полтавской, Киевской, Подольской или Черниговской, в 120 тысяч человек. Но если в Елисаветградский уезд едет много заробитчан, то в Александрийском картина другая: «Проти землі найгустіше народу в Олександрійскому уїзді, там свої люде ідуть у другі (уїзди) на літні заробітки». Это объясняется тем, что площади посевов здесь намного меньше, чем в южных уездах, кроме того, с ней управляются сами хозяева, не привлекая дополнительных рабочих рук со стороны.

Херсонщина славилась своими урожаями, но случались и неурожайные годы, влияющие на уровень заработков. В очень урожайный 1893 год люди заработали «гарну копійку», но буквально перед этим, в 1892 году «сіно і пшениця схибили зовсім», поэтому приходилось наниматься буквально за «харч». Собственно, в сельском хозяйстве можно было заработать на уборке урожая и дома, но отличие между земледелием на севере и юге в том, что сельскохозяйственный сезон в Херсонской губернии продолжался до полугода, включая пахоту, сенокос, уборку зерновых и молотьбу, а поскольку посевные площади были огромными, а местных рабочих не хватало, находилась работа для сезонных.

Урожайность в разные годы колебалась, и очень сильно. В Одесском уезде могло уродить 6 пудов, а могло и 98 (пуд – 16 кг). От урожайности зависел и заработок, причем чаще всего договариваться приходилось на месте. Существовало несколько видов найма. Наиболее выгодным считался поденный найм, когда цена оговаривалась на неделю вперед, а расчет производился каждую субботу, при этом на следующую неделю договаривались или на месте, или шли на базар, где можно было учитывать общую конъюнктуру. Нанимались и на определенный срок – несколько месяцев, но можно было прогадать с оплатой, а можно было и выиграть, ведь урожайность, а значит и заработок, зависели от погоды. Прошли дожди – и виды на урожай изменились, или наоборот – ударила жара, урожай пропал, а вместе с ним и заработок. Нанимались и на год, но этих было немного, потому что средний заработок был меньше, чем у сезонников. Существовал и найм на выполнение определенного объема работы, здесь величина заработка зависела от времени выполнения, сделал – получи.

Величина заработка зависела и от урожая, и от времени года. В марте-апреле средний заработок для мужчин колебался от 6 до 8 рублей в месяц, для женщин – от 3 до 5 рублей. В мае заработок увеличивался для мужчин на рубль, для женщин – на 60 копеек. В июне заработок возрастал, и мужчинам платили в полтора раза больше, чем весной, а июльский заработок превышал майский в два раза. За последнее десятилетие ХІХ века мужчины в среднем за летний месяц получали от 9 до 15 рублей. Женщины, занятые на сноповязании или укладке стогов (громадили), а с ними и «неповних літ хлопці» получали приблизительно вполовину меньше или 2/3 заработка мужчин-косарей, при этом заработки в Елисаветградском уезде уступали собственно херсонским, но были стабильнее.

Значительную часть заробитчан составляли сенокосчики, которые зарабатывали от 45 до 75 копеек в день, в Елисаветградском уезде – до 55 копеек, но основной заработок косарей складывался на уборке хлеба, где можно было заработать в день один рубль 60 копеек, а можно и 50 копеек или даже меньше – год на год не приходился. Напомним, что среднемесячный заработок рабочих на елисаветградских заводах составлял около 20 рублей. Сезонные рабочие должны были ориентироваться в вопросах ценообразования, для чего им рекомендовалось вскладчину делать на станциях, таких, как Знаменка, телеграфные запросы с оплаченным ответом в разные места. Это было необходимо, чтобы не отправляться неизвестно куда, чем, собственно, и занималось большинство сезонных рабочих.

Автор буквально учил рабочих при найме быть внимательными в вопросах питания, настаивать на хозяйском приготовлении, потому что работа на «своих харчах» заставляет людей экономить во вред здоровью. При этом хозяева часто не обеспечивали качественную пищу, бывало, что горячую привози­ли в поле и высыпали в «ночви», или вообще люди получали горячее только в «неділю або празник». Воду для питья часто брали не из колодцев, а из… ставков. Практически не заботились хозяева и о ночлеге для сезонных рабочих, поэтому косари отдыхали чаще всего в поле или примитивных «балаганах», где места не хватало, чтобы спрятаться от дождя. Жара была не в счет, в жару работали.

Тадей Рыльский обращает внимание людей на необходимость не только заботиться о своем здоровье, но и не оставлять без помощи своих больных товарищей, потому что хозяева часто просто вывозили заболевших «на степ, або трохи з очей, або куди на базар, та й кинуть його»… Стоять друг за друга надо и в таких экономиях (хозяйствах), где рабочих ругают или даже бьют… Чаще всего никто не думал о здоровье и безопасности труда при работе на механизмах, где люди «цілісінький день стоять у несказаній куряві».

Особенно автор отмечает тяжелые условия труда в экономиях или в немецких колониях, которых было много и на Елисаветградщине. Немцы платили больше и кормили лучше, зато и работа у них тяжелее, потому что хозяин работает вместе с рабочим и следит, чтобы тот работал, как и он сам. В экономиях тоже работать начинали очень рано и заканчивали поздним вечером: «Звісно, добрий хазяин не буде держать стільки часу коня чи вола в плузі». Такие хозяева – это ли не прототипы известных литературных героев театра корифеев Пузыря или Калитки, имевших земли вокруг Бобринца?

Для найма сезонных рабочих существовали специальные рабочие рынки, своеобразные центры занятости, которые делились на западные и восточные. Последние устраивались в Елисаветграде, Братолюбовке (Александрийский уезд) и Бобринце. На всех таких рынках земства устраивали лечебно-продовольственные пункты или земские столовые, но только в летнее время. Такая столовая существовала и в Знаменке, где собиралось много сезонных рабочих по дороге на заработки. Обед стоил от 3 до 6 копеек, там же больные могли получить бесплатную «пораду», но совсем больных отправляли в больницы – бесплатно. Почти при всех этих земских столовых были и телеграфные станции, причем автор подробно рассказывает, как составлять телеграммы и получать ответы. Он советует рабочим вести переговоры спокойно и обстоятельно, добиваться качественной и обильной пищи, оговаривать длительность рабочего дня не больше 10 часов, как на многих фабриках, и вообще: «Про робочу худобу всякий з нас знає, а про себе, бува, не раз забуваємо».

Сезонным рабочим рекомендуется все же меньше идти на заработки пешком, что было весьма распространено, а лучше ехать железной дорогой или пароходами, третьим или даже четвертым классом, это дешевле и быстрее. Из специальной таблицы видно, что на херсонские заработки лучше всего было ехать через Знаменку, Долинскую, Елисаветград, хотя указывалсь и пешие маршруты к ближайшим станциям.

Работать на полях было нелегко, но это была возможность получить за сезон несколько десятков или даже сотен рублей, правда, с каждым годом эти возможности уменьшались – на поля начала приходить техника.