«Здесь нет пустых людей»

Спектакль «Три товарища» Киевского театра им. Ивана Франко, наверное, был самым ожидаемым событием фестиваля. Во-первых, потому что Ремарка любят многие, во-вторых, в главной роли все-таки министр культуры Евгений Нищук. И, забегая вперед, скажем: Нищук действительно никого не разочаровал.

Первое, чем удивили франковцы, - продолжительность спектакля. Он длится четыре часа – примерно столько же понадобится, чтобы прочесть роман от начала до конца.

И очень часто спектакль действительно дословно повторяет роман. Единственная линия, которую режиссер Юрий Одинокий убрал почти полностью, - это автомобильные гонки. Но зато, если уж герои собрались в театр, то они одеваются на наших глазах, идут в театр, сталкиваются в фойе со знакомыми, переговариваются, усаживаются и несколько минут слушают оперу! Если уж они гуляют под дождем, то на сцене идет настоящий дождь, а Роберт с Патрицией неспешно прогуливаются под зонтом.

Точно так же обстоит дело со всеми второстепенными и даже эпизодическими персонажами романа. Мальчик на побегушках Юпп (в спектакле это, правда, не мальчик, а двухметровый детина), Блюменталь и фрау Блюменталь, бармен Альфонс, соседи Роберта по пансиону, проститутки из кафе «Интернациональ» – все они появляются в спектакле в свое время, и каждый из них блестяще играет свою роль, становясь на несколько минут или секунд главным действующим лицом! В спектакле задействованы тридцать два актера, и ни один из них не случаен.

В начале спектакля немного обидно было за Отто Кестера, которого играл Андрей Романий, замечательный донецкий актер, вынужденный переехать в Киев. Лишенный своей главной страсти – старого автомобиля «Карла» и спортивных гонок, - Отто становится довольно безликим. Но, оказывается, так и было задумано!

Отто Кестер молчит, чтобы вдруг с неожиданной жестокостью оттолкнуть рыдающую фрау Залевски: «Переживете! Я видел двадцать английских солдат, отравленных газом, и я это пережил». Молчит, чтобы после смерти Ленца сказать все.

Сутулый, нелепо жестикулирующий Кестер, кричащий о молодом английском солдате, которому он выстрелил в лицо… В «Трех товарищах» Юрия Одинокого главное не смерть Патриции, а именно этот монолог. И за это огромное спасибо и режиссеру, и Отто Кестеру – Андрею Романию.

Нам удалось пообщаться с Андреем Романием, расспросить его о его взаимоотношениях с Ремарком, с Кестером и с партнером по сцене – министром культуры Евгением Нищуком.

– Андрей, мы с вами беседуем до начала спектакля. Поэтому давайте поговорим о Ремарке и о вас. Скажите, зачитывались ли вы в молодости Ремарком?

– Нет, не зачитывался. Но, отдавая дань воспитанию, честно прочитал «Триумфальную арку», «Обелиск», «Три товарища», но сказать, что я был потрясен… Нет, абсолютно. Для меня это была какая-то депрессивная, непонятная мне литература. Потому что меня не касалась война, меня не касалась проблема потерянного поколения честных людей, которые попали под политический станок, под станок бесчестных людей.

– Бытует такое мнение, что Ремарка не стоит ни снимать, ни ставить, потому что на бумаге он все равно лучше.

– Наверное, потому что самый лучший режиссер и оператор – это, безусловно, мой мозг и моя фантазия. Но я позволю себе говорить о спектакле, даже не о спектакле, а о его послевкусиях. Дело в том, что очень многие в постах в «Фейсбуке» и в письмах пишут мне, что «после этого спектакля герои Ремарка для меня выглядят именно так». Мне кажется, здесь абсолютно точные попадания режиссера в выборе актеров.

– Пожалуй, я тоже именно такими представлял себе Роберта и Отто. Скажите, а вы чувствуете в себе что-то общее со своим литературным героем?

– Безусловно, я – человек, который пережил войну в Донецке. И очень четко понимаю, что такое пригибаться от звука разрыва снарядов. И не просто пригибаться, а продолжать беседу под столом. Я понимаю, что такое быть потерянным и обманутым. Это самое главное. Потому что можно привыкнуть даже к разрывам, к тому, что от нас ничего не зависит, и нам в этой жизни остается только находить в себе силы, чтобы остаться людьми. Чтобы не забыть Бога и не проклясть ближнего своего. Я понимаю…

Я старше, чем Женя Нищук и Саша Печерица, который играет Ленца. Но Женя тоже многое пережил и сохранил романтизм какой-то, огромное телячье сердце, понимаете? Отто – самый старший из трех товарищей, который прошел больше всех. Но и он сомневается во всем и говорит: «Я не знаю как». Мы когда работали с режиссером Юрой Одиноким, я говорил: ты знаешь, мне очень интересен этот вот субъект, стоящий за спиной все время. Одинокий очень много текста убрал, специально убрал. А я просил: «Юра, оставь только монолог. Я хочу, чтоб в финале спектакля звучал монолог Отто. И тогда будет все понятно».

– Отто – молчун, но он присутствует практически во всех основных сценах.

– Да, везде. У меня есть любимая сцена. Ее, этой сцены, не должно было быть. Но я попросил: «А можно, я буду стоять за Робертом и держать пальто?..» Мне очень важно быть сзади, рядом, быть все время на подхвате.

– Как вам играть такого персонажа, который по большей части молчит?

– Ну не обязательно же все время говорить. Я же играю роль. Вот такой вот персонаж. Это же не значит, что он перестает жить. Он продолжает жить. У него есть какие-то мысли. У него есть пластика, у него есть глаза, мимика. При этом идет процесс накопления Слова, которое ты потом скажешь. И чем больше будет у зрителя вопросов: «Почему он молчит?», «Почему он все время не знает, что говорить?», тем ярче прозвучит потом мой монолог. Он даст ответы на все вопросы.

– В какой-то степени вы повторили судьбу героев Ремарка из романа «Тени в раю». Переехали из военного Донецка в Киев. Скажите, кем вы чувствуете себя в Киеве – эмигрантом или своим?

– Моя Родина – Украина. Меня прекрасно принимают везде, куда бы я ни приходил, с кем бы я ни общался. В театре мне очень хорошо. Я не чувствовал тут себя чужим. Безусловно, я присматривался, и они присматривались ко мне. Безусловно, были какие-то переживания. Но эмигрантом я себя не чувствую. Я начинаю себя ощущать каким-то неполноценным, когда сталкиваюсь с властью, когда меня лишают права голосовать, когда я не могу получить биометрический паспорт из-за того, что не могу получить справки из Донецка… Я как-то сказал одному чиновнику: вы знаете, у меня такое ощущение, что я живу в общине, а не в государстве. Мне помогает куча людей, и абсолютно никак не помогает государство.

– Как вы считаете, между потерянным поколением Ремарка и нами, нынешними, есть определенное сходство?

– Как сказать… Народ переживает те же самые эмоции, те же самые мысли у него в голове. Потеря – это и есть потеря. Любовь – это и есть любовь. Она для каждого своя, а для общества все одинаково. Я это все понимаю. И ребята все это понимают. Поверьте мне, театр Франко – это театр умных, талантливых, харизматичных и трудолюбивых людей. Я не встречал здесь артистов с «холодным носом» или таких, которые бы что-то делали через губу. Этого просто нет. Зайдите за кулисы. Они такие все. Здесь каждый выкладывается на все сто. Здесь люди интеллектуально подкованные, образованные. Даже если чего-то актер не может в себе найти, какие-то струны, я думаю, что он обязательно почитает, посмотрит, но пустым он на сцену не выйдет, это точно. Здесь нет пустых людей.

– Главную роль Роберта Локампа играет Евгений Нищук. Как оно вообще – играть в пьесе с министром? Субординация какая-то присутствует?

– Давайте так. Мы, когда общаемся с ним, как с министром, я всегда общаюсь с ним, как с министром. А когда мы на сцене, у нас нет регалий, и он уже даже не актер, а партнер. Я себе не позволю на людях говорить ему Женя, а буду называть его по имени-отчеству, когда он находится в статусе министра, но когда это партнер по сцене… И Женя это прекрасно понимает. Это человек большого сердца, ума.

Женя – хороший человек, хороший артист и прекрасный министр. Я высказываю свое мнение. Я вижу этого человека и знаю, чего он стоит. Вы понимаете, это политики нового поколения – не берущие взяток, стоящие в очередях и отпускающие машину с шофером тогда, когда он может пешком пройти от театра до Администрации Президента, понимаете? Едущие на метро, ходящие в те же магазины, в которые мы ходим, понимаете? Это политик нового поколения. И за это ему очень часто достается. И мы стараемся в театре его как-то поддержать от всех нападок. У нас в театре стоит кофе-машина. Ни разу такого не было, чтобы Женя подошел и сказал: «Дай мне кофе, я спешу». Он может спешить, но он никогда не пройдет без очереди. Я очень рад, что такие люди есть сейчас. Я бы вам рассказал больше, ну просто поверьте мне на слово. Это хорошие люди, я горжусь тем, что у нас появляются такие политики.

Ольга Степанова, Ефим Мармер, фото Павла Волошина и Олега Шрамко, «УЦ»