Весь футбол – как на ладони

На самом деле речь пойдет не о футболе, а о здоровье футболистов и обо всем, что с этим связано. Мы пообщались с настоящим футбольным врачом Игорем Жудовым, который сейчас работает травматологом в 3-й городской больнице Кропивницкого, но большую часть своей карьеры находился, образно говоря, у кромки поля, в самой гуще футбольной жизни.

– Я начинал свою врачебно-спортивную карьеру в клубе высшей украинской лиги «Зирка», в тогда еще Кировограде, при главном тренере Александре Ищенко по прозвищу «Фейенорд». После него тренером был Юра Коваль, позже хорошо поработавший в луганской «Заре». Потом я попал на работу спортивным врачом в Крым, в команду «Динамо-Игро-Сервис», а затем ушел на повышение, в серьезную команду «Крым-теплица», а позже Михаил Иванович Фоменко пригласил меня в симферопольскую «Таврию». Это было в середине 2010 годов, команду финансировал всем известный Фирташ, а почетным президентом был Сергей Куницын. Но начались проблемы с финансированием, и я спустя какое-то время по приглашению Олега Кононова стал врачом ФК «Севастополь» и проработал там фактически до аннексии Крыма.

– Биография у вас, однако. Вы упомянули о финансовых проблемах команды «Таврия», а зачем олигархам этот футбол?

– Футбол вообще – это убыточная вещь, во всяком случае в Украине. Думаю, что для, как вы сказали, олигархов футбол в какой-то мере определяет их статусность. Взять того же Коломойского, он ведь не футбольный человек, но финансировал «Днепр», другие команды. Возможно, из-за статуса, но есть и настоящие любители. Потом они встречаются в Федерации футбола, что-то обсуждают.

– Что-то вроде бизнес-клуба?

– Возможно, или клуб по интересам, где обсуждаются вопросы, в том числе и финансовые.

– Есть олигарх или владелец клуба, есть старший тренер, а есть врач. Вы пересекаетесь с владельцами?

– С Фирташем ни разу, его мало кто видел.

– Его мало кто вообще видит…

– Да, он сейчас в Вене, уехал, в отличие от других, кстати. Например, Новинский финансировал ФК «Севастополь», вот с ним я пересекался, регулярно встречался с президентами клубов. Они после каждой игры или перед игрой заходят в раздевалку, то есть среди владельцев есть люди, которые всегда с командой.

– А какое место в структуре клуба занимает врач?

– Врач непосредственно общается с президентом и главным тренером. Фактически он является связующим звеном между командой и руководством, но мы входим в обслуживающий персонал.

– А насколько врач в своей работе независим от руководства?

– Он зависим. Тренер ставит перед тобой задачу, чтобы завтра футболист был в строю.

– Как это возможно?

– Человек получает по 40, 60 или 200 тысяч долларов, и никто не позволит ему сидеть на лавке. Он должен играть, это боевая единица, а потом, каждая игра, тем более серьезная, – это премиальные, так что все должны работать.

– А врачам премиальные положены?

– Всем положены, начиная от поваров, водителей автобуса, массажистов, всему обслуживающему персоналу, помощникам. Врачи в этом отношении не обижены, все это оговорено в контракте.

– Вы сказали, что должны поставить футболиста на ноги, есть такие методики, если травмы все-таки серьезные?

– Есть технологии лечить быстро, они отличаются от обычных методик.

– Это быстро и качественно или только быстро?

– Быстро и качественно, но если речь идет о полном выздоровлении, то таких ребят отправляют на лечение или реабилитацию. Например, мы отправляли футболиста в Мюнхен, все оговорено в контракте. Это все продумано в серьезных клубах, но, если травма несерьезная, все лежит на враче клуба. Все в клубе, что касается здоровья, – это ответственность врача.

– И питание?

– И питание, мы расписываемся в журналах, мы снимаем пробу с пищи, это все очень серьезно. Как-то «Зирка» уезжала со сборов в Алуште, где мы сыграли с «Таврией», а у нашего защитника Носенко проблемы с желудком, съел котлету вне расположения, на рынке или где-то еще. А у нас и так кадровый голод, а тут такое…

– Это не легенда, что команды возят с собой поваров, воду, продукты?

– Нет, это правда. Все топовые команды так работают. Я в Турции встречался с медперсоналом «Шахтера», так они со своим медицинским оборудованием едут. У меня в штате было 4 массажиста, до 12 человек штат медслужбы. Поэтому у них реабилитологи, диетологи едут со своей водой, со своими продуктами. Это очень серьезное дело, представьте, Лига чемпионов или другая ответственная игра, а нападающий или защитник, кто-то из забойных, страдает желудком, кто его заменит? А игра всего одна, вы же не попросите перенести, это же календарь.

– Многие думают, что свои продукты – это страховка от отравления, нет?

– На моей памяти такое было разве что из области слухов. На самом деле футбольный клуб – это такая закрытая, почти полувоенная организация, очень дисциплинированная, поэтому туда сложно проникнуть, все находятся под контролем, в том числе помощников и тренеров.

– И врачи тоже «под колпаком»?

– И врачи тоже под колпаком, все очень серьезно. Потому что премиальные на некоторые игры порядка 20 тысяч долларов. Допустим, лет 10 назад «Таврия» играет первую игру после зимы с «Шахтером» в Донецке, когда там были Матузалем и другие.

– То есть за игру команда получает премиальные сразу?

– Да, заходит президент, это помимо оговоренных в контракте.

– Неплохо, долларов по 500-700 за игру.

– Каких 500-700 долларов? 20 тысяч!

– На команду, я имею ввиду.

– Нет, каждому!

– Вы меня с ног валите…

– Это касательно игроков, другим поменьше, но это только на очень ответственные игры. Это с «Шахтером», киевским «Динамо», теперь вы представляете, какая ответственность лежит на враче? Ведь футболисты – это товар, у нас были очень серьезные ребята – Эдмар, Жуниор, которые стоили очень больших денег, впрочем, все серьезные.

– В советской прессе писали, что из-за бедности бразильские футболисты все больные, голодные, зараженные глистами и тому подобное.

– Нет, ничего такого у них нет, у них великолепные кондиции, вообще у иностранцев, а у нас были хорваты, прибалты, армяне – целая сборная была.

– Некоторые футболисты действительно больше других подвержены травмам?

– Случается, как говорят, «человек-травма», был в «Таврии» Корнеев Андрей, постоянно играл с капой.

– А их не списывают, зная, что через игру-другую он обязательно травмируется?

– Нет, у него контракт, а перед подписанием человек проходит такое серьезное обследование, как в космос, да. Только потом врач подписывает бумагу, которая идет на подпись руководству. Футболиста буквально раскладывают на молекулы, делают снимки, чтобы не оказалось искусственного сустава или последствий травмы, и это несмотря на то, что у него с собой медицинская карта, куда врач заносит все, что случается с футболистом. Выбирают, как автомобиль, досконально.

– А вам приходилось делать заключение о профнепригодности футболиста?

– Нет, я только высказываю свое мнение, а решение принимает руководство клуба, но в любом случае он защищен контрактом. Если он длительное время не в строю, то ведутся переговоры насчет выплат, ищут консенсус, вообще его должны лечить до окончания контракта.

– А когда срок вышел, то все, точка?

– Да, но ему могут чисто полюбовно выплачивать какую-то сумму на лечение, если другого не предусмотрено, однако в любом случае за пару месяцев до окончания контракта с футболистом ведутся переговоры насчет продолжения. Если этого нет, то он знает, что придется прощаться.

– Вы говорили, что футболиста можно быстро поставить на ноги, а в случае нарушения режима, проще говоря, пьянки?

– У меня такого не было, но все знают, что за это предусмотрена система штрафов, потому что все передвижения так или иначе отслеживаются.

– А как быстро вывести алкоголь из организма, скажем народу?

– Народу скажем, тем более что в футболе нет ничего такого, чего бы не знали болельщики, – у кого какой размер бутс, кто что ест, кто ездит на такси, кто бывает в ресторанах и ночных клубах. Алкоголь выводится капельницей с определенными препаратами, но скажу, что в футбол на таком уровне играют очень ответственные люди, у них в трудовой книжке стоит запись «футболист», и это очень большие деньги. Это же профи, туда так просто не берут, на каждую позицию есть много претендентов, но из всей линейки берут лучших.

– Еще вопрос о здоровье. В СССР считалось, что футболист в 28-30 лет уже не игрок, а мы видим, что сейчас тот же Роналду или Ибрагимович в свои под 35- 40 играют на высочайшем уровне. За счет чего?

– Скажу, за счет чего. Они, в отличие от наших, режимят больше и строже. Но и у нас есть долгожители, например, Саша Головко, играл под 40, Чижевский, защитник тоже, или вратарь Саша Тадич.

– Но это благодаря здоровью или технологиям?

– Это очень ответственные люди, это очень большие деньги, поэтому они режимят, а кроме того, они очень любят футбол и делают все, чтобы продлить пребывание в нем, сохранить свою работоспособность и за счет мозгов тоже, поэтому поговорка «два умных, а третий футболист» тут не работает. Цена футболиста, насколько я понимаю, зависит от скорости принимаемых решений и их исполнения.

– С этим понятно, но за счет чего человек играет за пределами возможностей? Был случай с французом Джоркаефф, который потерял во время игры сознание от физического истощения.

– Это и генетика, и тренировки, и режим, и настрой, человек же на работе, и он понимает, что в миру он таких денег не заработает, а потом, он любит это дело!

– Говорили, что для наших футболистов на Западе главное – подписать контракт, поэтому они и не растут? То есть не хватает ответственности?

– Да, у западных ребят ответственность на порядок выше,это правда. У меня были два футболиста, которые фактически доигрывали. Это Дуляй Игорь и Мариуш Левандовский, поляк. Они на порядок ответственнее, чем, скажем, Алиев или Милевский.

– А психологический климат тоже вы формируете?

– Все это вместе с тренерским штабом, мы все в одной лодке.

– А случается, что игроки как бы выступают против тренера?

– Да, могут сговориться, сдать игру и таким образом потопить тренера. Такое есть, но мне повезло, в моих командах этого не было.

– А врач может установить, что игроки недорабатывают, сачкуют?

– Он может сказать тренеру или настучать, как говорят, но для контроля в команде есть аналитики, они все фиксируют, все снимают на видео, на всех висят датчики. После каждой игры или тренировки вывешиваются графики, где видно, кто сколько совершил действий, сколько брака, сколько пробежал. Там скрыть невозможно, весь футбол – как на ладони.

– А можно сравнить уровень спортивной медицины сейчас и лет 30 назад?

– Несопоставимые вещи. В отношении подпитки, лекарств, энергетиков, которых не было. Сейчас большой спорт без медицины и фармакологии нереален.

– Энергетики – это стимуляторы?

– Нет, это не допинг, они же все на допинг-контроле, специалисты из Киева постоянно берут анализы крови и мочи.

– А Дарио Срна из «Шахтера», которого из-за допинга дисквалифицировали?

– Попался, но это на свой страх и риск. Там же фармакология тоже на уровне.

– А что допинг дает?

– Выносливость. В футболе один из основных показателей – это выносливость, поэтому можно тупо перебегать соперника, он устанет и остановится.

– А на каком уровне спортивная медицина в Украине и в Европе? Сильно отстаем?

– Сильно. Но есть клубы и у нас, в «Шахтере» возят с собой портативную лечебно-диагностическую аппаратуру, но это только у богатых клубов. Нам ставят задачу, мы обложены флажками, потому что должны отрабатывать свой участок работы. Мы, конечно, просим тренеров, но очень часто президенты клубов тренерам отказывают.

– Экономят?

– Не просто экономят, а караул! Говорят, есть зеленка и йод, можно обойтись. Я говорю, мне нужно то-то и то-то, а мне: «Меня такие врачи не интересуют», ты как-то должен выходить из ситуации своими силами.

– Даже так? А обезболивающие?

– Есть гели, спреи, но все зависит от врача, он должен быстро сориентироваться, нет ли перелома, быстро принять решение и показать тренеру, нужно ли производить замену.

– Вы выбегаете на поле, а там свист, судья торопит…

– Судья не торопит, но требует, чтобы покинули поле. А публика? Там все в такой запаре, что ничего не слышишь и не видишь, кроме игрока.

– А бывает, что футболисты симулируют?

– А может, это нам выгодно? Маленькие хитрости, тянут время…

– Вы работали в Крыму, как все сложилось?

– Я уехал сам, у меня там дочка и внуки, я родился в Крыму, закончил там медицинский институт. Нас никто не выгонял, кто-то остался, кто-то не захотел там жить и уехал. Это личное решение каждого.

– Вернемся к здоровью. Футбол его убивает?

– Убивает, конечно. Многие тренеры так и говорят, мол, я должен выполнить задачу, вам платят такие деньги, и я должен выжать из вас все, даже во вред вашему здоровью, вы согласны? Это все понимают, это компенсируется деньгами, но решение-то принимает сам футболист. Но есть еще любовь к футболу и профессиональное отношение, поэтому на риск потери здоровья идут осознанно. Эти ребята работают за пределами человеческих возможностей, на пульсе 120 бегать 90 минут – это супернагрузки, но они к этому идут с детства, постепенно, их же не с улицы берут?

– А как на футболиста влияет карантин?

– Очень влияет, потому что тренировки – это одно, а игра – совсем другое. Тренировки – это чистая физика, а игра – это все в комплексе, где все должно быть сбалансированно, а если игровой практики нет, теряются навыки, психология.

– А что на карантине делать народу?

– Надо инвестировать в свое здоровье, надо держать мышцы в тонусе, спортзал, фитнес, зарядка. В возрасте большие нагрузки не нужны, нужны движение и просто зарядка. У врача в 61 год здровье в порядке, чего и всем желаю.

– Последний вопрос: футбол затягивает?

– Это семья, это твоя вторая жизнь, ты этим живешь. Это дети, это проблемы, которые переживаем все вместе. Врач 24 часа в сутки находится с футболистами, у меня телефон не выключается. Это наша жизнь, и ничего лучше футбола на земном шаре нет!