Министр в курсе

В момент, когда членов правительства Украины начали увольнять пачками, ядерная энергетика, наоборот, тихо радуется по поводу назначения нового министра энергетики и угольной промышленности. О Германе Галущенко, новом министре без приставки и/о, и связанных с ним надеждах ядерщиков и уранщиков мы попросили рассказать главу Атомпрофсоюза Украины Валерия Матова.

– Вот как раз только что от министра…

– Сразу вопрос: как с ним работается?

– Пока, стучу по дереву, чтобы не сглазить, пока у нас регулярные встречи, вроде слышим друг друга, но результат увидим немножко позже.

– О чем разговариваете?

– Обо всем, я встречался с ним и в пятницу, и в прошлый вторник, и сегодня, в среду(19.05). Сегодня были наши кадровые вопросы, в час дня заседание Кабинета Министров, будут назначения заместителей по министерству.

– А вы министру свои рекомендации даете или свое видение?

– Конечно, высказываем свои мысли, рекомендуем, кого, что, как. Для нас это тоже немаловажно. А в принципе, у нас идет подготовка к выездному пленуму Атомпрофсоюза 28 мая под Одессой. Вопросов будет много, но основной – положение в атомно-промышленном комплексе Украины.

– Несколько дней назад вы заявили о необходимости готовиться к закрытию не только Смолинской шахты, но и Ингульской. Достаточно неожиданно.

– Это все естественно, жизнь таких горных объектов ограничена, поэтому тут ничего не придумаешь. В следующем году планируется начать процесс по Смолинской шахте, потому что она отработала свой жизненный цикл. Но все это надо делать цивилизованно, чтобы и люди были поняты, – кто трудоустроен, кто на пенсию и так далее. Для этого надо продумать социальный пакет, какие выплаты. Мы готовим такую программу, договорились с министром, что будем совместно работать в этом направлении.

– А в плане создания рабочих мест?

– Конечно, нам нужно приоритетно развивать Новоконстантиновскую шахту, выводить ее на проектную мощность, соответственно, там потребуются рабочие руки, в том числе и из Смолино. Собственно, и сейчас там работают жители Смолино.

– До этого времени вся проблема была в финансировании строительства НК-шахты, которого просто нет?

– Сейчас как раз и работаем над этим, раскладываем постатейно, что и куда, есть уже наработки и предложения. По итогам первого полугодия будут предлагаться изменения в государственный бюджет, где предполагается государственная поддержка.

– И насколько существенная?

– Пока заявляем два с лишним миллиарда гривен на ВостГОК.

– Со Смолино как бы все понятно, хотя там говорили и о месторождении лития, и о заводе ядерного топлива…

– Давайте пока забудем об этом. Завод ничего не решал, народ волнуется, но я уже объяснял, завод специфический, это чистейшее производство, на котором могли бы работать около 250 человек, причем очень специфические профессии. Разве туда пойдет забойный рабочий? Это же нужно обучать кадры, так просто не делается. Поэтому мы понимаем нашу задачу по Смолино в создании социальной карты. Мы должны увидеть возрастной состав коллектива шахты, кто предпенсионного или пенсионного возраста, кому осталось доработать полгода льготного стажа, чтобы не уволили. Такие вопросы тоже надо предусмотреть.

– В плане досрочного выхода на пенсию?

– Естественно, в таких случаях будет предлагаться компенсация, условно говоря, в 5 или 10 зарплат.

– А рассматривается программа создания рабочих мест по линии других министерств?

– Смолино оригинально и ценно тем, что является базовым кадровым потенциалом для новых месторождений, в том числе и на том, о котором мы говорили. Параллельно все сразу не потянем, нам надо основную базу вытянуть, и задание номер один – Новоконстантиновская шахта.

– До сих пор в программе сворачивания предприятий урановой отрасли Ингульская шахта открыто не фигурировала, но это уже прозвучало.

– Прозвучало, но там более поздний период, надо детально разбираться. Там есть и запасы, но и себестоимость большая. Там надо работать со специалистами, а если честно, работать сложно, потому что с нынешним директором или исполняющим обязанности у нас как-то получается не очень, мягко говоря. Пусть не обижаются.

– То есть Ингульскую шахту тоже надо готовить к закрытию? И как скоро, потому что народ уже волнуется?

– Конечно, кажется 26-й или 27-й год, поэтому надо готовиться, а не так, что завтра уже все, гром грянул. Этот процесс не завтрашний, это же не макаронная фабрика – закрыл ворота, замок повесил, и все. Я понимаю народ, люди волнуются, каждый должен видеть перспективу. Но Кропивницкий – все-таки областной центр, там проще.

– Это да, но с работой у нас тоже не разгонишься.

– Я понимаю, сейчас везде такая ситуация. Я слышал, как говорят, мол, ушел с шахты и почти на такие же деньги, зато стабильно.

– Честно говоря, как-то не верится, возможно, это единичные случаи.

– Возможно, тем более что горняки после увольнения имеют целый букет болезней, как говорится.

– Вопрос по новому министру. Чувствуется, что человек в курсе, понимает, о чем речь?

– Он же наш, он вышел с НАЭК «Энергоатом», поэтому разговариваем понятным нам языком, ему не надо долго объяснять, показывать и доказывать. То есть он в теме, он знает проблематику того же ВостГОКа, потому что длительное время сотрудничали с ним по договорам и сегодня сотрудничаем.

– Можно сказать, что, в связи с назначением профильного министра, для ядерщиков и уранщиков появился свет в конце тоннеля?

– Да, есть лампочка, главное, чтобы она не перегорела и нормально освещала.