Восточнее Киева, или Сербский взгляд на Украину

Когда накануне выходных, вечером в пятницу, вдруг «вырисовывается» интервью, это, если честно, по вполне понятным причинам вызывает легкое раздражение. Но работа есть работа, тем более предстояло интервью с тележурналистом из Сербии. Разговор оказался таким интересным и насыщенным, что ради него стоило изменить планы на уик-энд.

Нас познакомила Елена Кваша, первый заместитель генерального директора кировоградской телерадиокомпании. С самого утра она сопровождала своего сербского коллегу, который снимал сюжет о нашем городе. Боян Бркич был поражен насыщенностью своего пребывания в Кропивницком, ведь в течение всего одного дня он побывал на предприятиях «Мрія Є» и «Эльворти», в галерее «Елисаветград» и на фестивале детского творчества, в театре на юбилее «Росинки» и в филармонии на «Травневих зустрічах».

На прекрасном русском языке наш сербский гость рассказывал нам о своей стране и о нашей, в которой он не впервые.

– Боян, Сербию и Украину разделяют почти тысяча километров. Как вы здесь оказались?

– У нас скоро будут Дни Украины в Сербии. Я и моя подруга из украинского посольства в Белграде предложили воспользоваться проведением «Евровидения» в Киеве и приехать сюда. Тем более что ваш МИД выделял средства для журналистов, которые это освещают. Я прилетел в Киев и присоединился к нашей команде, которая работала на песенном конкурсе. Поскольку я внешнеполитический журналист и, честно говоря, не знал, кто представляет нашу страну на «Евровидении», моей задачей было сделать сюжет о том, что в Украине есть еще интересного, кроме конкурса.

Нам предложили программу поездок: Львов, Дрогобыч, курорты в горах и ваш город. Везде, кроме Кропивницкого, я был с оператором. У вас я сам с камерой. Сербы очень мало знают об Украине. Некоторые члены нашей команды «Евровидения» опасались ехать в вашу страну: здесь война. А из нашего опыта – где война, там бедные люди, агрессия, опасность. Мой оператор боялся ехать куда-либо восточнее Киева. Да и в Киев мои коллеги боялись ехать. Но, когда приехали, через пару дней говорили, что не ожидали увидеть такой прекрасный город, таких теплых, отзывчивых, гостеприимных людей. Они даже пропустили одну из репетиций, чтобы погулять по городу. Думаю, что для Украины в этом году «Евровидение» было намного важнее, чем для любой другой страны.

Я сделаю сюжет, в котором покажу, что в Украине есть много интересного, что каждому стоит посетить вашу страну. Тем более что сейчас это дешевле, чем было раньше, потому что курс гривни упал в отношении к евро и доллару. Сегодня в ресторане можно хорошо поесть за пять евро. А, например, в Австрии это будет 130 евро.

– Расскажите о себе. У вас такой хороший русский язык…

– Я родился в Сербии, в Белграде. Моя бабушка была профессором русского языка и разговаривала со мной только по-русски. Когда я был маленьким, она оплачивала для меня курсы английского языка, потому что хотела, чтобы я знал больше языков, подталкивала меня, и я учил еще испанский, итальянский. Конечно, если не говоришь на чужом языке, он быстро забывается. Но мне повезло: в основной школе у меня был английский и русский. В Югославии, кстати, не во всех школах учили русский, а в моей он был.

Потом в университете я выбрал русский язык и продолжал учить английский. Я обучался в университете Сассекс в Англии. В итоге я профессор английского языка и литературы. Возможно, я когда-то займусь преподаванием, не знаю. У меня трое маленьких детей: сын пять с половиной лет и десятимесячная двойня.

В армию я был призван, когда началась война на Балканах. Сразу после армии стал работать на локальном белградском телевидении, затем в частной телекомпании. С 2002 года – в государственной телерадиокомпании, которая сейчас стала публичным телевидением. Я – заместитель главного редактора службы новостей.

– И заместитель главного редактора ездит с камерой в небольшие украинские города…

– Нас два заместителя-журналиста. Второй старше меня и вообще никуда не выезжает из Белграда, из своего офиса. А я не хочу быть администратором, который сидит за столом, раздает задачи, проверяет работу. Я хочу заниматься журналистикой, иметь свои программы, снимать. Я научился работать с камерой, делать монтаж. Опытные коллеги говорят, что журналист, которого никто не знает, – как беременная монахиня. Это неестественно. Телевизионного журналиста люди на улицах должны узнавать.

– Какие у вас на телевидении программы?

– Телерадиокомпания Сербии является единственным каналом, который все смотрят. У нас достаточно частных телекомпаний, но они развлекательные, показывают эти сумасшедшие реалити-шоу. На нашем телевидении есть образовательные программы, научные, культурные. У нас три канала. Есть разноплановая музыка, фильмы – художественные и документальные, новости, спорт, детские программы.

Меня радует то, что наши программы самые популярные в стране, самые рейтинговые. Что касается новостей, то, если произошло ЧП, какие-то беспорядки, что-то важное, шкала рейтинга выглядит так, что никто не верит. Все каналы освещают события, но, если зрители хотят узнать объективную правду, – переключаются на нас. Не все публичные телекомпании в Европе имеют такую популярность. Насколько я знаю, и в Украине «Перший» не самый популярный.

– Вы не впервые в Украине? Который раз вы здесь?

– Примерно седьмой. Однажды я делал программу о межнациональных и межрелигиозных отношениях в Украине, посвященную 1025-летию Крещения Руси. Я рассказал об истории, которая привела к ситуации, что иногда ссорятся Россия и Украина. Это было до конфликта, и в конце программы я показал Днепр и сказал: «Днепр тихо протекает, не знает, что происходит на его берегах, и людям решать, объединит он их или разделит»…

Я объяснял, что русские и украинцы – это практически один народ. Когда-то Юрию Долгорукому надоело драться со своими родственниками за власть и землю, он взял часть киевского народа, ушел на северо-восток и учредил Москву и Россию.

Еще я приезжал на саммит ОБСЕ, который был в Киеве. Рассказывал о подготовке Украины к «Евро-2012». Трижды освещал события на Майдане. Причем первые два раза – когда все было мирно и спокойно, а третий раз – когда стреляли по людям.

– Получается, что дома вы занимаетесь просветительской деятельностью – рассказываете своим сооте­чественникам, что собой представляет Украина. Что там о нас знают?

– Очень мало. Недавно мне один дипломат из украинского посольства в Белграде рассказал, что он обиделся и разочаровался, когда сербский полицейский, охраняющий посольство, спросил его 5 января, будут ли они работать шестого-седьмого-восьмого. Он сказал, что не будут работать, что у них Рождество. На что полицейский ответил: «Правда? А я думал, вы католики, празднуете 25 декабря».

Действительно, в Сербии много людей, которые думают, что украинцы либо католики, либо греко-католики. Они говорят, что в Украине очень много униатов. И им надо объяснять, что Украина – крупнейшее православное государство, в котором да, существует проблема раскола церкви, но его не ощущаешь. Так что надо их знакомить с Украиной. Сербы очень переживают за то, что их не любят на Западе.

Мы считали себя союзниками западных стран, потому что боролись вместе с ними в Первой мировой войне, воевали против Гитлера во Второй мировой войне, спасали американских летчиков, когда их сбивали над Сербией. Когда нам угрожал Советский Союз в 1948 году, американцы поставили нам оружие и сказали, что будут нас защищать, если будет нападение.

А в девяностые годы, когда они стали поддерживать наших врагов, когда начались бомбежки, наступило сильное разочарование. И тогда Россия нас поддержала. Можно долго говорить, так ли это на самом деле…

– Вы пережили раскол страны, сепаратизм, боевые действия. Вы проецируете это на события в Украине? Похоже?

– Да, похоже. У нас одну часть страны передали национальному меньшинству, пятьдесят процентов которого составляли нелегальные мигранты из Албании. Я это точно знаю, потому что служил в армии на сербско-албанской границе. Я знаю, как они переходили границу: семья из двадцати пяти человек и сорок пять овец через горы и леса. Тогда, если остановить в Косово автобус и потребовать личные документы, из шестидесяти пассажиров только двенадцать имели документы… Выгнали сербов: кому-то сожгли дом, у кого-то изнасиловали дочь, у кого-то албанцы убили брата. К тому же они занимались наркобизнесом.

Как албанцы стали большинством в Косово? В деревню приходила албанская семья и покупала дом за сумасшедшую сумму денег, от которой хозяин не мог отказаться. Потом в этом доме оказывалось пятьдесят человек, они воровали, вели себя непристойно. Просили кого-то продать дом, человек отказывался, и в ту же ночь у него сгорало сено или трактор. Человек продавал, но уже дешевле. Последние несколько сербских семей покидали деревню без единого доллара… Сегодня, конечно, можно ехать в Албанию, если ты не серб.

– Нам очень приятно, что благодаря вам Сербия узнает не только об Украине, но и о нашем городе. А что она узнает?

– Может, ваш город не настолько экспрессивный, как Львов, но очень похож по атмосфере. Для меня было удивительным, что в таком относительно маленьком городе в один день было три фестиваля. Люди участвуют в этом, играют, танцуют, рисуют. Ваш возрожденный театр. Горожане знают своих артистов, ученых. У нас не всегда так. Если кого-то в Сербии попросить назвать трех наших известных композиторов, в лучшем случае назовут одного или двух. А здесь я разговаривал с людьми, и они перечисляли композиторов, художников, писателей. Вы бережете свою культуру, гордитесь ею, учите молодежь, проявляете энтузиазм, и это самое важное.

В своем сюжете я сделал стенд­ап, в котором буквально сказал: «Когда людям во Львове и Киеве сказали, что следующая остановка будет в Кропивницком, у них был дикий взгляд и откровенный вопрос: почему? Но я все-таки поехал в этот город и понял, что те люди были неправы». И я расскажу в своем сюжете, насколько они были неправы.

Я буду приглашать своих сооте­чественников поехать в Украину, в города, в которых я был. И обязательно в Кропивницкий! И с удовольствием приеду к вам еще раз.

Записала Елена Никитина, фото Олега Шрамко, «УЦ».