Афроукраинец Джон: «В этой стране есть деньги»

Знающий человек утверждает: у нашей страны много общего с Нигерией. О том, для какой из двух стран это скорее комплимент, почему не работают украинские деньги и закрываются фаст-фуды, а также о Януковиче, Порошенко, Яценюке, Коломойском и насущных проблемах украинской ментальности говорим с Джоном Сасейи, 42-летним гражданином Украины родом из самой густонаселенной африканской страны.

Мы уже писали о его истории – в начале 2000-х он приехал сюда поступать в летную академию, женился, остался, получил гражданство, сегодня владеет пиццерией в Центральном сквере Кропивницкого и вместе с любимой женой Светланой воспитывает троих детей. Что было важно для нас при написании этого интервью, так это то, что в свои 42 Джон успел прилично пожить и в Африке, и в Европе, и в Украине. Ему есть с чем сравнивать и есть что, его взгляд как бы и со стороны, но с достаточно глубоким пониманием внутренних процессов. Например, о том, что Украина – не Россия, он точно узнал на пару лет раньше, чем одноименную книгу опубликовал второй президент нашей страны.

Украина – не Россия

Правда, впервые отправляясь на территорию бывшего СССР почти два десятка лет назад, наш собеседник знал только, что страны, со сборной которой его страна играла в футбол, больше нет. И что перед новыми странами на ее территории стоит выбор, куда идти дальше – назад к коммунизму и империи или вперед к демократии.

– Мы знали, что бывший Советский Союз пытается (построить демократию. – Авт.), хотя они врали, – говорит Джон. – Они не делали это, но говорили, что делают, они обманывали людей внутри, но не внешний мир. Когда я ехал сюда, мы не знали об Украине. Во время Советского Союза и после Советского Союза, во время Кучмы и Кравчука, эти парни не делали ничего, чтобы продвигать Украину, – их ментальность, их мозг были заточены под Союз. Поначалу я поехал в Москву, потому что Москва была главной столицей бывшего Советского Союза. Я понял, что это не продлится долго. Потому что это просто название. У меня был знакомый во Львове, в Украине. Он сказал: мужик, что ты там делаешь? Лучше приезжай сюда – то место «заблокировано». Это были старшие парни, они знали Советский Союз, историю его распада, знали, что происходит.

Это как раз то, с чего мы начинали, – со стороны все виднее. Ведь и сейчас, среди родившихся и проживших здесь всю жизнь людей все еще остается множество таких, кто совершенно не понимает, что происходит. Во всяком случае, такое впечатление складывается порой.

Джон любит украинские народные песни, считает культуры Украины и Нигерии очень близкими, особенно в традициях уважения к родителям – на «вы», а не на «ты», и утверждает, что у них похожие истории. Подобное тому, что мы узнали совсем недавно, в его стране происходит уже несколько десятков лет. С провозглашения ею независимости в 1960-м и до наших дней она пережила немало насилия и смертей, причинами которых открытые источники называют меж­этническое и межрелигиозное противостояние. Но, по мнению «нашего человека» родом оттуда, это не так или не совсем так.

– Это связано с колонизацией Нигерии британцами, – уверен он. – Британская часть похожа на Западную Украину – интеллектуальные, они учатся, они все знают. Потому что мы имели возможность получать образование в Англии. Мы учились в Англии, у нас такая же система, Кембридж и все остальное. Но остальные (регионы. – Авт.) больше похожи на Гарлем. Они занимаются фермерством и не особенно заботятся о том, что будет. Британцы ставили таких людей на пост президента Нигерии. Почему? Потому что им нужен был кто-то подконтрольный. Это как ставить Януковича президентом Украины – парня, который не смог бы даже разговаривать со мной. Или как Дональд Трамп. Вот что происходит в Нигерии.

Вопреки расхожим стереотипам, это страна богатая прежде всего полезными ископаемыми, с 2014-го – крупнейшая африканская экономика, ее ВВП больше чем в 4 раза превышает украинский. Но американцы и британцы из корпораций «Шеврон», «Шелл» и других, которые работают там, просто хотят качать нефть, это не дает стране развиваться, и люди начинают бороться с этим, в том числе с оружием в руках, – так ситуацию на родине видит Джон.

– Но все это никогда не касалось моего региона, юго-запада, – подчеркивает он. – Север – мусульманская часть, там нет жизни. Даже на Донбассе лучше. Если хочешь видеть жизнь, хочешь видеть современные вещи, ты едешь на юг и запад. Американцы и британцы не жили бы здесь в деревянных домах, если бы это было опасно. Это система, они дают тебе ту информацию, которую считают нужной. Если хочешь узнать больше – купи билет и поезжай сам.

Культурный шок

Силу «системы», в том числе – организованной пропаганды, мы по-настоящему смогли оценить только в последние годы, столкнувшись с информационной вой­ной. Сегодня объяснить среднестатистическому европейцу, что в Украине не везде война и разруха, уже непросто. Впрочем, молодого жителя одного из крупнейших мировых мегаполисов, Лагоса, наша европейская страна изначально встретила контрастами.

– Я был шокирован, когда приехал сюда 17 лет назад, я был такой: «Чего? Это Европа?» – вспоминает Джон. – Это правда, можешь спросить мою жену. Так много вещей были недоступны. Я мог сосчитать, сколько всего здесь людей с мобильными телефонами. Там, откуда я приехал, были миллионы людей с мобильными телефонами. Но ментальность людей здесь заблокирована – если ты приехал «с той стороны», значит, ты бедный. Они не знали ничего. Нас было около десяти, мы приехали учиться в летной академии, и мы не могли понять, что происходит. Я из большого города, если любая музыка выходила в Штатах, любая машина, в течение месяца она была в Лагосе. Здесь я искал песню Крейга Дэвида и не мог найти ее. Люди не понимали этого – им казалось, что если мы черные, то для нас здесь – Лондон. Для нас, наоборот, это было смешно. Двое из наших парней плакали. Они уехали, вернулись назад. Даже позвонить нам сюда было проблемой, нужно было звонить на городской телефон, иногда невозможно было просто общаться: «I would like to speak to John. – Шо-шо?» Какой смысл был вообще приглашать сюда международных студентов? Многие из нас были подавлены, отказались учиться здесь, уехали в Германию и так далее.

Он остался. Потому что полюбил бывший Кировоград – тихий, спокойный, гостеприимный, с внимательными людьми. Сегодня утверждает, что город больше не такой, здесь все больше становится персонажей с искаженной системой ценностей, которые сам Джон, говоря по-английски, суммирует русским словом «крутой».

– На Западе электрик получает кредит в банке раньше, чем заходит в банк, – отмечает он. – Потому что они знают, что парень зарабатывает деньги. Здесь это так: «Кем ты работаешь? Провода? Ха-ха». Такое мышление. Но сейчас я рад, что вижу столько молодых интеллектуальных людей. Украина хорошая, «мозговитая», как и моя страна, но ребята с мозгами покидают этот город, уезжают в Канаду, Англию, Америку. Я жил в Англии, там так много украинских учителей – лучшие оставляют эту страну. А они говорят: «О, это наш, наша!» И что? Вы их теряете, чем гордиться? Такая же глупость в Нигерии: «Ура, Обама – нигерийский парень!» И что? Он не здесь, он живет своей жизнью, потому что вы создали коррумпированную систему, создаете конфликты между людьми. Посмотри на этот город: это – сквер Центральный. А это – горисполком, правительственное здание, прямо здесь же. Это должен был бы быть центральный парк – не то, чем это место принято называть, рядом с правительственным зданием. Этот парк должен привлекать внимание человека, который впервые попадает в город. Посмотри на него…

«Бизнес-школа»

Обо всем этом Джон говорит как гражданин, украинский предприниматель и налогоплательщик. Утверждает, что остался здесь, когда его друзья разочаровывались и ехали дальше, потому что был воспитан целеустремленным. И это одно из объяснений того, почему в нашей стране у него получилось то, чего многие даже не пытаются достичь в своей, – состояться в бизнесе, причем не только в сфере общественного питания. Хотя, справедливости ради, стоит отметить: бывший нигерийский студент – парень не бедный. По его собственным словам, он приехал сюда с десятью тысячами долларов.

– Но мой отец ставил передо мной задачу – смогу ли я умножить десять тысяч, чтобы они стали двадцатью, с меньшим риском. Я вижу, что Украина пока не открыта. Их деньги здесь, «спят» в каждом гараже. В этой стране есть деньги, поверь мне, – подчеркивает Джон.

У него есть ответ и на вопрос, почему эти деньги не работают так, как могли бы, – потому что люди слишком боятся их потерять, просто не готовы «браться за лопату», а еще – от жадности.

– Я пробую все, на чем можно заработать (какое-то время даже таксистом работал. – Авт.). Пока другие люди проснутся, я буду далеко впереди. Пока многие компании проснулись, «Макдональдс» уже был далеко впереди. Говорили: «”Макдональдс”» – это ничего». Но они открывались в каждой стране, в каждом городе, пришли в Украину. Потом KFC проснулись: почему «Макдональдс» доминирует? И стали делать то же самое. «Макдональдс» посмел выйти за пределы Америки, KFC сделали то же самое, и теперь они тоже в Украине. А где наш «Макфокси»? Почему они не выжили? Потому что жадные. Они хотели быстрее получить больше денег, продавая какое-то жареное «фуфло», за которым никто не вернется. И они закрываются, вместо того, чтобы продавать франшизу, – констатирует предприниматель.

О ведении бизнеса и его особенностях здесь он может говорить бесконечно, с «рисунками и примерами». Как и о городе в самом центре Украины, который стал для него вторым родным. Или о том и другом вместе.

– Центральные города во всем мире прекрасны, потому что все соединяется через центр. Но в Кропивницком все наоборот. У нас есть аэропорт, и они перекрашивают его каждый год и пишут в газетах: «Мы открываем аэропорт!»… Почему не сделать рейс из Кропивницкого в Одессу, в Киев? Где реклама? Если авиарейс должен появиться в Украине, стоит начинать, я думаю, за год, потом повторение, повторение. Так мы покажем людям, что нам не все равно, что мы действительно хотим это сделать. Что они нам показали, по поводу полетов из Кропивницкого в Киев и Одессу? Где реклама на билбордах? Нет. Они помещают какого-то депутата: «С днем рождения тебя!» На билборде. Но ничего похожего на «О! Третьего июня появится такой-то рейс! Нужно собираться!» и т.д. Тогда они получили бы полные салоны. Нет. Они делают никчемную рекламу, получают 5 пассажиров из 10 – попробовали раз и сдались, – подводит итог Джон.

Сам он не сдался, хотя мог бы – страна, в которой решил остаться, в свое время приветствовала его запретом на право работать для иностранцев:

– Кто-то говорит: он иностранец, он может сбежать. Конечно, он сбежит, ему нужно делать что-то, чтобы кормить семью, а система, закон, говорит, что он не может работать. Есть закон, по которому ты не можешь иметь два паспорта. Но у всех депутатов было пять раз по пять паспортов. Они хотели продлить жизнь системе, созданной в Советском Союзе: «Если мы дадим большому количеству людей возможность соревноваться с нами, значит, у нас проблема. Их нужно давить, сделать для них трудным попасть на наш уровень возможностей». То же происходит в России – все олигархи, которые могли бросить вызов Путину, в тюрьме или сбежали в Лондон… Экономике нужна мультисистемность, деньги должны вливаться, нужен обмен, так все двигается. Если все иностранцы покинут Англию, она превратится в Сомали. Так же немцы принимают то, что им выгодно. Польские ребята приезжают в Англию и работают – они возвращаются, и не в Варшаву или Краков. Они едут в села и восстанавливают их. Польские села в порядке. Теперь украинцы едут в Польшу, чтобы работать.

Игра не окончена

Будучи активным участником киевских событий конца 2013-го – начала 2014 годов, Джон Сасейи продолжает мыслить прагматично. Он уверен, что страна действительно начала меняться, к власти пришли люди с европейским мышлением, но «игра» не окончена – она не заканчивается никогда.

– Времена меняются, но люди не должны спать, – считает «черный бандеровец», как его стали называть после Майдана. – Потому что те парни только и ждут, когда мы расслабимся. Порошенко и Ко видят: «они расслабились» – и начинают замедляться с принятием законов в Верховной Раде. Пока европейцы не скажут: вы думаете, мы спим? Это прогресс, они начинают принимать законы. Яценюк казался отличным парнем, но закончил вместе с Коломойским, миллиардером, который финансировал его партию. Коломойский был человеком, который защищал Днепропетровск от вторжения: «Я сделал кое-что для вас, вы не можете меня посадить! Хорошо, я оставлю банк, но вы дадите мне уйти, закроете мое дело». Это система.

Очевидно, Джон готов оставаться одним из наших сограждан, меняющих «систему» изнутри, – во всяком случае, у него масса планов, которые не подразумевают эмиграцию. В частности, он готов спорить, что будет заседать в городском совете, и планирует экспансию сети своих заведений от Кропивницкого до Львова.

– Це моє місто, – отвечает на вопрос о возможности своего дальнейшего «транзита». – Я жил в Польше полгода, полгода – в Германии, полгода – во Франции, в Нидерландах – год, в Англии – семь лет, в Люксембурге два месяца. «Это все о деньгах, детка». Я там жил, у меня есть британская мама, брат, сестра, дядя, тетя. Но у меня есть и своя собственная семья. Там, где твоя семья, там твой дом. Я здесь, здесь мой дом.