«Немцы воспринимали меня как своего»

Большинство советских граждан даже не мечтали побывать за границей, довольствуясь просмотром «Клуба кинопутешественников» с Юрием Сенкевичем. Но зарубежный туризм в СССР все же существовал. Обычно путевки распределялись по организациям и предприятиям профсоюзами. Рабочие, колхозники и служащие отправлялись в чужие страны не только чтобы насладиться тамошними достопримечательностями, но и за модными, дефицитными на родине, вещами. Об этом наш корреспондент расспросил у руководителя турагентства «Мелодия-тур» Валерия Попова, который во времена СССР, работая в профсоюзах, отправлял сограждан за рубеж и сам много раз побывал там. Он начал с воспоминаний о детстве в Германии.

 «За Родину, за Сталина!»

Родился Валерий в 1948 году в Луцке. На Волыни Поповы оказались по долгу службы главы семьи – он был военный, офицер.

– Первые полгода я жил с матерью в летучке. Знаете, что такое летучка? Машина с будкой, там – инструменты всякие, тиски, сверлильный станок, а также кушетка и печка. Год мы прожили в Луцке. Потом – по году в Ровно, в Ленинграде, в Кировограде, в немецком Людвигслюсте. Я ребенком приспосабливался к общению в разных краях. Родители замечали, что я и польские слова употреблял. На несколько лет мы остановились в Магдебурге. Отец работал преподавателем автошколы. Он и в войну с техникой был связан. Год воевал на американских «Фордах» и «Студебекерах». А водители, рассказывал, были из заключенных. Не политические и не блатные, а осужденные за аварии, за разгильдяйство. Отец говорил: хорошие специалисты, добросовестные. Кстати, много захваченной у немцев транспортной техники – БТРы, грузовики, мотоциклы – до 1950-х годов отправлялось в СССР, на нужды сельского хозяйства. Техника была хорошая.

Валерий Попов помнит, как в 1953 или 1954 году волновался отец – возникли проблемы при поступлении в партию.

 – Отец и его друзья-офицеры, собравшись у нас на кухне, обсуждали такой случай: кто-то упрекнул отца, что его жена в войну находилась в оккупации. Отец сказал товарищам: вот если бы вся Украина в Сибирь эвакуировалась…

За ловкость сверстники прозвали Валерия Читой – как обезьяну в фильме о Тарзане. Дружил он и с немецкими ребятами. Но была обида на взрослых немцев, которые воевали против Красной Армии и, побывав в советском плену, вернулись домой живыми, в отличие от молодогвардейцев.

– Сильное впечатление на меня, третьеклассника, произвел фильм «Молодая гвардия». Ведь моя мама в детстве жила в Луганской области, с некоторыми из будущих молодо­гвардейцев отдыхала до войны в пионерлагерях. Мама много рассказывала о молодогвардейцах. И однажды я решил повторить подвиг Сергея Тюленина (Сергей Тюленин участвовал в поджоге в Краснодоне оккупационного учреждения, которое отправляло местных жителей на работу в Германию. – Ред.) . Подбил двух знакомых ребят, второклассника и дошкольника. «Хотите быть молодогвардейцами?» – спросил. «Хотим!» – ответили они. Повел их на чердак, где были заготовлены карбид, бутылки…

Какого-либо вреда пацаны немцам не причинили, но брошенная бутылка с карбидом шуму наделала приличного. Тем более, что Валерий, метая ее, крикнул «За Родину, за Сталина!», а генералиссимус к тому времени был мертв и развенчан на XX съезде партии. Командир части посоветовал отцу Валерия пройтись по заднице сына ремнем, но упоминание о Сталине ему понравилось. Сказал: «Патриотом растет мальчик».

Там же, в Магдебурге, Валерий сочинил письмо, как сейчас говорят, в будущее.

– Это было в ноябре пятьдесят девятого, незадолго до возвращения в Советский Союз. Я написал письмо, в котором пообещал, что приеду сюда через двадцать лет. Внизу имя и фамилию свои указал, а в скобках – «Чита». Бутылку с письмом спрятал в доме, где жили советские военные. Прошло двадцать лет – и снова приехал в Магдебург, чтобы достать спрятанный скарб.

Сервиз «Мадонна» немцам не нравился

К тому времени Попов закончил Кировоградский пединститут, поработал школьным учителем математики, имел семью и был известен как ведущий легкоатлет области. Валерию захотелось учить детей в советской группе войск в Германии. «Почему именно в Германию?» – спросили в военкомате. «Потому что прожил там шесть лет, до пятого класса, знаю разговорную речь», – ответил. Ему нашлась учительская работа в гарнизоне в Торгау.

На вопрос, выигрывал ли он в зарплате, отправляясь за рубеж, Валерий Федорович ответил:

– Ставка была та же, что в Советском Союзе, – 110 рублей. Но в Германии можно было взять больше «часов». Получали мы в марках. По курсу: 1 – 5,95. То есть за рубль – почти шесть марок. Сначала у меня была зарплата как у старшего лейтенанта. Когда возвращался в СССР – была майорская. Некоторое время жил в ГДР без семьи. Потом попросил разрешения, чтобы жена с ребенком перебрались ко мне. Разрешили, потому что жена – тоже учитель.

Об отношении немцев к нашим военнослужащим и другим советским гражданам Валерий Попов сказал так:

– В пятидесятые годы отношение было как к оккупантам. За двадцать лет выросло новое поколение восточных немцев. Они уже не были настроены против нас. Но если к ним обращаться по-русски, никто не ответит. Потому что это их земля. Не знаешь немецкого – купи разговорник.

А нравы граждан ГДР оставались немецкими.

– Одна женщина из нашего гарнизона вышла за немца, который в школе работал. Потом он признался мне: ей сложно жить среди немцев. Она не могла привыкнуть к их пунктуальности. Потому что немцы планируют все свои дела, даже самые незначительные. За год до отпуска знают, в какой гостинице остановятся. Наши после зарплаты идут в кафе пивка попить. Заводят там разговор с немцем, предлагают: давай еще по бокалу. А он: на этой неделе – только один бокал, так в блокноте записано. В кафе немцы платят каждый за себя. Домой друг к другу не ходят.

В ГДР многие пользовались велосипедами. Оставляли их у магазинов, учреждений. Если велосипед исчез, значит, кому-то из наших, из советских, приглянулся. Однажды в нашем гарнизоне офицеры напились, проникли на частную территорию, нарвали там цветов. Через два дня – офицерский суд. Им сказали: будете дослуживать в Советском Союзе, на Дальнем Востоке или в Средней Азии.

Я не очень силен в немецком, но понимаю жесты, интонации немцев – еще в детстве научился. И немцы меня воспринимали как своего. Как-то в одном поезде с офицерами ехал, проводник к ним по-русски обращается, ко мне же – по-немецки. Спутники этому удивились. Не раз в кафе и магазинах я слышал от персонала, что у меня повадки немца.

На вопрос, можно ли было купить в ГДР джинсы (о них мечтал каждый молодой советский гражданин), Попов ответил:

– Джинсы там стоили больших денег – 300 марок. Но можно было купить со скидкой обувь до 41-го размера и одежду до 48-го – в детских магазинах, Yungend Moden. Поляки приезжали в ГДР, покупали детскую обувь, продавали у себя.

Были в ГДР и государственные магазины, и частные. В частных – особые порядки. При входе здороваешься с продавцами. Там могут придержать понравившуюся тебе вещь до зарплаты. И скидку сделают. Словом, к покупателям – с уважением. Большинство наших вели себя в магазинах культурно. Но некоторые офицерские жены обращались с продавцами по-хамски: что ты мне предлагаешь, почему так дорого, вот напротив – дешевле! Таких немцы не уважали, но обслуживали культурно, с улыбкой.

В семидесятые годы в больших торговых заведениях к товарам уже прикреплялись противокражные бирки: если вынесешь неоплаченную вещь, сработает сигнализация. Наши и попадались. Персонал вызывал полицию, а если попался военный – и комендатуру. Штрафовали.

Некоторые мои знакомые по гарнизону тоже грешили этим делом. В магазине в Магдебурге немка-продавец следила за покупателями с помощью системы зеркал. Однажды она сказала мне, что я – как немец, потому что не ворую.

По словам Валерия Попова, в восточнонемецких магазинах он не видел ни магнитофона японского, ни проигрывателя. А телевизоры продавались воронежские. Среди советских солдат спросом пользовались переводные картинки – изображения немецких красавиц.

Восточнонемецкий провиант был никудышный. Потому, приезжая на родину в отпуск, Попов покупал здесь кировоградскую и александрийскую колбасу, коньяк, сливочное масло, кофе (тогда можно было достать арабский и африканский) и вез все это в ГДР. В дозволенных, ясное дело, количествах.

 – Качество нашего товара было выше. У них продукты – на химикатах. Там же земля бедная. В тех местах, где я жил, чернозем – привезенный в войну из Украины, из нашего Александрийского района.

Вспомнил Валерий Федорович и о легендарных гэдээровских сервизах «Мадонна» и «Роза».

– Наши покупали их в военторге. В немецких магазинах их не видел. Думаю, выпускались они специально для советского военторга. Немцы говорили мне, что им эта посуда не нравится. Также в военторге продавались красивые ковры и паласы, выпущенные в ГДР по лицензии арабских производителей. Эти товары продавались только для жителей гарнизона, но не свободно. Например, на протяжении трех лет можно было купить один ковер.

 В 1979 году я поехал в Магдебург – город детства. Пошел к дому, где пацаном спрятал бутылку с запиской, попросил хозяев найти. Они сначала не верили. Потом нашли ту бутылку.

В позапрошлом году я с сыном съездил в Германию. Побывали и в Магдебурге. Постояли у дома, где я в детстве письмо в будущее прятал.

В Индию возили утюги

Четыре года жил и работал Валерий Попов в ГДР. Когда вернулся, ему предложили работу в облсов­профе, в отделе советского туризма за границей. Он формировал группы туристов, составлял туристические маршруты. Раз в год имел возможность поехать за границу. Побывал тогда во многих государствах социалистического лагеря.

Первая поездка была в Румынию, в 1981 году. Вот какое впечатление сложилось о ней:

– Бедность – во всем. Советская Молдавия жила богаче. Еще в Румынии пахло сталинизмом.

По словам Попова, румынские товары отличались низким качеством. Например, на джинсах, как правило, в нескольких местах отсутствовали заклепки (тогдашний признак дороговизны штанов) – отвалились еще по пути в магазин. Правда, можно было купить приличные, произведенные в капиталистической стране, джинсы. Но у советских туристов не было денег на магазины с западными товарами – очень мало денег обменивалось на инвалюту.

В 1984 году – турпоездка в Индию.

– Перед тем несколько недель провел в библиотеке – читал литературу об Индии. Потом экскурсовод, жительница Индии, призналась мне, что знает о своей стране меньше, чем я.

Что можно было привезти из Индии? За деньги много не купишь, так как нам меняли на тамошнюю валюту всего лишь 50 рублей. Поэтому многие брали с собой советские товары – фотоаппараты, утюги, шампанское, мыло, духи, сувениры – чтобы обменять их в Индии. Заходишь в магазин, понравилась какая-то вещь, осматриваешь. Торгуешься, потому что рупий не хватает. Наконец предлагаешь утюг. Торговаться можно было часа полтора. Рупий, которые выменяли на рубли, хватало на кожаную куртку, а на женский плащ – не хватало. Привозить же утюги не считалось нарушением. Я поинтересовался как-то, почему на них такой спрос. Объяснили: советские утюги, сделанные из высококачественной стали, переправляются в Японию или Юго-Восточную Азию, где из них производят лезвия. Кроме кожаной верхней одежды и сувениров, советские туристы привозили из Индии модные в то время электронные часы, а также ювелирные украшения. Электроника в Индию попадала из Малайзии и Тайваня, украшения – из Южной Африки. Был риск купить ювелирное изделие, в котором часть камней – ненастоящие. Хорошо, если в тургруппе был ювелир.

Яркие впечатления произвела на Валерия Попова и Куба, которую посетил в декабре 1985-го.

– Летели туда через Англию и Канаду, 16 часов. Прибыли, а там – жара. Зона экватора! У них при 25 градусах считается, что холодно. Побывали на курорте Варадеро. Останавливались в столице. Очень красивая старая колониальная Гавана! Там же – небоскребы, которые успели построить американцы. Заезжали в Сьенфуэгос, в Плайя-Ларга и Плайя-Хирон. Видели, как после тайфуна на полях лежал четырехметровый тростник.

А привезти в СССР с Кубы было почти нечего, кроме рома, и тот могли конфисковать пограничники. Кубинцы сами очень нуждались. Например, каждый имел право раз в год купить пару тряпичной обуви по доступной цене – за два з половиной песо. В свободной продаже такие же туфли стоили 60-80 песо. А месячная зарплата – 100 песо. Я привез с Кубы несколько грампластинок (интересная музыка у них!) и девятикилограммовый кокос. Обменял его на сигареты у кубинца, который собирал урожай. Я спросил у него: проблем через недостачу не возникнет? Он сказал, что не нужно беспокоиться, так как у них – тоже социализм…