Ингул, который мы потеряли…

Вполне возможно, что в скором времени горожане и гости областного центра смогут любоваться новыми набережными, которые в некоторых местах украсят «город над седым Ингулом». А может, и не украсят, так как украшать окажется нечего, ведь набережная предполагает наличие реки, а с этим как раз у нас могут возникнуть большие проблемы…

Кропивницкий в который раз накрыла волна «речного» ажиотажа, теперь – вокруг проектов, предусматривающих выделение 7 миллионов гривен из так называемого общественного бюджета. Один из них предполагает устройство набережной Ингула. Идея оказалась достаточно востребованной, и в дело облагораживания берегов реки в пределах города включилось несколько претендентов, которые предлагают свои проекты обустройства набережной. Подсуетились и политики, депутаты Верховной Рады Украины, которые обещают пролоббировать вопрос выделения нескольких десятков миллионов гривен на сооружение набережной.

Предыдущая волна ажиотажа вокруг Ингула возникла в городе в связи с инициативой назвать его в честь реки в рамках выполнения Закона «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического тоталитарных режимов» от мая 2015 года. При этом инициаторы не обращали внимания на предложение посмотреть сначала на жалкое состояние Ингула, а уже потом соотносить гидроним с городом. Более того, кто-то в пылу дискуссии и вовсе вообразил, что само название будет способствовать созданию на месте умирающей реки… Ингульского моря, чтобы, так сказать, звучало и соответствовало.

Обе волны этого ажиотажа объединяет одно – практически никто не ставил вопрос о спасении реки, которой в нынешнем своем состоянии осталось жить от силы несколько десятков лет. Если кто-то не верит, что смерть реки – обычное дело, пускай посмотрит на практически исчезнувшие на глазах одного-двух поколений малые реки, расположенные в черте города. Взять хотя бы ту же Мотузянку, которая некогда протекала по оврагу с Новониколаевки и впадала в Ингул. Теперь водоток в русле реки практически прекратился, а овраг оказался засыпанным «благодарными» жителями строительным и бытовым мусором. Конечно, процесс исчезновения реки продолжается достаточно долго, что мы и наблюдаем на протяжении всего периода существования города. Почему так получилось, сказать трудно, однако во все времена, начиная с основания крепости, очевидцы отмечали просто-таки маниакальное стремление горожан навредить реке. Хуже всего то, что к делу уничтожения Ингула присоединились и государственные, так сказать, институты, которые должны были решить проблемы достаточно сложных взаимоотношений города и реки за счет гидротехнического строительства во второй половине 70-х годов прошлого века. Но разбираться необходимо, как говорят в таких случаях, с истоков…

Почему так?

Кто его знает, почему Ингул называют именно так? Предполагают, что название реки имеет тюркское происхождение и означает что-то вроде «спокойный» или «ленивый» из-за ровного течения реки практически на всем протяжении, а течет она – ни много ни мало – целых 350 километров, пока не вольется мощным потоком в Бугский лиман Черного моря возле портового города Николаева. Имеется и «славянская» точка зрения на название реки, что-то вроде «угол», которое связывают с названием племени уличей. В общем, ясно одно, что Ингул настолько старый, что значение его имени затерялось где-то в глубине истории. По характеру реки, которая делит Кропивницкий практически пополам, нам больше подходит определение «спокойный», потому что, сколько помнят люди, река отличалась настолько кротким нравом, что практически каждый упрекал ее в маловодности, и даже известные авторы писали, что Ингул в районе Крепости Св. Елисаветы летом больше напоминает лужу, которую можно перепрыгивать. В общем, не река, а недоразумение, к тому же течение летом такое слабое, что это негативно сказывается на качестве воды. Эту информацию академика Гильденштедта от 1774 года мы взяли из «Исторического календаря Кировоградщины» В. Босько. Академик отметил и отсутствие мостов через Ингул, но не из-за маловодности реки, а наоборот, из-за того, что «высокая весенняя вода их срывает». То есть высокие половодья, или лучше сказать настоящие наводнения, весной и безводье летом были главной проблемой города с самого рождения. Проблема усугублялась и тем, что в черте города река имела извилистое русло, это было вызвано геологическими особенностями ландшафта. Проще сказать, в черте города было несколько чуть ли не петлеобразных извивов русла, своеобразных «аппендиксов», которые весной задерживали лед, что способствовало поднятию уровня воды и затоплению используемой территории, а летом, из-за этих же «аппендиксов», течение реки очень замедлялось, практически до стоячего состояния. Именно в этом противоречии характера реки и заложена проблема, которую не смогли решить наши предшественники и, скорее всего, предстоит решать нам.

От сих – до сих

Наверное, так определяли маршрут прокладки нового русла реки, вернее каналов, при помощи которых русло Ингула выпрямлялось, а освободившуюся территорию использовали под застройку или сельскохозяйственные нужды. Так были ликвидированы «аппендиксы» в районе Озерной Балки и нынешней Ковалевки, сегодняшней площади Богдана Хмельницкого, изгиб реки ниже Клинцовского моста в месте впадения в Ингул реки Балки (теперь – Бианка) и дальше, в районе Кущевки. Благодаря этому со временем русло Ингула в черте города стало прямым, но стабильности водотоку это не прибавило, и весной, как и прежде, хотя уже и не так локально, зато масштабно, городу угрожали наводнения, которые случались раз в десять-пятнадцать лет. Выход виделся в возможности регулирования водотока за счет сооружения выше по течению цепи водохранилищ, одно из которых, для технологических нужд местной ТЭЦ, было устроено в конце 20-х годов прошлого века, но и оно не могло кардинально изменить ситуацию с половодьями. Пришлось с ними бороться административными мерами, то есть писать письма и требовать.

Еще в середине 50-х годов прошлого столетия городские власти не раз обращались в партийные вышестоящие инстанции с просьбой дать добро на проведение исследовательских работ с целью создания проекта регулирования водного потока. Наконец их услышали, и с 1960 года проектное задание по спрямлению реки Ингул разрабатывалось Украинским отделом института «Гидропроект», но «в связи с прекращением финансирования проектно-изыскательских работ, составление проектного задания по регулировке и спрямлению русла реки Ингул в городе Кировограде прекратилось». Почему так – никто не знает, но тогда же был подтвержден факт, что в результате ранее проведенного «спрямления» и замывания исторического русла реки в городе, конкретно в районе Ковалевки, начались подтопления территории грунтовыми водами. Такой вот Ингул: для себя воды не хватает, а насчет подтопить погреба и подвалы – всегда пожалуйста.

После крупных наводнений начала 1970-х годов институт «Укрюжгипроводхоз» по заказу Кировоградского областного совета депутатов трудящихся разработал «Схему генерального плана регулирования реки Ингул в городе Кировограде», которая и была утверждена соответствующими министерствами в мае 1974 года. Она предполагала «установление границ и площади участка реки Ингул, подлежащих регулированию, и разработки комплекса мероприятий, обеспечивающих защиту города от подтоплений и затоплений, обеспечения санитарных пропусков воды в летнее время для водоснабжения, орошения, рыборазведения и санитарного оздоровления реки».

Что это было?

В 1976 году работа по умиротворению Ингула закипела. Чтобы мы оценили и уяснили возможные объемы работ и усилий, необходимые для будущего спасения реки, напомним, что работы по созданию искусственного водохранилища и гранитных берегов нынешней набережной в центре города длиной почти полтора десятка километров проводились несколько лет силами мощных строительных управлений, таких, как «Гидроспецстрой – 2» и «№629», трестов «Днепроспецстрой» и «Укргидроспецфундаментстрой», «Кировоградводстрой», комбината «Кировоградтяжстрой», не считая других десятков, если не сотен организаций и предприятий. Ну и, конечно, все это под соответствующее государственное финансирование, материально-техническое снабжение и ресурсное обеспечение.

За несколько лет были осуществлены расчистка русла и устройство набережной реки в центральной части города, построены по обеим берегам дренажно-ливневые коллекторы для организации приема и отвода грунтовых вод, сооружены гранитные парапеты с чугунными решетками. Это все, верили разработчики, должно было обеспечить безаварийный пропуск паводковых вод в центральной части, но беда в том, что советский фундаментализм, выразившийся в желании придать Ингулу «державное теченье» в гранитных берегах по примеру столичной моды, начисто проиграл функциональной необходимости и возможностям самой реки. К тому же работы так и не были завершены, в частности, в районе Казачьего острова не закончили укрепление набережной вертикальными железобетонными шпунтами (панелями) с установлением гранитных карнизов; местами не закончено укрепление берегов наклонного типа, и, как говорят в народе, не доведена до ума дренажная система отвода талых и грунтовых вод, и многое другое.

В рамках «Схемы» выше по течению было устроено несколько водохранилищ, с помощью которых регулируется приток талых вод, но главное – за счет возведения водо-переливного узла возле Михайловского моста в центре города было создано искусственное водохранилище, которое простирается от улицы Михайловской до улицы Киевской, с площадью водного зеркала 12,5 гектаров. Здесь были установлены железобетонные «Г-образные» вертикальные панели, так называемые берны, полностью изменившие геометрию русла реки. Вместо трапециевидной формы, обеспечивающей на всем протяжении Ингула природное течение, скорость и естественное очищение русла от заиления, дно реки в центре города, за исключением узкой части старого ложа реки, стало абсолютно плоским. За счет изменения уклона реки и превращения ее в несколько каскадов течение медленного от рождения Ингула и без того замедляется практически до нуля. За счет гидроизоляции береговых плит нарушена естественная дренажность береговой зоны, что оборачивается переувлажненностью прилегающих территорий и на высоких участках (правый берег), создает условия для оползней, не говоря уже о подтоплении и заболоченности берегов, что можно всегда наблюдать в районе того же Михайловского моста. Это, как говорится, навскидку, так сказать, цветочки.

Живая и мертвая вода

Очевидно, руководствуясь знаниями о состоянии закованных в гранит Москвы-реки и Невы, того же Днепра, проектировщики посчитали, что гранитное ярмо должно помочь удержать реку в повиновении, но за кадром остался санитарный аспект. Они не учли, что, в отличие от больших рек, Ингул не обладает достаточным количеством воды, способной за счет собственного течения обеспечить необходимую скорость потока для самоочищення, к тому же часть воды задерживается в водохранилищах. Иначе говоря, речке катастрофически не хватает воды, а водохранилище в центре и вовсе превращает ее в практически стоячий водоем с очень слабой проточностью. Таким образом, твердые частички с городских улиц, тот же зимний посыпочный материал, грязь и мусор, которые попадают в реку с дождевыми водами, не сносятся течением, как должно быть, а оседают на горизонтальных плитах дна и катастрофическими темпами заиливают остатки речного ложа.

И если раз в год осадок с донных бетонных плит еще кое-как убирают, для чего в самый период нереста сбрасывают уровень до невозможных пределов, то ложе реки из-за ила просто исчезает на наших глазах. Еще несколько лет назад возле моста на Большой Перспективной была яма глубиной в два-три метра, а теперь там глубина всего несколько десятков сантиметров. Это же произошло и с участком реки ниже Михайловского моста, правда, в прошлом году дамбу возле него капитально отремонтировали и немного углубили русло ниже по течению, но всех проблем Ингула в центральной части города это не решает. За счет проходки пионерной траншеи, то есть расчистки и углубления Ингула ниже города вниз по течению, снизился риск наводнения в пригородах, но это только, как говорится, до благоприятных условий в виде больших запасов снега и соответствующей погоды, как уже бывало не раз. Природа умеет мстить за невнимание и пренебрежение.

За счет отсутствия необходимого уровня воды и слабого течения в реке появляются застойные явления, в воде уменьшается уровень кислорода, чем наносится непоправимый вред биологическому и санитарному состоянию реки. Это поставило практически на грань существования всю экосистему. Здесь регулярно случаются рыбные и моллюсковые заморы, гибнут раки, за последний год пропала даже такая неприхотливая рыба, как верховодка и пескари, значительно снизилось количество хищных рыб, что свидетельствует о разрушении пищевой цепочки, начиная с планктонного уровня.

Страшной бедой остается и просто убийственное отношение к реке со стороны населения города. Во многих местах берега реки застроены практически до самого уреза воды, в нее сбрасываются неучтенные канализационные и промышленные стоки, на берегах реки разводят крупный рогатый скот и другую живность, да и продукты человеческой жизнедеятельности из частных домовладений тоже зачастую напрямую попадают в реку. Мы не только засоряем город, но и с особенной изощренностью стараемся замусорить и загадить кровеносную систему городского организма – его водные артерии, награждая при этом реку обидными эпитетами типа «вонючка» и подобными «гламурными» именами. Впрочем, названия недалеки от истины, но виновата в этом не река, а мы с вами!

Как приговор всем нам и реке можно воспринимать заключение санитарной инспекции, сделанное в середине 2000-х годов: «На підставі багаторічних даних лабораторних досліджень річки Інгул в межах міста, згідно з вимогами п.2 „Санітарних правил і норм охорони поверхневих вод від забруднення”, річка Інгул НЕПРИДАТНА до використання водного об’єкта для культурно-побутового призначення, відпочинку, спорту… через низьку якість річкової води». Отметим, что речь идет не о питьевой воде, а о состоянии гидросистемы достаточно большого города.

Надо лечить

Даже такой достаточно общий материал свидетельствует, что наш Ингул надо срочно спасать. В таких условиях даже удивительно наблюдать то, с каким рвением и желанием мы хотим бороться за реализацию каких-то косметических проектов обустройства набережной. Конечно, даже на тот свет можно наряжаться, но лучше подумать, как спасти больного, особенно когда это еще можно сделать.

Прежде всего водным объектам города нужен хозяин, желательно в виде отдельного управления или службы, которая курировала бы все вопросы, связанные с жизнедеятельностью и обслуживанием водоемов и рек в городской черте. С чрезвычайными полномочиями для нарушителей санитарных норм и правил, человеческих традиций и Божьих заповедей. С возможностью заниматься хозяйственной деятельностью, то есть строительством, с контролем и наличием права законодательной инициативы. Можно сказать, что у нас есть «генералы» каждого направления жизнедеятельности, даже самого незначительного, но нет ни одного «адмирала». По большому счету, даже ситуация с семью няньками выглядела бы для гидросистемы города лучше, чем нынешнее безразличие.

На реку как на живой организм все давно махнули рукой! Даже грозная «Рыбинспекция» не обращает внимания на варварское уничтожение водных живых ресурсов, то есть браконьерский вылов рыбы в Ингуле, что вроде бы и не имеет отношения к делу спасения реки вообще, но характеризует отношение к ней со стороны как населения, так и властей. Вот случай из жизни, который в любой другой ситуации мог бы сойти за анекдот. Как-то работник правоохранительных органов поделился со мной своим восхищением после успешного лова рыбы запрещенными орудиями лова именно в черте города, то есть сетками: «Слушай, я не думал, что в нашем Ингуле есть такая огромная рыба!» К сожалению, рассказов, как в браконьерском вылове рыбы в Ингуле или Сугоклее участвовали «дядьки в кривих штанях», то есть представители тех или иных местных силовых структур, в том числе и природоохранительного характера, предостаточно. И это тоже яркое свидетельство отношения властьпредержащих к делу.

Оперативное вмешательство

Нам сегодня необходима разработка темы более глобального порядка, чем просто обустройство нарядной набережной. Необходимо разработать хотя бы перечень вопросов, которые стоят на повестке дня спасения Ингула. Нужно решить принципиальный вопрос о будущем реки, изучить все архивные материалы, касающиеся выполненных работ по схеме 1974 года, и принять техническое решение о дальнейшей судьбе так и не реализованного проекта, изучить техническое состояние гидроизоляционных и дренажных коммуникаций и главное – сделать научное заключение о влиянии работ на состояние реки и прилегающей территории.

Осмелюсь предположить, что при существующем варварском отношении населения к реке любое новое украшение и улучшение набережной будет незамедлительно украдено, уничтожено или вырвано с корнем, как и в случае с чугунными решетками, от которых остались жалкие «рештки».

Понятно , что к делу спасения главной водной артерии города необходимо подходить со строго научной точки зрения, учитывая положительный и отрицательный опыт работ по изменению архитектуры рек. Причем ограничиваться одним Ингулом, без разработки мер и шагов по спасению малых рек и ручьев, будет непростительной ошибкой, ведь и от них будет зависеть количество воды, которой так не хватает Ингулу.

Поэтому вместо неземной красоты, которую нам обещают проекты набережной, городская власть вместе с районными и областной, ведь Ингул протекает через несколько районов Кировоградской области, должны заказать проект спасения Ингула, исходя из необходимости возвращения реке естественной геометрии русла и достаточной глубины, обеспечения стабильного водотока и других мероприятий, которые ликвидировали бы последствия и осложнения «гранитной болезни». Река, как и набережная, отлично будет смотреться и в зеленых берегах, которые ей необходимы для возвращения здоровья и долголетия.

Фото Павла Волошина, «УЦ».