Андрей Хайат: «”Голос” лишил меня страха»

В течение двух месяцев жители Кировоградщины каждое воскресенье приникали к телеэкранам, болея за своего земляка, участника популярного конкурса «Голос краины» – молодого певца из Знаменки Андрея Хайата. Уже на «слепых» прослушиваниях парень произвел фурор, развернув к себе все четыре тренерских кресла. И хотя официальным победителем шоу Андрей не стал, сам он считает, что одержал главную победу в этой непростой борьбе – победу над собой.

«Голос» завершился, но у Андрея все равно много работы. Тем не менее, он нашел полчаса свободного времени, чтобы дать эксклюзивное интервью «Украине-Центр».

– Андрей, я прочла комментарии под видеороликом с твоим выступлением, и зрители единодушно сошлись во мнении, что это готовый номер на «Евровидение». У тебя нет планов попробовать себя в этом конкурсе еще раз?

– Нет, время конкурсов у меня закончилось, я в принципе получил и от «Голоса», и от «Евровидения» тот максимум, который они могли мне дать. Насчет следующего года загадывать рано – посмотрю, будет ли у меня настроение, будет ли подходящая песня и будет ли у меня вообще такая необходимость. Но я надеюсь, что в моей жизни все сложится достаточно хорошо, чтобы больше не ходить по конкурсам. Сейчас я полностью занят подготовкой к выходу своего дебютного альбома. Он будет называться «Хміль», в нем – 7 основных треков и 1 или 2 бонусных. Презентация состоится 1 июня, а 19-го у меня будет большой сольный концерт в Киеве.

– Мы услышим в этом альбоме те народные песни, которые ты исполнял на «Голосе»?

– Нет, это будет на 100 процентов авторская музыка. Часть песен – на украинском, часть – на русском. Все-таки в повседневной жизни я говорю на русском языке, а всю музыку делаю так, чтобы она была в гармонии со мной. Но песен на украинском будет больше. Также мы сейчас думаем над тем, чтобы к одной из песен снять видеоклип и выпустить его в промежутке между презентацией альбома и сольным концертом.

– Песня, которую ты пел на «Евровидении», тоже войдет в альбом?

– Нет, у нее будет отдельная жизнь. Я буду петь ее на концертах, возможно, издам отдельно. Может, она окажется в следующем альбоме, если будет гармонировать с его содержанием. Но к этому альбому она точно не подходит. Для меня как для концептуального артиста важно, чтобы все песни в альбоме были, так сказать, в одной плоскости, подчинялись одной идее.

– Ты ворвался на «Голос» с авторской версией народной песни, но чем ближе к финалу, тем настойчивее тренер уводил тебя в сторону профессиональной эстрадной музыки – в полуфинале звучала KAZKA, в финале – «ВВ».

– Мы хотели экспериментировать, понимая, что петь исключительно народные песни – это не слишком интересно для зрителя. К тому же мне хотелось выйти за рамки комфорта. Считаю, что мне это удалось, эксперимент имел положительный результат. Я в своей оценке ориентировался на то, что писали зрители, как они воспринимали мои выступления – они воспринимали их хорошо.

В финале, кстати, мог звучать Сергей Сабкин – у нас с Тиной был выбор между «ВВ» и одной из его песен. В результате сошлись на «ВВ».

– Вокруг «Голоса» есть много слухов, мифов. Можешь немного приоткрыть занавес и рассказать о закулисье проекта, о том, что происходит за кадром?

– На самом деле за кадром остается не так много. Большая часть шоу проходит в прямом эфире, камера фиксирует все, и если что-то идет не по плану, зрители тоже это увидят.

– Но все же, например, как проходит сам отбор, как тренеры выбирают лучших?

– Думаю, вы хорошо знаете эту историю – я на этот сезон попал потому, что в прошлом году мне не досталось место. А на самом деле я же был приглашен еще на прошлый, 8 сезон. Ежегодно проводятся так называемые предкастинги, на них приходят люди, их прослушивают, делают записи. Жюри отбирает потенциальных участников и потом приглашает их в проект. На эти предкастинги приходит действительно много народу.

– Ты, когда шел на «слепые» прослушивания, хотел попасть к определенному тренеру или выбор был интуитивным?

– И то, и другое. Я же сначала хотел быть в команде Потапа, но на прослушиваниях главные для меня слова сказала Тина Кароль, и это стало решающим в моем выборе.

– Если не секрет, что это были за слова?

– Она сказала, что меня нужно не переделывать, а дополнять. Она поняла, какая именно мне нужна поддержка. И, как видите, сделала все для того, чтобы я дошел до финала. В общем, после слов Тины я понял, что смогу работать только с ней, никакой другой тренер не смог бы дать мне того, что я искал.

– Ты вживую увидел звезд, которых большинство людей видели по телевизору, ты общался с ними. Реальные Тина, Потап, Монатик, Дан Балан – насколько они оказались непохожими на свои телевизионные образы?

– До «Голоса» у меня, как и у всех остальных, было такое представление, что это некие особенные, недостижимые люди, но на самом деле они оказались… живыми! Людьми, обычными, людьми из плоти и крови. Я как-то не привык разделять людей по социальному статусу и достижениям – это все является сочетанием работы и везения. Так что какого-то серьезного когнитивного диссонанса у меня не было.

– Некоторые считают, что происходящее в кадре – особенно беседы тренеров друг с другом и всякие забавные ситуации с их участием – это игра на камеру, чтобы оживить шоу. Это на самом деле так или нет?

– Нет, никто ничего не играет, все так и происходит на самом деле. У камеры есть особенность, она как бы увеличивает, делает более наглядным, утрированным все, что фиксирует. И если человек себя неискренне ведет, это заметно. Поэтому специально играть на камеру никто не будет, все тренеры дорожат своей репутацией.

– То есть Потап за кадром так же подкалывает своих коллег, как и в кадре?

– Абсолютно, только за кадром он может еще сильнее подшучивать. Камера, наоборот, побуждает его сдерживаться, быть в рамках цензуры.

– Все артисты на «Голосе» выступают под живую музыку, у проекта свой оркестр. Легко ли тебе было работать с оркестром?

– Музыканты на «Голосе» – это, как мне кажется, одни из самых профессиональных в Украине, и все они находятся на своем месте. Для меня работать с ними была большая честь. Вообще поработать с ними, получить опыт работы с живой музыкой, поучиться у профессионалов такого высокого класса было одной из моих первоочередных целей участия в шоу.

– Один из музыкантов этого оркестра, клавишник Виталий Делестьянов, родом из Кировограда. Ты об этом знал?

– Нет, не знал. Знал, что его зовут Виталий, фамилию не запомнил, но что он из Кировограда – это я от вас услышал, спасибо.

– Ты выступал на «Голосе» с оригинальными аранжировками – это ваша совместная работа с музыкантами? Часто ли участник дает свою аранжировку композиции, с которой выступает?

– На самом деле в проект приходит очень мало людей, которые могут делать собственные аранжировки. Все аранжировки, которые вы слышите, – это работа музыкального продюсера Руслана Квинты. Он думает над каждой аранжировкой, над каждым номером. Большая часть музыки на «Голосе» – это его задумки.

– Аранжировку твоим песням тоже делал Квинта?

– Нет, это целиком была моя идея. Для меня было критически важно, чтобы материал, который я озвучиваю, полностью принадлежал мне. Руслан не внес в него ни единой правки.

– Может, благодаря этому ты и смог развернуть к себе всех четырех тренеров?

– Не скажу, что это был решающий фактор, но это определенно сыграло свою роль. По крайней мере, я точно знаю, что с авторским видением материала я выделяюсь среди остальных участников.

– Какие отношения у тебя сложились со сценой – боишься или чувствуешь себя на ней как рыба в воде?

– До «Голоса» было очень страшно выходить на сцену, на «Евровидении» у меня тряслись колени. Одна из многих вещей, за которые я благодарен «Голосу», – он лишил меня страха. На прямых эфирах я чувствовал себя на сцене вполне свободно, на финале уже был как рыба в воде.

– А перед камерой? Ты же сам говорил, что она все увеличивает – и достоинства, и недостатки.

– Выступления на камеру – это очень ценный опыт, потому что ты можешь смотреть на себя со стороны и корректировать свое поведение. Но бояться камеры нет смысла – это всего лишь механизм, который помогает мне стать ближе к моему зрителю. Но, по моему мнению, формат телепроектов ужасен тем, что все происходящее на сцене как будто передается через третье лицо – это довольно странное и искаженное видение.

– Еще один миф «Голоса» – якобы тренеры почти не занимаются с участниками, поскольку у них и без того много работы. Это правда или нет?

– Не знаю, как в других командах, но в команде Тины все работали 24 часа в сутки. Тина с нами была постоянно. Выиграть на «Голосе» – это не только цель участника, но и цель его тренера. Поэтому Тина делала все возможное, чтобы меня развивать.

– Выиграть на «Голосе» – цель всех участников, вы были друг другу конкурентами. Это сказывалось на отношениях?

– Лично я вообще не чувствовал, что есть какая-то конкуренция, со многими участниками были хорошие, дружеские отношения. Мы все были как будто в летнем лагере, где после того, как закончилась смена, не хотелось уезжать. Единственный эфир, когда я почувствовал, что на «Голосе» есть конкуренция, – это полуфинал, где я выступал с Девидом Аксельродом. Все остальные эфиры для меня были, как праздник, а победа в этапе и выход на следующий этап воспринимались как приятный бонус. Для меня формальная победа не имеет практически никакого значения. Вообще я считаю себя победителем в «Голосе», но не потому, что обошел остальных, а потому, что я очень многого достиг и многому научился.

– Ты говорил в «Голосе» о том, что тебе уже поступали предложения от продюсеров на дальнейшую работу, однако ты отказывался. Почему?

– Действительно, предложения были, и самые привлекательные, как ни странно, – из России. Там любят концептуальную музыку – фолк, этно. Но я не могу эти предложения принять. Дело в том, что продюсеры ищут во всем выгоду, и это нормально. Но условия, на которых они предлагают сотрудничать, для меня неприемлемы. Было бы хорошо, если бы, например, мы заключили договор на продажу моего альбома в России. Но им этого недостаточно, им нужно, чтобы я перебрался в Россию и работал на нее. Соответственно, ответ был нет. Пока ни один продюсер из тех, кто со мной связывался, не предложил условия, достаточные для того, чтобы я отказался от своей миссии, своей концепции. Думаю, что таких условий просто не существует.

– А украинские продюсеры обратили на тебя внимание?

– Да, но это в основном были проекты по коллаборации, то есть совместные с другими исполнителями. У меня есть один совместный трек с YUKO, но дальше в этом направлении я работать не планирую. Коллаборация – это путь в никуда. В подобных проектах выигрывает только один из участников, и ни один из дуэтов, которые предлагали мне, не предполагал, что это буду я. Меня, наоборот, рассматривают как исполнителя, который толкнет кого-то другого.

– А кто-то из тренеров «Голоса» предлагал тебе сотрудничество?

– Пока нет. Но, если такое предложение поступит, я буду рад. Я бы с огромным удовольствием продолжил работу с Тиной Кароль, и если она посчитает нужным со мной работать, это будет замечательно.

– Ты анонсировал сольный концерт и активно к нему готовишься. Что мы увидим на этом концерте?

– Вы увидите нового Хайата, который будет уже без рамок. Любой проект – это определенные рамки. А здесь будут уже целиком мое творчество, мое видение музыки. С другой стороны, я понимаю, что после этого концерта отсеется какая-то часть аудитории, но, возможно, придет другой зритель, музыкальный настрой которого будет созвучен моему.

– То есть ты не собираешься идти на поводу у публики и делать то, что нравится ей?

– Я не из тех артистов, кто будет подстраиваться под вкусовые предпочтения зрителей, у нас есть достаточно артистов, работающих в этой нише, и у них это получается лучше, чем у меня. Для меня музыка, не несущая идеи, – пустая. Я могу стать популярным на несколько лет, а потом меня забудут – нет, это меня не устраивает. Чтобы моя музыка жила долго, в ней должна быть идея, в ней должно быть нечто принципиально новое. Сейчас я стараюсь создать новый жанр, связанный с этномузыкой. Есть фольктроника, есть отдельно техно, отдельно фольклор, а вот жанра этно-техно еще нет.

– Кстати, о голосе: когда ты начал заниматься музыкой, петь и понял, что именно этому хочешь посвятить жизнь?

– Профессионально – никогда. Но пою я столько, сколько себя помню. Я пытался ходить на уроки по вокалу, но все преподаватели, к которым я попадал, старались меня изменить, переделать. У меня это вызывало отторжение, я бросал занятия и ставил себе голос сам – интуитивно, так, как сам чувствовал. Я вообще меломан, рос на монументальной классике – симфоническая музыка, опера. Это мне помогало. Ну и гены никуда не денешь, папа – гитарист, мама – фортепиано, дед тоже гитарист, до сих пор играет в местной рок-группе. Дядя – вообще мультиинструменталист. Так что у меня и выбора особо не было.

– Кто стал первым педагогом, который посчитал твой специфический тембр голоса не недостатком, а достоинством?

– Тина.