«За державу обидно…»

Именно эта фраза всплыла в памяти после экскурсии по залам и помещениям для хранения фондов Кировоградского областного художественного музея (КОХМ). Потому что не иначе как из-за нераспорядительности, а то и «головотяпства со взломом» наши музеи десятилетиями имеют возможность демонстрировать какие-то несколько процентов от общего количества хранящихся там богатств. Впрочем, слово «хранящиеся» не совсем подходит.

К истории вопроса

Надо прямо сказать, что этот материал появился как «ответка» на статью в № 22 «УЦ» от 30 мая 2019 года «Таємниці музейних коридорів», в которой автор рассказывал о невозможных условиях хранения фондов в областном крае­ведческом музее или даже отсутствии таковых. В свою очередь, та статья стала возможной благодаря идее создания в Кропивницком своеобразного «Мистецького арсеналу» в помещении бывшего отделения Нацбанка Украины, высказанной в номере «УЦ» от 30 апреля этого же года. В ней говорилось, что здание в историческом центре города должно стать «скарбничкою нашої духовності», в нем бы могли находиться представительства всех творческих союзов, а главное – там было бы достаточно места для экспозиций наших главных музеев – краеведческого и художественного, а возможно, и открытие новых музеев, которым пока негде напоминать нам о различных отраслях жизнедеятельности в разрезе исторических этапов.

Но оказалось, что чиновники, как всегда, распорядились «наследством» по своему усмотрению, и обиженными оказались как раз те, кто должен был улучшить свое положение, – часть здания cдали в аренду не ОКМ, а ОХМ.

Не менее эмоционально отреагировала на нашу статтью и директор ОХМ Татьяна Ткаченко, когда мы с фотографом Павлом Волошиным пришли «осветить» положение дел с хранением фондов в художественном музее: «Коли я прочитала коментар, я зрозуміла, що в принципі ми були лише для підтанцьовки. Це моя точка зору, але коли прочитали вашу статтю, то думки співробітників музею були більш критичними й жорсткими», поэтому с журналистами хотят разговаривать все сотрудники музея. Так мы и общались все вместе во время продолжительной экскурсии, то есть нас сопровождали все сотрудники, впрочем, их оказалось совсем немного – всего семь человек. Причем экскурсия проходила под видеосъемку, которую вела сотрудница музея. Но, прежде чем мы попали в святая святых – хранилище фондов, – напомним историю самого худмузея, находящегося в одном из самых красивых зданий города, бывшем торгово-гостиничном комплексе «Пассаж», о котором писал поэт Арсений Тарковский.

В это здание музей, на тот момент отделение краеведческого музея, перебрался в 1991 году и на протяжении следующих полутора десятков лет постепенно стал и юридическим лицом, и балансодержателем всего роскошного здания. Параллельно музей преображался внешне и внутренне, пока не стал настоящим украшением города. К сожалению,  значительная часть помещений, а именно: два трехэтажных крыла П-образного здания, расположенных внутри двора, продолжают занимать коммерческие структуры. Эти площади используют под различные офисы и даже под развлекательные заведения. На третьих этажах расположены несколько квартир. Но что  говорить об офисах, если новые хозяева смогли превратить в магазин проходную арку в здании, имеющем статус памятника архитектуры, то есть застроить свободный проход с центральной улицы во двор? Сейчас там магазин драгоценностей,  мешающий хранению ценностей духовных.

«Маємо, що маємо»

Татьяна Александровна говорит, что наличие этих помещений в распоряжении коллектива, в принципе, могло бы решить проблему размещения фондов и существования музея на этой локации. Какие-то вопросы с приобретением для музея хотя бы частных квартир и некоторых офисов можно решить путем выкупа, и даже есть постановление облсовета и предварительное согласие собственников, но только при наличии в областном бюджете «додаткових коштів». Цена вопроса по квартирам – около двух миллионов гривен, что совсем не много, если учесть, сколько средств нужно вложить в ремонт и приспособление под музейные требования отдельных помещений банка, причем о всем здании речь не идет.

На самом деле, говорит директор художественного музея, помещение банка никто полностью музею не передавал. Департамент культуры сдал художественному музею в аренду, причем на срок до трех лет, только часть подвала и второго этажа так называемого исторического здания банка (для наглядности – это половина фасада здания, выходящего на площадь Героев Майдана). Но и его использовать под музей без ремонта и выполнения огромного комплекса инженерных и строительных работ не представляется возможным. Хотя какую-то пользу приобретение все же принесло. Туда уже «переехали» каменные скульптуры, которые делали работу научных работников ОХМ и сотрудников похожей на работу грузчиков-верхолазов, ведь для того, чтобы пройти между стеллажами с картинами, надо было или передвигать скульптуры, или перепрыгивать через них. Но переехали тоже не все – некоторые произведения монументального, в прямом смысле этого слова, искусства оказались слишком тяжелыми, чтобы с ними можно было управиться в таких стесненных обстоятельствах.

В принципе, наши главные музеи, то есть краеведческий и художественный, имеют много общего. Оба занимают красивые старинные здания, оба находятся в историческом центре, в обоих созданы прекрасные экспозиционные площадки. Опять же, из-за недостатка места оба музея могут постоянно или хотя бы длительное время выставлять только маленькую часть своих сокровищ. Скажем, в краеведческом музее люди могут увидеть всего четыре процента от знаменитой коллекции Ильина, остальное хранится почти навалом в одной из комнат фондохранилища. И в художественном музее экспонироваться может не больше пяти процентов от имеющихся единиц хранения, да и коллективы музеев одинаково переживают за будущее коллекций, хотя иногда очень сложно провести грань между фондами – и там, и там есть предметы как старины, так и искусства. Тем не менее, разница есть.

Татьяна Ткаченко сочла нужным разъяснить, что оба музея относятся ко второй категории, но категория категории рознь. Судя по количеству хранящихся предметов, вторая категория художественного музея «круче», чем краеведческого, потому что в случае с худмузеем такую категорию присваивают за наличие в фондах от 7,5 тысячи до 15 тысяч предметов, тогда как у «краеведов» заслужить категорию можно цифрой аж в десять раз большей – до 75 тысяч. Но мы принципиальной разницы не увидели, поскольку доступ научных сотрудников к десяткам тысяч предметов старины или произведений искусства в обоих музеях затруднен до невозможности.

Руками не трогать!

Не зря такое предупреждение действует в каждом музее, потому что любое прикосновение может провредить экспонат. Но здесь даже при желании «прикоснуться» к большинству предметов хранения просто невозможно. Главный хранитель фондов художественного музея Валентина Ноженко показывает свои закрома в главном фондохранилище, куда мы попадаем через бронированные двери. Кстати, когда музей только переехал сюда, имелось всего две тысячи единиц хранения, сейчас – больше 15 тысяч. На стеллажах, сделанных руками бывшего директора музея Николая Федотова в начале 90-х годов, в страшной тесноте, стоят почти 2300 картин, что непозволительно, поскольку они не должны соприкасаться. Чтобы было понятно, скажем, что картины стоят точно так же, как книги в переполненном книжном шкафу.

В помещении, несмотря на вентиляционные трубы, жарко, а это чревато для краски. Опять же, испарения не способствуют здоровой атмосфере. Вместо существующей и неэффективной системы вентиляции в музее должна быть система климат-контроля, но и это не все. Поскольку картины разных размеров, они не все могут находиться на стеллажах – некоторые вообще скручены в рулоны и в таком положении должны храниться неизвестное  количество лет. На самом деле такие картины должны иметь возможность хотя бы висеть в натуральную величину, чем обеспечивается лучшая сохранность, не говоря уже о необходимости экспонирования.

Пока что «повезло» только одной форматной картине размером 4 на 8 метров – «9-е января» Войцеха Косака, для которой выделен отдельный зал, да и то она не может занимать вертикальное положение, поэтому для удобства обозрения соорудили специальный подиум, чтобы зрители находились как бы над картиной. Кстати, это полотно пришлось долго реставрировать после того, как оно почти четверть столетия пролежало в рулоне. Не намного лучше чувствуют себя и другие картины, вплотную стоящие на стеллажах. Попытка достать какую-то картину не увенчалась успехом – для того, чтобы взять нужную раму, необходимо снять с полки несколько других работ. Понятно, что любое прикосновение при этом чревато царапинами полотна или повреждениями рам, что тоже недопустимо. Еще сложнее дело с хранением картин в так называемых подсобках, то есть маленьких комнатах без окон, до отказа заполненных картинами. Попытка пройти по проходу в глубь комнаты оказалась практически неосуществимой – для этого часть картин сначала необходимо вынести из комнаты.

Таких хранилищ в ОХМ несколько, и это заставляет беспокоиться о пожарной безопасности, которая для пропитанных красками полотен и дерева имеет решающее значение. Основное хранилище оборудовано системой газопожаротушения, хотя и несовершенной. По правилам баллоны с инертным газом должны находиться вне герметически закрывающегося фондохранилища, тогда как здесь они находятся в самих фондах. Коллеги из других музеев страны даже удивляются, как в таких условиях удается хранить картины и работать с ними. А ценных вещей здесь действительно много.

Пока что относительно хорошо чувствуют себя картины в галерее Петра Оссовского, спроектированной и освещенной по его же эскизам, но и им не хватает места. Из-за этого даже эту галерею используют для временного хранения звуко- и демонстрационной аппаратуры, которую убирают во время экскурсий. Хорошо живется и картинам, да и вообще предметам, попадающим в постоянные экспозиции, как в зале иконописи или «Искусство XIX века». Здесь можно любоваться оригиналами работ Шишкина, Саврасова, Сведомского, Серова, Робильяра, Ризенера, Горавского, Бронникова, Костанди, Маковского, Лансере и других мастеров европейского уровня. Но вот коллекциям, переданным музею видными художниками современности, места пока не хватает. Для некоторых, того же Владимира Федорова, можно создавать отдельный музей, а так его личные вещи имеют свой уголок на лестничной клетке.

Ждет места в выставочных залах и графика народного художника Украины Николая Прокопенко, как и коллекция одессита Сергея Дриги. В фондах хранится интереснейшая серия картин
Ст. Антонюка «Колодцы и криницы», на полке лежат картины А. Нюренберга, графика В. Касияна. Своего места ждут картины Т. Яблонской, А. Осмеркина, В. Глущенко, П. Кодьева, С. Письменного, Л. Орлик… Обидно, что нет отдельного зала для работ художников и выпускников Вечерних рисовальных классов Елисаветградского земского реального училища – Покаржевского, Фойницкого, Козачинского. А еще скульптуры Мациевского и Нименко! Хорошо бы иметь постоянное место и многочисленным офортам, то есть оттискам с гравюр на медных досках. Этой техникой в конце жизни увлекся Тарас Шевченко, и, к примеру, в музее есть офорт с его фотографического портрета, выполненный в издательстве Брокгауза. В общем, можно рассказывать как об отдельных художниках, так и о направлениях и стилях в искусстве, которых люди не имеют возможности видеть. А для того чтобы эти работы не пропадали, над ними работают научные сотрудники, и тоже в очень стесненных условиях. И это тоже черта, объединяющая оба главных музея.

В кабинетах, если можно употребить это слово применительно к маленьким комнаткам, где работают сотрудники и научные работники, очень тесно. За некоторые столы даже трудно протиснуться. И очень жарко, даже в относительно прохладный день. Одна молодая женщина даже пригрозила, что в случае очередного повышения температуры в кабинете, а она достигает сорока градусов, ей придется работать в купальнике! И это не шутки, поскольку в маленькой комнатке, где молодая художница Анна Петренко работает над реставрацией картины Данишевского «Портрет неизвестного», температура вообще поднимается до плюс 45-ти! Люди-то выдерживают, но вот краска…

Мы побывали практически в каждом уголке художественного музея. Здание старинное, и, хотя недавно произведен ремонт, его в подвальных помещениях уже уничтожает грибок. Кстати, о ремонте. Вроде бы все хорошо, евростандарты и все такое, но кто-то догадался в умывальниках заменить взрослые раковины на… детские. Это говорит о внимании к особым требованиям музея и заботе о посетителях. Между прочим, посетителям практически негде оставлять верхнюю одежду, особенно когда в залах музея проводятся массовые мероприятия, а они здесь регулярные. Тогда пальто оставляют прямо на столах сотрудников музея.

Есть вопросы и к состоянию технического оборудования – электрощитовых или теплопункта, но решение большинства проблем зависит прежде всего от наличия свободных площадей. Поможет ли решить проблемы предоставление музею части здания бывшего банка, расскажем в следующей статье. Предварительное приглашение нами уже получено.

Сергей Полулях, фото Павла Волошина, «УЦ».