Занзибар: сезон дождей и все остальное время

Не видишь друга продолжительное время, потом случайно встречаешь, интересуешься, как дела, где пропадал, а в ответ вместо стандартного «работа, семья, хлопоты-заботы» слышишь: «Да на Занзибаре жил». И беседа невольно превращается в интервью, потому что об услышанном хочется рассказать всем.

Олег Васюра поехал на архипелаг в командировку. О таких командировках даже мечтать страшно, а ему повезло. Дело в том, что у его знакомого родилась идея построить гостиничный комплекс на Занзибаре, это ведь известная мекка туризма. Два украинца, зараженные этой идеей, поехали изучать инвестиционный климат, разобраться с системой налого­обложения, с принципами выделения земельных участков и так далее. Пробыли там четыре месяца.

– До этого о Занзибаре я знал только, что это «архипелаг из островов в Индийском океане, растянувшийся вдоль восточного берега Африки напротив современной Танзании». Ну и «Айболита», естественно, читал. Перед отлетом я зашел в туристическое агентство узнать, есть ли туда туры. Есть, оказывается, и довольно много украинцев останавливают свой выбор на Занзибаре, когда планируют отдых.

Началась подготовка к отъезду. Медицинская страховка от всего. Я сделал прививку от желтой лихорадки. Оказалось, что от малярии прививаться не надо – нет смысла. Существует много разновидностей этого заболевания, можно от одного привиться, а другим заболеть. Дело в том, что Занзибар изолирован, потому как остров, там своя экосистема. Малярии нет вообще, они ее побороли лет восемь назад. Желтая лихорадка тоже есть только на материковой части, но я уже привился, можно ехать и на материк.

Перелет занял одиннадцать часов с пересадкой в Дубае. Первое, что меня поразило по прибытии, – это лето в январе. Температура воздуха – тридцать, воды – двадцать пять. Я плаваю в бассейне, смотрю на небо и не верю. Мы остановились в гостинице, которую нашли по Интернету. Вообще мы выбирали больше хозяина, чем гостиницу. Этот был единственным европейцем, с которым можно пообщаться на английском, поговорить о достопримечательностях, о пище и прочем.

Занзибар сам по себе небольшой: с севера на юг – 90 километров, с запада на восток – 40. Полтора миллиона населения, один город на весь остров и много поселочков вдоль дорог. Жители заняты рыболовством – выходят в океан на лодках и сельским хозяйством – выращивают экзотические в нашем понимании фрукты: манго, ананасы, бананы, папаю. Ну и, естественно, туризм. Даже те два вида деятельности, которыми они занимаются, ориентированы на удовлетворение спроса отелей.

Я поразился, что там выращивают рис. Сезон дождей на Занзибаре длится три месяца – с марта по июнь. Местные точно знают, когда он начинается, и к этому времени готовят рисовые поля. Они заливаются водой, и вырастает хороший рис. Оказывается, в городе Мбея в Танзании выращивают чуть ли не самый лучший рис в Африке. Я пробовал, действительно вкусный.

Интересная система реализации рыбы. Рыбаки выходят в океан каждый день, если погода позволяет. Когда возвращаются с уловом, рыбу продают нестандарт­но. Есть специальное место типа базарчика, там все мужики тусят. Рыбу выкладывают на большой стол и устраивают аукцион. Кто даст за связку рыбы большую цену, тот ее и забирает. Эти торги ведут специальные люди, я их называл «продюсеры рыбаков». Интересно, что, когда непогода, рыбаки в океан не выходят, а рыба отелям нужна, она вырастает в цене в разы.

Почти все население острова – мусульмане. Свинины, колбасы нет априори. Алкоголя нет, но это все условно. Есть такие места, «мафараси» называются, в дословном переводе «много коней», где собирается много европейцев. Там есть магазины со спиртным, кафешки разные. Алкоголь продается только там. И, само собой, в гостиницах есть рестораны, барные стойки.

В пищу там употребляют говядину, курятину и козье мясо. И, конечно же, рыбу. Что я только не ел! Дорадо, кингфиш, ред снэппер, вайт снэппер, акула, мурена. Плюс кальмары, осьминоги, скат…

Одно дело приехать туристом на две недели, поверхностно посмотреть, погулять и уехать. И совсем другое дело – находиться там достаточно долго, ассимилироваться в эту среду, в общество этих людей, понять их культуру, завести друзей. Они очень интересные, но не сразу открываются. Всех белых они называют «музунгу» и смотрят на них, как на денежные мешки. Среди отдыхающих на Занзибаре процентов семьдесят – итальянцы. И первые отели там строили итальянцы. Местные дети на улицах кричат «Чао! Даллар!». Это они так здороваются с европейцами и доллар просят. При этом взрослые их ругают и не разрешают попрошайничать.

В школе учат три языка: арабский, английский и суахили. Мы общались на английском, мне моего разговорного едва хватало для общения. Женщин почти не видно, а мужчины выходят с утра к рыбному рынку и сидят там, говорят о чем-то и ждут рыбаков. Одни просто сидят, а другие плетут ловушки для рыбы, в нашем понимании – верши. Когда у меня было свободное время, я ходил смотреть, как это плетут. Очень хотелось попробовать самому, но попросить было неудобно.

Меня там уже все знали, о чем-то со мной говорили. Кстати, меня они называли «мбахили», что в переводе с суахили означает «расчетливый». Я не покупал первое, что попалось на глаза, рыбу, например. Я присматривался, приценивался, торговался. Они очень дружелюбные и когда заметили, что я не первый месяц там нахожусь, поняли, что я не турист. Один из плетущих верши предложил мне попробовать сплести. Я весь цикл полностью прошел, купил специальный нож, распускал с его помощью ветки специального кустарника. Они в шоке были: европеец, который умеет плести верши!

Оказалось, что мой учитель плетения Мтумва работает учителем в школе. Он предложил провести для меня экскурсию в школе. Я, конечно же, согласился. Зашел в учительскую, посмотрел тетрадки, походил по классам. Есть такие классы, в которых даже нет парт. Дети на полу сидят. Был урок английского языка, и учитель предложил мне просклонять во множественном числе слова, написанные на доске. Я говорил, а дети за мной повторяли. Так интересно!

Школа трех уровней – младшая, средняя и старшая. Эти возрастные категории отличаются по цвету школьной формы. Младшие носят зелено-желтую, средние – бело-черную, старшие – сине-черную. Когда кто-то приходит в школу, гость какой-то, дети поют песню в надежде на то, что им что-то подарят для школы. То есть на всех смотрят, как на спонсоров. Мтумва мне прямо сказал, что, если я имею возможность, могу подарить компьютер, системный блок, монитор.

Были в кабинете математики, биологии, физики, химии. Что из себя представляет школа. Добротное здание в нашем и в их понимании – абсолютно разные вещи. В окнах школы нет стекол, и для них это нормально. Жара круглый год, зачем им стекла? Разве что от сквозняков. Все строится из шлакоблока. Внешне оно все какое-то убогое. Я видел офис политической партии. По нашим понятиям это сарай. В предвыборное время над ним поднимают флаг партии. Канализационные трубы там снаружи – нет необходимости прятать их, так как там ничего не замерзает. Но зато в каждой комнате есть санузел.

Поскольку мы приехали изучать инвестиционный климат, обращали внимание на развлечения – чем можно увлечь туристов. Конечно, остров гигантских черепах. Конечно, дайвинг, кайтсерфинг. Это ферма специй. Я впервые увидел, как растет ваниль. А корица! А имбирь! В конце экскурсии по ферме предлагают чай с лемонграссом: надергали травы и заварили.

Можно побывать у дома, в котором жил Фредди Меркьюри. Можно погулять по Занзибар-Тауну и по старому городу – Стоун-Тауну. Там много каменных зданий, старинных. Это же было известное место работорговли. Парк Фородани – место, где после шести вечера собираются местные кулинары и готовят разнообразные национальные блюда. Там по вечерам концентрация туристов. Мне очень понравился один напиток. Стебель сахарного тростника несколько раз пропускают через валики, выдавливая сок, и в один из этих пропусков стебель перегибают пополам, а внутрь кладут лайм и имбирь. Какая это вкуснятина! Да к тому же сок стекает по желобу, внизу которого лежит лед. Стекает и сразу охлаждается. В жару это самое оно.

Я встречал много местных жителей, которые оканчивали наши, я имею в виду советские, вузы. Таких людей мы просили быть нашими гидами и переводчиками. Они нам прекрасно помогали коммуницировать. Я спустя какое-то время решил, что надо учить суахили. Столкнулся с таким интересным фактом, что в этом языке нет времен года. У них есть «сезон дождей» (три месяца) и «все остальное время».

А еще у них свое времяисчисление. Страна мусульманская, в 4.50 мулла первый раз с мечети поет молитву. В течение дня таких молитв пять. Жизнь организована таким образом, что день начинается в шесть утра по-нашему, а у них это один час. И если тебе говорят, что встретимся в час, надо понимать, что это будет шесть утра. И так в течение дня до шести вечера, что для них – двенадцать.

Естественно, они рано просыпаются. Они религиозные, но, как ни крути, ассимиляция с европейской культурой происходит. Был у меня приятель из коренного населения, который спиртное не пил, не курил, но очень любил женщин. Мы говорим: «Так это ж по Корану нельзя». А он: «Знаю, но ничего не могу с собой поделать».

Охрану маленьких и средних отелей обеспечивают масаи. Это коренной народ, живущий на материке, на севере Танзании. Крупные отели имеют штатную охрану, эти люди в форменной одежде. Масай получает от пятидесяти до ста долларов в месяц. Эти люди принципиальные, добросовестные и практически неподкупные. С ними невозможно договориться нарушить установленные правила. Я с одним из масаев подружился.

У них два имени – масайское и европеизированное. Масайское запомнить сложно, а второе просто – Симон или Мартин. Именно Мартин рассказал мне много интересного о жизни масаев.

У него есть сын, и предстояло посвящение его из мальчика в мужчину, на которое Мартин меня приглашал. Но я уехал раньше. Он подарил мне фотографии, на которых с родственниками, друзьями – с копьями, щитами, разукрашенные. Позже он прислал мне видео обряда посвящения сына…

Местные масаев немного недолюбливают. Они вообще не едят рыбу. Молоко, мясо, каша. По воскресеньям они в нашем отеле устраивали праздник. Это такое шоу масаев, где они поют свои песни. Перед каждым выступлением говорят: «Это свадебная песня, в которой поется о том-то и том-то». В общем, сюжет пересказывают. Когда поют, сначала кажется, что это какофония. Но потом эти звуки так притягивают, затягивают, что аж мурашки по телу бегают. Очень интересно. Потом они прыгают – кто выше.

Одеты они в однотипные накидки, только по цвету могут отличаться. И все лысые. Но у кого коса, можно понять, что он посвящен в воины. Обувь у них интересная. Есть какие-то национальные тапки, но они вырезают из покрышек подошвы, прикрепляют тесемочки и привязывают к ступням. У каждого на поясе нож или меч. И все ходят с палками или чем-то, похожим на нашу булаву. Я такую булаву привез с собой. Да, еще: есть масаи, у которых до двадцати жен.

Я раньше читал о секс-туризме, но увидел это своими глазами. Европейки, которым за шестьдесят, такие мамаши, приезжают на Занзибар, находят себе молоденького масая, содержат его, а он за это безмерно благодарен. Много таких пар, особенно по вечерам на дискотеках. Масаи этим зарабатывают. Он настолько искусно играет роль самца, обхаживающего самку. Дамы получают удовольствие, фактически вторую молодость, и парням хорошо.

Дискотека там – это место недалеко от пляжа, на песке или на бетонном полу. Колонки, приличная музыка. Масаев туда не пускают. Что они делают? Переодеваются в европейскую одежду и идут тусить. А еще их просто так не пускают, а деньги платить они не хотят. Но пустить могут, если он в компании с европейцем. Мы пока дошли до дискотеки, человек пять масаев просили их провести. Двоих мы провели.

На Занзибаре достаточно развитая для жизни и работы инфраструктура. Есть все необходимые учреждения, и банки в том числе. Но оно все рассчитано на взаимные доверительные отношения и кажется даже каким-то наивным. Все вопросы решаются по доброй воле. Есть полицейские и есть взяточничество. Меня как-то остановил полицейский за превышение скорости. – Вы нарушили. – Да? Сколько вам дать денег? – Вы мне хотите дать деньги? – Да. – Ну спасибо. Счастливо.

Самый крутой супермаркет там – это наш небольшой «АТБ». В этом маркете продаются овощи, консервы, предметы гигиены. Купить подушку, покрывало какое-то – проблема. За подобным все ездят в Занзибар-Таун на рынок – продовольственный или вещевой. Какую-то брендовую вещь купить нереально, во всяком случае, я нигде не видел.

На рынке грязно, канализация течет прямо под ноги. Хорошая дорога, а вдоль нее по обе стороны кучи мусора. Да вообще идеальная чистота только на территории гостиничных комплексов. Мы переехали в другую гостиницу, где мусор надо было в пакете выставлять за дверь. Как-то заметили, что все это потом выбрасывается в океан. Мы возмутились, мусор перестали бросать в океан. Или делали это, когда мы не видим.

Чтобы советовать ехать отдыхать на Занзибар, нужно понимать, какой отдых ты хочешь. То ли тебе нужен океан с песком, бунгало на берегу, то ли ты хочешь жить в шикарных условиях и иногда смотреть на океан. Там есть все на любой вкус и любой карман.

Инфраструктура развлечений там не очень развита. Мы даже идеи им дарили. Утром на берегу огромное количество людей – ходят, дышат, любуются. Почему бы не поставить там ларьки с кофе, фрешами, мороженым? Вот я бы пил фреш, смотрел на океан и балдел. Почему бы не поставить пуфики и кальяны? Я бы курил кальян, смотрел на океан и балдел. Не предприимчивые они.

Мы, конечно, съездили с пользой, инвестиционный климат изучили. Аренда гектара земли на 33 года стоит 250 тысяч долларов. Земля в государственной собственности, в частные руки не продается. Но перед тем как передать в долгосрочную аренду, государство интересуется мнением общины. Это что-то типа наших объединенных территориальных громад. Дадут добро – землю выделят.

Мы всем говорили, что приехали из Украины. У них наша страна ассоциируется с Советским Союзом, с Россией. Когда мы объясняли, что это разные государства, – понимали. Мы как-то были в кафе на пляже. По периметру этой кафешки висели флаги разных стран. И наш там тоже был. Люди из Украины туда едут отдыхать, поэтому нашу страну узнают постепенно.

Там все люди спокойные. Не хамят, не лицемерят, не обманывают. Они по-своему счастливы. Там нет недовольных. У них нет погони за деньгами, это не приоритет. У них есть такое высказывание: «Я себя чувствую хорошо – голодным спать не ложусь». Это показательно. Их быт примитивный по сравнению с нашим, но он практичный. Посуда – из тонкого алюминия, она быстро нагревается на газу, который привозной. И таких моментов очень много.

Я думал, смог ли бы там жить. Не смог бы. Мне не хватало возможности купить продукты, которые мне хочется, или какие-то вещи. Например, африканский кофе очень невкусный. Мы заказывали, нам привозили из Европы. Языковой барьер мешал, но это поправимо. Думаю, со временем я бы и на суахили говорил свободно. Не хватает там кинотеатров, выставок, театров, концертов. Этого ничего нет.

Можно жить там несколько месяцев, а потом возвращаться домой, в привычную обстановку. Для поездки на Занзибар виза не нужна – в аэропорту платишь 50 долларов, три месяца живи и туси. Перелет стоит от 500 до 650 долларов в обе стороны. Можно найти жилье за 50 долларов в сутки. Вот и считайте, сколько будет стоить пребывание на берегу океана.