Светлая память, Николай Константинович

Неожиданная и ошеломляющая новость – не стало Николая Горохова, одного из самых талантливых театральных и телевизионных режиссёров Кировоградщины. Каждая его театральная постановка была интересна и имела зрительский успех. Не оставалась незамеченной и каждая телевизионная работа, а премьера каждого телефильма становилась событием, и многие из них получали престижные награды и премии. С понедельника на вторник, 16 июля, внезапно остановилось сердце, на которое он никогда не жаловался (впрочем, ему, как бы трудно ни приходилось, вообще было несвойственно жаловаться). Так его и нашли утром – сидящим в кресле: как сидел, так и остался сидеть…

Первая мысль – не может быть, я же недавно разговаривал с ним по телефону! И, как всегда, его голос был бодр и весел!.. Слишком рано. Преждевременно! Всего лишь на 67-м году жизни…

Нашему с ним знакомству более 30 лет, если не все 40. Вначале, в 1980-м, я увидел его дипломную постановку «Восемь любящих женщин» (по пьесе французского драматурга Р. Тома) и порадовался появлению на сцене нашего театра ещё одного достойного спектакля. И как же хороши были актёрские работы! Да! У плохих режиссёров актёры так хорошо не играют! К тому же, как я понял со временем, он любил актёров, с которыми работал, и никогда не выпячивал себя. По его словам получалось, что задача режиссёра состоит лишь в том, чтобы дать актёру возможность самораскрыться. Что ж, если так, то у Николая Константиновича Горохова это получалось гениально. Больше того – он вообще любил и умел ценить людей и всегда был окружён друзьями. Были ли у него недруги и завистники? Не представляю себе, чтобы к Горохову можно было относиться недружелюбно или недоброжелательно. Хотя могли быть, ведь театр – организм непростой: тому сказал «нет, вы в этом спектакле играть не будете», другого не поддержал в его самомнении и самовлюблённости… Но в таком случае не в Горохове дело…

По-настоящему пересекаться мы начали уже позже. На театральных премьерах, в репетиционном периоде (как театрального рецензента меня приглашали не только на премьеры), а затем уже и на телевидении: и в студии, когда я сидел перед телекамерой, а он – за режиссёрским пультом, и вне студии. Когда в 1990-х мы вместе делали для областного ТВ юмористическую программу «За полканистры до Рио» (этакую смесь сатирической публицистики, бичующей наши, кировоградские «негаразды», с литературной юмористикой, которая благодаря Горохову превращалась в блестящие игровые сценки), по ночам плечом к плечу – автор и режиссёр – сидели на монтаже. А во время перекуров говорили не только о программе. Кстати, программа была в некотором роде и скрытой рекламой «Украины-Центр», поскольку я уже работал в штате редакции: например, в кадре мог появиться персонаж, читающий «УЦ». И Горохов относился к этому с пониманием и… улыбкой… В это время я и начал узнавать его не только как режиссёра, но и как человека.

Собственно, главная его ипостась – Режиссёр. С большой буквы. Именно режиссёром ему и суждено было стать. Но парадокс заключается в том, что вначале он, как я с удивлением узнал, зачем-то окончил… медицинское училище. И когда его призвали в Военно-Морской флот и отправили служить в Севастополь, попал на младшую медицинскую должность. И вот однажды приятель-водитель уговорил его покататься по ночному Севастополю на медицинском «рафике». И не справился с управлением. Суть, конечно, не в том, как пострадала машина и как и кого за это наказали. Когда машина, вылетевшая с дороги, наконец остановилась, Николай почувствовал: что-то упирается ему в бок в области сердца. Оказалось – арматурный прут, который насквозь пробил борт машины. Ещё бы пара сантиметров – и… Но, возможно, где-то свыше было предначертано: этот человек станет режиссёром – и не арматурному пруту решать его судьбу…

Он родился 20 декабря 1952 года и шутил по этому поводу, что 19 декабря отмечают день Святого Николая, а 20-го – Николая грешного. И на режиссёрский факультет пришёл уже не мальчишкой, а свой первый спектакль поставил в 27 лет. Всегда мягкий и интеллигентный (но не бесхарактерный – невозможно, не имея характера, работать в театре), всегда доброжелательный и вежливый – я ни разу не слышал, чтобы он повысил голос. Всегда собранный и подтянутый – в буквальном смысле слова человек с прямой спиной. В нём чувствовалась порода. Но то, что он потомок славного театрального рода Садовских (Тобилевичей), я узнал не от него.

В престижном Киевском театральном институте им. Карпенко-Карого он учился на курсе именитого режиссёра Владимира Нелли, но работать после вуза начал всё-таки не в театре – получил приглашение на областное телевидение. В
1983-м поставил в театре «Соломенную сторожку» по пьесе Ю. Эдлиса, но окончательно перешёл на работу только в 1987-м, когда главным режиссёром стал Олег Натяжной. Вместе они составили хороший тандем. В том же 1987-м поставил спектакли «Назар Стодоля» по Т. Шевченко и «Провинциалки» по Я. Стельмаху. В 1988-м и 1989-м ещё два ярких и острых спектакля: «Дачный пейзаж с обнажённой натурой» по пьесе В. Дозорцева «Завтрак с неизвестными» и «Дорогая Елена Сергеевна» по пьесе Л. Разумовской.

В 1991-м, когда Украина начала возвращать из забвения ранее запретные имена, Горохов первым на украинской сцене (так, во всяком случае, утверждает отдел искусств библиотеки им. Чижевского) поставил спектакль «Идея пани Мусташенко» по пьесе В. Винниченко «Закон», а в следующем году – «Грех». Всего же на сцене театра им. Кропивницкого он поставил 24 спектакля.

В 1990-х, когда театр, оставшись без финансирования, переживал самые тяжёлые времена в своей истории, Горохов вновь вернулся на телевидение. Работать на только что созданном Александром Никулиным телеканале «ТВ-центр» Горохова пригласил руководитель телеканала Виталий Цыпин, первый редактор нашей газеты. Меня в то время редакция командировала на телевидение вести программу «”Украина-Центр” информирует», которую Горохов курировал. Помню, в день записи одной из передач Кировоград накрыл страшный ливень, и я предложил: «Николай Константинович, давайте я для прикола появлюсь в кадре под раскрытым зонтом». Горохов задумался – было видно, что он всерьёз обдумывает и взвешивает это предложение, – и сказал: «Да нет, не стоит»…

Затем Горохов получил приглашение перейти на областное телевидение. Вот только некоторые телефильмы, снятые им с 1999-го по 2010-й (справка предоставлена отделом искусств библиотеки им. Чижевского):

«Кіровоград і Англія – міст через віки» (в соавторстве с Павлом Босым) – об основателях завода Эльворти;

«Одкровення» – о народном артисте Украины А. Кривохиже, почётном гражданине Кировограда, основателе и руководителе заслуженного ансамбля украинского народного танца «Ятрань»;

«В акордах фарб моїх» – о заслуженном художнике Украины С. Шаповалове;

«Любов у спадок» – о заслуженном работнике культуры Украины, директоре Кировоградской областной филармонии Н. Кравченко;

«Перший і єдиний у світі» – о музее украинской народно-сценической хореографии на Хуторе «Надія»;

«Покарано степом» – о Евг. Маланюке, уроженце Новоархангельска, украинском писателе-эмигранте, поэте, культурологе-энциклопедисте, публицисте и литературном критике;

«Маестро Любович: Мої 8 ½» – о заслуженном деятеле искусств Украины, почётном гражданине Кировограда, основателе и дирижёре камерного хора Ю. Любовиче.

Фильмы «По той бік Лонго», о творчестве Александра Жовны, писателя, кинохудожника, и «Двоє під одним дахом» (в соавторстве с Л. Лозовой), о кировоградском враче-стоматологе Геннадии Журбе и открытой им сети стоматологических кабинетов, получили призы в номинации «За лучшее режиссёрское решение» на Всеукраинском фестивале журналистского творчества «Калинові острови» (2000 и 2001 гг.). Фильм «З благословення української Терпсихори», об украинской народно-сценической хореографии, стал лауреатом Ялтинского международного кинотелефестиваля (2006 г.). Цикл «Пишаємося тобою, рідний край» (авторский коллектив – Бондаренко, Горохов, Попов, Беглецов) в 2012-м получил областную премию им. Владимира Ястребова (1 место).

Как он работает с актёрами, следуя принципу «дать возможность самораскрыться», я по-настоящему увидел на программе «За полканистры до Рио». Для профессиональных актёров театра, которые снимались в эпизодах телепрограммы, это была, так сказать, халтура, работа на стороне, но играли они с полной отдачей, понимая режиссёра с полуслова. Помню ещё одну ситуацию. Во время съёмки я спохватился: «Николай Константинович, мы пропустили эпизод». Горохов улыбнулся: «Анатолий Петрович, а я здесь зачем?» Достал из кармана блокнот с режиссёрским сценарием и показал: «Видите? Этот эпизод мы снимем позже». А кое-что, чего не было в сценарии, он придумывал для программы и сам. Была, например, сценка в троллейбусе, которую Николай Константинович снимал без меня. На монтаже я ахнул: в кадре вдруг появилась рука карманника, лезущая в троллейбусной давке в карман чужого пальто. На самом деле этот кадр был снят не в троллейбусе. Пальто (кстати, самого Горохова) висело на вешалке в его кабинете, в карман этого пальто Горохов и запустил руку.

Как режиссёр он смотрел на мир широко открытыми глазами, запоминая курьёзные (а вдруг пригодятся?) эпизоды, которым становился свидетелем. Некоторые из них пересказывал и мне (и я слушал с той же мыслью: а вдруг пригодится). Двое пьяных стоят у выхода из ресторана перед зеркалом. «Ну и упились мы с тобой сегодня», – говорит один и, сорвав шапку с головы, с размаху швыряет на пол. Прикол в том, что срывает шапку не со своей головы, а с головы друга. Другая история. Отдыхал Николай Константинович на турбазе. Ещё советской, со всеми её атрибутами и обязательными репродукторами в каждой комнате. Но, случалось, на радиоузле забывали выключить микрофон, и когда там начиналась пьянка, ТАКОЕ шло «в эфир»… Да, Николай Константинович, вот они и пригодились – ваши истории…

«Восемь любящих женщин», по-видимому, навсегда остались его первой любовью. В 1981-м он поставил пьесу также на сцене Закарпатского областного русского театра. В 2012-м с удовольствием принял предложение возобновить этот спектакль на сцене театра им. Кропивницкого – понятно, уже с другим актёрским составом. Но 2012-й оказался одновременно и переломным годом в его судьбе.

С очередной репетиции его увезла «скорая». Узнав об этом, я тут же позвонил ему. Услышал усталый, но всё же бодрый голос: «Да ничего страшного, что-то желудочное, я дома, вот лежу, пью минеральную воду, завтра буду в норме». Но «завтра» было не столь радужным. Оказалось – у него воспаление селезёнки, и требуется срочная операция. Так он пожизненно сел на препараты, компенсирующие отсутствие селезёнки. Их присылала ему из Германии его жена Анна. Не суть важно, как и почему они расстались, но добрые отношения сохранили. Не исключаю, что была возможность перебраться на ПМЖ им обоим, но Николай Константинович сохранил верность и родному городу, и профессии. Однако, к сожалению, выяснилось, что вслед за селезёнкой требуется удалить ещё и два прилегающих к ней ребра, на которые перекинулось воспаление. И вновь Горохов только улыбался: «Ну, знаете, в Голливуде актёры специально удаляют нижние рёбра, чтобы была стройная талия, – вот и я стану стройнее!»

Постановку «Восьми любящих женщин» он всё-таки завершил, после выписки. Но пьесу «Большая Вера», которую я написал по заказу областного телевидения (полагаю, что именно Горохов был инициатором моего приглашения в качестве автора), поставил не он. Судьба пьесы, в общем, не столь плоха: в 2012-м она стала победительницей международного литературного конкурса-фестиваля «Славянские традиции», её фрагмент был опубликован в альманахе «ЛитЭра». Но телевизионное воплощение оказалось менее удачным – не Горохов был её режиссёром…

Вместе с Гороховым… Подчерк­ну – без малейших претензий с его стороны на соавторство, всего лишь нормальное сотрудничество автора с режиссёром, который хотел бы увидеть в пьесе и ещё что-то сверх написанного: знаменитую фразу Ельцина «Утром проснулся – и думай, что ты сделал для Украины», внезапно оживший на стене репродуктор, когда на радиоузле забыли выключить микрофон… Так вот, вместе с Гороховым я работал и над новой версией комедии, написанной в 1990-х и опубликованной в 2000-м, «Комета без расписания» для театра им. Кропивницкого. Евгению Курману, главрежу театра, пьеса вроде бы понравилась, но, когда начался предметный разговор, я упёрся: режиссёром должен быть только Горохов. Но… потом у театра начались какие-то проблемы… постановка не состоялась… Мне осталось лишь опубликовать новую версию – и слова признательности режиссёру Николаю Горохову за его идею «репродуктор – пятое действующее лицо» в этой публикации есть…

Два года назад Горохову ампутировали ногу – к старым проблемам добавились ещё и сосудистые. Я навестил его в больнице. Он ни на что не жаловался, не стенал, наоборот – едва мы заговорили о театре, в его глазах загорелся огонёк. После выписки заботу об обезножевшем режиссёре взяли друзья. По телефону он говорил мне: «Оказывается, ходить на костылях с одной ногой намного труднее, чем с двумя». Отдадим должное и театру им. Кропивницкого. Едва Николай Константинович начал оправляться после операции, ему, чтобы поддержать, предложили новую постановку. И он начал работу. Весь так называемый застольный период репетиций с актёрами провёл у себя дома и уже в подробностях видел, каким будет его новый спектакль, но… у театра вновь возникли какие-то проблемы…

А ведь он тосковал по работе! Это я однажды, не удержавшись, посетовал: дескать, только одна пьеса идёт на сцене, остальное, получается, пишу в стол… И услышал в ответ: «Пишите! Даже если в стол – оно останется, а мне что прикажете делать – вырезать фигурки из бумаги и с ними ставить спектакли?..» Прорвалось…

Но надежда, что он ещё сможет работать, оставалась. Самое главное – он не терял вкуса к жизни. Общался. По праздникам и вне праздников принимал у себя дома друзей. Через год-полтора после операции прошёл протезирование. «И как вы теперь – на двух ногах?» – «Пока на трёх, но – учусь!»

Может быть, он и успел научиться – теперь мы этого уже не узнаем. Словно выключили свет в зрительном зале перед началом спектакля. И спектакль вот-вот начнётся – а почему бы и нет?! – но уже без режиссёра-постановщика. И всем нам – и артистам, и зрителям – останется только помнить его…

Анатолий Юрченко, «УЦ».