Совет доктора Дрибина, или Люди, качайте уши!

Давным-давно, когда деревья были большими, а дети маленькими, мы с друзьями обсуждали важную тему: от какой болезни больше всего страдают наши малыши? При всем многообразии детских болезней пришли к единому мнению – от отита, воспаления уха. Боль адская, страшнее зубной. Наверное, поэтому врач, который спасает от нее беспомощных малышей и возвращает слух пожилым, вызывает особое уважение.

Отоларинголог Борис Дрибин – личность, известная в наших краях. Кто-то восхищается его профессионализмом, кто-то – многогранностью его талантов, от себя добавлю: общаться с Борисом Евгеньевичем – одно удовольствие.

– Доктор, давайте начнем с наиболее актуальной на сегодняшний день темы. Как пандемия коронавируса ударила по ушам? Есть ли типичные осложнения на органы слуха?

– Да. Если раньше при коронавирусе типичными были потери вкусов и запахов, то теперь очень часто идет снижение слуха.

– Вы работаете с непосредственным, если можно так сказать, источником инфекции – головой. Как сказалось это на вашей работе?

– Постарались как можно раньше привиться. Потому что мы не считаемся инфекционистами или анестезиологами, которые находятся в очаге, хотя и работаем с органами дыхания, но не относимся к группе риска, поэтому стараемся защитить себя сами. Щитки, маски, вакцинация…

– Давайте перейдем к более общим темам. Скажите, много ли в наши дни глухих? Ну или, если более корректно, людей с проблемами слуха?

– Не совсем так. Есть понятие «слабослышащий». Человека, который уже глухой полностью, к сожалению, чаще всего вылечить нельзя. А слабослышащий человек просто не слышит так, как тот, у которого нет проблем, и его можно социально адаптировать, причем так, чтобы он не просто вёл полноценный образ жизни, а вообще не чувствовал разницы между собой и здоровыми людьми.

– Другими словами, ваша профессия врача-сурдолога востребована?

– Да, но любой сурдолог – это отоларинголог. Мы все принимаем больных как лор-врачи со специализацией «сурдология». Травматолог-ортопед тоже ведь просто врач, который исполняет все функции травматолога, но занимается еще и ортопедией.

– А как вообще становятся сурдологами?

– Лор-врач должен пройти специальное обучение, специальные курсы и получить еще одну специальность – сурдология. Раньше этого не было. Но в нашей стране регулярно меняются нормы. За границей как таковой отдельной сурдологии нет, так как действительно, это часть отоларингологии, но у нас для этого надо пройти отдельные курсы и получить специализацию.

– Сколько лет вы работаете «ушным» доктором?

– 21 год.

– Немало. И в этой связи оцените, пожалуйста, динамику изменений, так сказать, в течение двух десятилетий. Народ стал хуже слышать или нет?

– Нет, я бы не сказал, что народ стал хуже слышать, он стал менее серьезно относиться к своему слуху. Пока ему не сказали: «С тобой невозможно общаться, мы увольняем тебя с работы», человек к врачу не обращается. Или пока в жизни не наступил дискомфорт. А пока он ходит и думает, «шо воно саме пройде», «шо якось воно піде без того, щоби йти до лікарів». А так, в принципе, в целом население слышит не хуже.

– Борис Евгеньевич, медицина, в частности медицинская техника, сегодня одна из самых прогрессирующих отраслей, которая практически полностью обновляется каждые 3-4 года. Как это происходит в вашем случае?

– В моем случае… У меня есть свой частный кабинет, поэтому я стараюсь за этим следить и обновляться в ногу со временем. Почему? Потому что если во всех отраслях бизнеса спрос рождает предложение, то в медицине наоборот. У нас предложение рождает спрос. Вот у меня есть определенные инструменты и устройства, которыми я могу поставить диагноз, и если они хорошие, то ко мне идут люди.

– А насколько вы идете в ногу со временем по технике?

– Я стараюсь ездить за рубеж, смотреть, что там есть. Все, что есть в клиниках в больших хороших городах за границей, есть и у меня.

– А теперь немного другая тема, которая важна и для пациентов, и для медиков, – о медицинской реформе. Для начала оцените с точки зрения врача-специалиста перемены на первичном уровне.

– На первичном уровне… Я-то нахожусь уже на третичном… Но там, на первичке, стало получше. Если раньше терапевт получал мизер, не было инструмента для привлечения больных, у него не было фактически ничего и он просто бегал по людям и помощь мог оказать чисто условную, то теперь им дали в руки определенные инструменты, и финансирование у них возросло намного. Первичный уровень хорошо, очень хорошо подняли.

– А на вашем уровне, уровне специалистов, медреформа забуксовала намертво, похоже?

– Ну как забуксовала? Если врачу-специалисту за прием 50 гривен платят? У нас в частной клинике прием лор-врача стоит 300-500 гривен. А НСЗУ платит больнице за прием доктора 50 гривен.

– Хорошо, теперь представьте, что ваша фамилия Ляшко, а не Дрибин, вы министр здравоохранения. Какие неотложные решения вы бы приняли?

– Не знаю, это уровень Ляшко или более высоких политиков, но пора сказать, что медицина у нас уже давно не бесплатная. И что доктор – тоже не рабочая безызносная машина. Я бы выделил денег больше на медицину, не знаю, сколько, но понимаю, что это необходимо. За границей работает механизм страховки. Наши чиновники тоже все говорят: «Да, у нас будет страховая медицина». Да пожалуйста, страховая медицина уже есть, есть фирмы, которые ею занимаются. Но может ли рядовой житель Украины заплатить нужную сумму, чтобы эта страховка выполнялась? Это будет не 100, не 200, не 500 гривен, не 2, не 3 и не 5 тысяч, которые надо платить ежемесячно. За границей платят 200-300 евро за страховку, а препараты у нас совсем не дешевле, мы закупаем их в основном за границей. И оборудование мы закупаем за границей. Как может у нас быть намного дешевле? Не может…

– И доплатить люди не могут, и заплатить не могут… Не пойдете вы в министры. Еще одна больная тема: сотни медиков уезжают за границу, это сейчас уже не новость ни для кого. Все ли делают там успешную карьеру? Возможно, наши медики не настолько хороши для Запада?

– Нет, наши медики очень котируются на Западе. Поставить диагноз, пардон, без аппаратуры, а ткнув пальцем в небо, как у нас говорят – медицинское чутье, – там это очень ценится. Если доктор направляет не на кучу анализов, а точечно, зная куда, диагноз ставится намного быстрее. Уезжают в основном молодые перспективные доктора. Потому что их приглашают. Если раньше уехать за границу было проблемно, надо было самому искать, то сейчас у меня в телефоне минимум 2 десятка предложений, которые пришли мне от незнакомых людей, у которых почему-то есть мой телефон или которые просто в Фейсбуке ищут докторов с довольно-таки неплохими предложениями. Но мне уже определенное количество лет, и я нахожусь в какой-то сложившейся зоне комфорта, у меня дети, жена, которая работает здесь. А молодым сорваться гораздо легче. У них лучше знание языка, и они, когда едут за рубеж, просто берут расчетку областной больницы или любого другого учреждения, смотрят туда и на сумму в предложении. Особенно охотятся на Западе за тем, чтобы и муж, и жена были медиками. Я думаю, что процентов 40 таких семей уехало. И они не вернутся.

По поводу того, как устраиваются… Есть те, кто делает головокружительную карьеру, они, как правило, многостаночники. То есть у нас любой доктор хирургического профиля и родинку убрать может, и перевязку любую сделать. Так учили, так привыкли. За границей, конечно, все более узко специализировано. Но приезжает доктор от нас и говорит: «И это могу, и вот это могу, а если надо, и полы помою…» У меня есть друзья, которые говорят: «Да я не захотел доктором, я работаю медбратом, меня все устраивает. Большой хороший дом, 2 машины в семье, я нормально получаю, ничего не хочу, возвращаться не хочу. Вечером выхожу на улицу спокойно…» Вот самое главное, почему туда люди едут, – из-за социальной защищенности. То есть у нас человек должен экономить всю жизнь, чтобы к старости какие-то свои накопления прибавить к пенсии, как-то просуществовать. Он должен тут всю жизнь надрываться, потом бегать в Пенсионный фонд, чтобы ему правильно посчитали пенсию, работать на каких-то двух работах последние 5 лет… А там это не надо, человек не напрягается. Вышел на пенсию, и ему на все хватает, он спокойно живет. Он не нервничает, что если заболеет, то будет помирать под забором, потому что у него нет денег на операцию.

– Печально. А давайте такую аналогию проведем: политика и сурдология – на самом деле невероятно близкие сферы жизни. Именно на уши вешают нам вот то самое практически все политики. Озвучьте ваш взгляд на украинскую политику с точки зрения специалиста.

– Со стороны специалиста-сурдолога, конечно, я бы предложил нашему населению тренировать уши. Чем больше лапши они выдерживают, тем спокойнее человек живет и длительнее. Смотришь телевизор – и получаешь оттуда информацию, а уши сами качаются, привыкают к нагрузке…

– А то, что политики не слышат друг друга, – это профзаболевание?

– Это вредная привычка.

– Всем, кто знает доктора Дрибина, известны два его хобби, которые чуть не стали для него профессией, – музыка и футбол. Продолжаете сегодня играть?

– Да, да. Ну я бы не сказал, что футбол мог стать профессией. Когда-то давно я его бросил, потом кучу лет не играл, а потом вот команда областной больницы меня подтянула, и я снова стал играть. Игроки 40+ у нас ценятся.

– А как с музыкой?

– Потихоньку играю рок и панк-рок, но если раньше было больше свободного времени, то сейчас, в связи с тем, что происходит в медицине и стране, мы как на пороховой бочке. И 80% времени уходит на работу, на какие-то отчеты в компьютере, на взаимодействие с электронной медицинской системой. Не то чтобы кто-то из врачей вообще был темным, нет, просто такие вещи отнимают массу времени.

– А слушаете что?

– Слушаю много. Есть такое понятие у музыкантов – «качественная музыка». Это может быть и попса, это может быть и рок-музыка… Я вот, допустим, раньше не слушал электронную музыку, а потом кто-то из друзей принес действительно интересные вещи. И теперь я могу послушать и «электронину»… Больше я, конечно, люблю рок-музыку, но послушать можно все.

– Я вас сфотографировал с бабушкой, которая ваш кабинет посетила, она очень серьезного возраста. Скажите, ей вернется слух?

– Бабушка приходила на протезирование. Ей поставили слуховой аппарат, и она уходит от нас уже слышащей. Многие люди боятся это делать, говорят: «Ой, я там вставлю, как оно будет…» А у тех, кто сделал, закономерная фраза: «И почему я раньше этого не сделал?».

– И в заключение нашего интервью – полезная информация для читателей. Ваши советы, как уберечь слух в наше шумное время.

– Я не могу дать совет абсолютно всем. Но, если вы пришли куда-то на шумную работу (трактористом, шахтером, литейщиком, в штамповочный цех, на конвейер, компрессорную станцию) и там прописано в правилах техники безопасности надевать беруши, наушники, – это ж не просто так писали? Пользуйтесь, и вы закончите свою трудовую деятельность во вредных условиях, но с нормальным слухом.

Если вы чем-то заболели, не надо заниматься самолечением. Сейчас есть чудесный первый уровень – семейник, который вас примет, назначит лечение. Пусть не в этот же день, пусть через 2 дня, 3 дня, но вы к нему придите. Достучитесь до врача и скажите: «Я заболел», потому что самая безобидная простуда, самое безобидное – вы упали на улице, ударились, а закончиться это может падением слуха, нарушениями зрения, множество осложнений бывает, лучше сразу обратиться к врачу.

– А вот телефонный наушник в ухе постоянно – это нормально?

– Если без экстремальной громкости для прослушивания, то, в принципе, да.