Город химер Александра Лишневского

Когда мы говорим об архитектуре Елисаветграда, то в первую очередь вспоминаем Якова Васильевича Паученко. Это справедливо. Елисаветградец Паученко всю жизнь работал в родном городе. И именно он спроектировал здания, которые до сих пор являются его лицом: больницу Святой Анны и дом Харлаба (сейчас ресторан Primo Violino), дом Мейтуса и кинотеатр «Иллюзия» (Школа искусств), больницы Гольденберга и Вайсберга, большинство шикарных особняков на Дворцовой.

Но одновременно с Яковом Васильевичем в городе жил и творил еще один прекрасный архитектор – любитель горгулий и химер Александр Лишневский. В нашем городе он прожил всего пять лет и прославился позже – уже в Петербурге, но если присмотреться, то в Елисаветграде Паученко можно разглядеть Елисаветград Лишневского.

Демоны архитектора

Сегодня в Санкт-Петербурге имя Лишневского знакомо всем. Два года назад вандалы сбили с его дома на Лахтинской улице скульп­туру демона. Причем не просто вандалы, а православные вандалы. Прямо напротив «дома Мефистофеля», как его называли в народе, построили церковь, и «православная общественность» была якобы возмущена тем, что демон заглядывает в окна храма. Горельеф сбили, вандалов, как водится, не нашли, власти стали собирать средства на восстановление… Но именно благодаря этому скандалу петербуржцы вспомнили о замечательном архитекторе Лишневском, который работал в городе на Неве с 1901-го до 1942 года.

Петербуржский архитектор Лишневский обожал демонов, горгулий, вообще любые маскароны (скульптурные маски на фасадах) и горельефы. Именно эта его особенность дает кировоградским экскурсоводам основания предполагать, что архитектором многих елисаветградских домов, авторство которых нельзя установить документально, является именно Лишневский. Посмотрите на дом Марущака (юношескую библиотеку) на Дворцовой в Елисаветграде и на Дом у Пяти углов в Петербурге. Масштаб, конечно, разный, но сходство, безусловно, есть.

Родился Хацкель Меерович Лишневский в 1868 году в Херсоне, окончил Одесскую рисовальную школу и Петербургскую академию художеств. Еще во время учебы в академии стал работать под руководством архитектора Бориса Гиршовича. Дипломной работой Лишневского (за которую он получил малую золотую медаль) стал готовый дом Вейнера в Петербурге!

К 27 годам Хацкель Меерович успел жениться на одесситке Саре Абрамовне Варшавской и обзавестись двумя детьми. В 1894 году, незадолго до приезда в Елисаветград, Лишневские приняли православие. Хацкель Меерович стал Александром Львовичем, Сара Абрамовна – Софией Александровной.

Исследователи творчества Лишневского предполагают, почему талантливый и амбициозный молодой человек, уже заявивший о себе в Петербурге, согласился принять должность елисаветградского городского архитектора. Ему с женой и детьми просто не на что было жить. А отрекшись от веры предков, Лишневские не могли рассчитывать ни на помощь родителей, ни на наследство.

Коррупционный скандал в Елисаветграде

В начале 1895 года Лишневские прибыли в Елисаветград. Исследователь творчества Лишневского, питерский краевед Александр Чепель пишет, что в провинциальном городе Лишневский откровенно скучал, поскольку по должности ему приходилось заниматься ремонтами мостов, которые сносило при каждом паводке, утверждением планов скучных одноэтажных домиков и т. п. Наверное, Чепель не совсем прав. Должность городского архитектора Лишневскому действительно мало подходила – он был все-таки творцом, художником, а не чиновником. Но здесь, в провинциальном городе, он тоже имел возможность творить. Дом Эльворти, большая хоральная синагога, женская гимназия (пед­университет), реальное училище (машиностроительный техникум), ремесленное училище (Дом техники), пушкинское училище (школа № 7) – это все его работы. Приписывают ему также дом Барского (краеведческий музей), дом Соловьева (Зеркальный гастроном), дом Марущака (библиотека Бойченко) и др. «Приписывают», потому что никаких документальных свидетельств о том, кто строил эти дома, пока не найдено. Хотя точно известно, что не Паученко.

В каких отношениях были два гениальных архитектора, оказавшихся в одно время в одном провинциальном городе, неизвестно. Но конкурировали они красиво! Самые интересные с точки зрения архитектуры места исторического центра созданы именно двумя архитекторами в тандеме – дом Барского и больница Гольденберга на углу Пашутинской и Паученко, синагога и дом Мейтуса на Чмиленко. Они как будто играли в игру «а я сделаю совсем по-другому», но при этом их совершенно разные дома каким-то непостижимым образом дополняют друг друга.

В 1901 году в Елисаветградскую городскую думу поступило несколько жалоб на то, что городской архитектор занимается частным строительством и выбирает все время каких-то одних подрядчиков, отказывая другим. Обиженные подрядчики предполагали, что те, кого выбирает Лишневский, «благодарят» архитектора. Городская дума отреагировала парадоксально. Контрольная комиссия пришла к выводу, что архитектор, оклад которого составлял 1500 рублей, пребывает в тяжелом материальном положении и, как следствие, вынужден подрабатывать. Дума приняла решение повысить архитектору оклад до 2400, назначить «разъездные» в размере 300 рублей и запретить ему заниматься частным строительством. Но Лишневский, известный не только своими демонами, но и своим взрывным характером (об этом – ниже), во-первых, потребовал провести расследование жалоб подрядчиков, а во-вторых, не дожидаясь результатов расследования, уволился и отбыл в Петербург!

К сожалению, после увольнения архитектора расследование было прекращено. Лишневского не назвали коррупционером, но и не оправдали. Следующий городской архитектор – Александр Кишкин – частные заказы не брал, получал оклад 2400 рублей и «разъездные».

Лишневские уехали в Петербург в мае 1901 года. А дом Барского, например, был построен в 1906-м. Конечно, можно предположить, что Абрам Давидович Барский заказал проект раньше или что автор этого проекта вообще не Лишневский. Но краевед Владимир Полищук в книге «Неатрибутоване місто» пишет: «Якову Васильовичу (Паученко. – О.С.) належить проект будинку поручика Федора Федоровича Єсипова по вулиці Успенській (у цьому будинку по вулиці Гоголя, 123 сьогодні дитсадок). Та у вересні 1901 року вдова Єлизавета Федорівна Єсипова звернулася з заявою до міської управи, у якій просила дати дозвіл на внесення змін у фасаді її недобудованого особняка. Єсипова пише, що під час будівництва не був дотриманий проект, і архітектор Паученко відмовився усувати ці недоліки. Тоді Єлизавета Федорівна звернулася до архітектора Лішневського (цікаво, що на той час Олександр Львович вже працював на берегах Неви). Лішневський оглянув будову і зазначив, що виправлення помилок обійдеться замовниці у копійку, і тому намалював новий проект фасаду будинку».

То есть, отказавшись от должности городского архитектора и переехав в Петербург, Александр Львович не порвал с Елисаветградом окончательно, он бывал здесь и продолжал выполнять частные заказы.

Джиу-джитсу и французский бокс

Александр Чепель пишет: «Прибыв в Петербург, Лишневский, по его собственным словам, “посвятил себя художественно-​архитектурной деятельности, главным образом, участвуя в конкурсах”. По тем временам архитектурные конкурсы служили не только способом совершенствовать мастерство проектировщика, но могли стать источником существенного дохода». Действительно, за один проект, выигравший на конкурсе, Лишневский получал больше, чем за год работы елисаветградским городским архитектором. Правда, для этого нужно было побеждать, создавать что-то действительно уникальное. И Лишневский побеждал. Краевед Сергей Шевченко писал, что за следующие пятнадцать лет – с 1902-го по 1917 год петербургский архитектор Лишневский выиграл больше семидесяти пяти (!) архитектурных конкурсов.

В 1903 году Лишневский завоевал вторую премию в конкурсе на проект столичного Дома городских учреждений и вскоре построил это величественное здание.

Дальше слово опять Александру Чепелю: «Многофункциональное сооружение нового типа вызвало живой интерес петербургской архитектурной общественности, а руководивший постройкой автор вынужден был подчас достаточно напористо и даже агрессивно доказывать своё умение не только создавать проекты, но и правильно строить по ним прочные здания. Через полтора года после сдачи здания в эксплуатацию, летом 1908 года, стены пошли трещинами, и, разумеется, “на ковёр” был вызван ответственный за работы строитель – Лишневский.

Осмотр дома городской комиссией, в ходе которого обнаружились “несомненные признаки, дающие впечатление не совсем правильной постройки”, выявил наличие 60-​ти трещин различного размера. В ходе обхода здания один из членов комиссии, гласный Пётр Фокин, возмущенный обилием трещин, заметил: “Я бы такому архитектору не позволил и будку выстроить!” В ответ Лишневский “вспыхнул гневом”, бросив: “Скорее можно издохнуть, чем этот дом обвалится!”, отпустив затем “тирады еще более оскорбительного свойства”. Далее – “слово за слово”, и “разговор принял крайне обостренный оборот”. Распаленный архитектор схватил городского депутата за борт пальто; тот, отражая нападение, в свою очередь, ухватился за костюм обидчика. Тогда Лишневский “пустил в ход приемы японского джиу-​джитсу и французского бокса” и нанес Фокину удар кулаком в живот. Остальные члены комиссии, “дабы не допустить переход пикировки в драку”, вмешались в ссору и своевременно погасили её.

Призванные для повторного осмотра здания авторитетные архитекторы-​профессионалы вынесли решение в пользу Лишневского: “Общее состояние дома не даёт поводов к опасению в смысле безо­пасности”, а образование трещин объясняется “неравномерностью осадки и разновременностью возведения частей здания при сложности плана, обширности самой постройки и затруднительности условий производства работ”. Был произведён необходимый ремонт, и могучее здание до сих пор не вызывает беспокойства, служа украшением этой части города. А Лишневский, в полной мере проявивший в этом деле свой взрывной темперамент и готовность не пасовать даже перед лицом сильных мира сего, пронесёт эти неудобные, но подчас так необходимые практикующему архитектору качества на всю жизнь».

Александр Чепель не пишет, откуда взяты цитаты про джиу-джитсу и бокс (вероятно, из петербургских газет того времени). Но современники вообще вспоминали Лишневского как человека невысокого, очень худого, необыкновенно талантливого, но при этом склонного к таким вот истерикам, хотя обычно до избиения депутатов, надо думать, дело не доходило.

Из Петербурга в Ленинград

Сейчас в Петербурге сохранилось несколько десятков зданий, построенных Лишневским до революции. Три из них принадлежали ему самому. Это так называемые доходные дома на ул. Колокольной и на ул. Лахтинской (тот самый дом с Мефистофелем) и его собственный дом на ул. Широкой – с арками, которые выходят на две параллельных улицы. Как вам размах? Рассматривая петербургские дома Лишневского, начинаешь понимать, что в 1901 году он, наверное, даже обрадовался возможности бежать из двухэтажного Елисаветграда. Город был ему мал…

Петербургские дома Лишневского – это, без преувеличения, шедевры! Даже их фотографии можно рассматривать часами. Дом городских мест, о котором мы уже писали, - это просто какой-то террариум мифических и полумифических существ: орущие демоны, летучие мыши с человеческими лицами, совы. Дом у Пяти углов – еще один символ СПБ – с овальным двором!

В семье Лишневских было шестеро детей: сыновья Борис и Глеб, дочери Вера, Надежда, Любовь и Лидия. Правнучка самой младшей из них – Лидии – Елена Турковская живет в Петербурге и охотно общается с журналистами. В одном из интервью она рассказывала: «Его старшая дочь Вера доставляла ему немало хлопот. Своей вспыльчивостью она явно пошла в отца. Когда девочке было 14 лет, она сбежала из дома. И известному архитектору пришлось даже подавать объявления в газеты о пропаже ребенка.

В 1914 году Вера вышла замуж за Бориса Пронина – режиссера и создателя легендарного кабаре “Бродячая собака”, которое было одним из центров культурной жизни Серебряного века. Но что для литераторов было культовым, то для семьи Лишневских позором.

Бабушка Лида – младшая дочь Лишневского – вспоминала, как Вера приходила к ним домой. Она о чем-то долго разговаривала с отцом в его кабинете, потом выходила с мрачным лицом, как и он. После ее ухода папа говорил, что она опять брала денег “на свою собаку”. Лида не понимала, о чем речь, и все время хотела увидеть эту собаку».

Впрочем, приходилось читать, что брак «генератора проектов», хозяина «Собаки» Пронина с учительницей Лишневской продлился недолго, как, впрочем, и расцвет кабаре. Когда мы искали фотографию Веры, то пересмотрели много изображений легендарного кабаре – все они какие-то лихорадочные, как будто смеющиеся молодые поэты пытаются надышаться, наликоваться перед чем-то страшным, что уже витает в воздухе.

Александр Львович Лишневский этого не чувствовал. Он не заметил революции. Или счел ее чем-то не слишком существенным. В 1917-1918 году он строил больницу имени Петра Великого, оборонительные сооружения под Петроградом, принимал участие в обустройстве могил на Марсовом поле.

Уезжать за границу Лишневский категорически отказался. Он должен был видеть свои дома! Елена Турковская рассказывала в интервью, что в 1918 году в квартиру Лишневских все-таки ворвались вооруженные люди, все перетрясли, искали сокровища даже в кровати у младшей дочери Лиды. Архитектора арестовали. Но вскоре выпустили – вмешался его давний приятель, нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский. Только после этого Лишневского уговорили уехать из Петербурга – несколько лет семья жила где-то под Киевом. Но в 1923 году Лишневский вернулся в Ленинград – к своим домам! И продолжал строить.

«Зловредный старикашка»

В 1930-е Лишневский участвовал в работе Комитета по охране памятников и сохранения городского наследия Ленинграда, строил жилые дома, школы, училища, правда, демонами и химерами их уже не украшал…

В семьдесят лет он работал не меньше, чем в молодости. Хотя, конечно, заработать уже не рассчитывал. Александр Чепель пишет: «Лишневский и в зрелые годы не растерял энтузиазма и всеми силами стремился построить дом таким, каким он был задуман, а не так, как получится. На этой почве возникали конфликты. В прессе того времени отмечалось, что автору нередко приходилось “драться за реализацию проекта”. В противном случае стремление прорабов к экономии приводило к упрощению архитектурного замысла, и зодчий “приходил в ужас при виде бездарного сооружения, выстроенного по его проекту” (…)

С возрастом никуда не делась и его неуживчивость. По воспоминаниям потомков, однажды С. М. Киров, будучи на заседании с участием архитекторов и увидев Лишневского, сказал: “Вот опять идёт этот зловредный старикашка!” С началом Великой Отечественной войны Александр Львович наряду с другими архитекторами  - участник “спецработ”, проведённых с 26 июня по 16 июля 1941 года в городе: необходимо был подготовить бомбоубежища на случай ожидавшихся артобстрелов и налётов вражеской авиации.

Начало блокады архитектор встретил в Ленинграде. 19 декабря 1941 года Ленинградское отделение Союза советских архитекторов (ЛОССА) подготовило список архитекторов, подлежащих эвакуации, в этом списке был и Лишневский. 23 января 1942 года они отправились на автобусах по ледовой дороге. Смерть настигла зодчего в феврале 1942 года в Ярославле: 5 февраля 1942 года он поступил в местную больницу и на следующий день скончался.

6 апреля 1946 года ЛОССА отправило в городскую комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-​фашистских захватчиков краткие биографические данные о крупнейших деятелях архитектуры, погибших в результате блокады Ленинграда. О Лишневском сказано так: “Один из старейших ленинградских мастеров архитектуры с громадным опытом по жилищному строительству, построивший в Ленинграде более 100 крупнейших многоэтажных домов и воспитавший на своей практической работе многочисленные кадры высококвалифицированных строителей. Умер от дистрофии во время эвакуации из Ленинграда в 1942 г.”».

Фотогалерея