Валентина Богуш: жизнь, достойная восхищения

У нее прекрасная память, и она помнит начало войны, эвакуацию, голодные годы. У нее несколько дипломов, в том числе по специальности «журналистика». Она туристическими тропами прошла по всем горам: Крым, Камчатка, Тянь-Шань, Памир, Алтай… Она увлекается нумерологией, астрологией, теософией. На свое восьмидесятилетие она танцевала аргентинское танго.

Мы познакомились в поезде, где ехали в одном купе. Меня обволокли энергетика и коммуникабельность этой миниатюрной красивой женщины. Я не могла ее наслушаться, поэтому по приезде в Кропивницкий пошла к ней домой. Потом пошла еще. Я попросила новую знакомую рассказать о себе, чтобы понять, откуда в ней столько силы и жизнелюбия.

Валентине Денисовне Богуш скоро 82 года. Она владеет компьютером, у нее есть страничка в соцсетях, она много путешествует. В прошлом году она была в геологической экспедиции в Одесской области, а на Ивана Купала перепрыгивала через костер. Все, что она рассказала о своей жизни, может стать основой сюжета для целого сериала. Рассказ о ней (вернее, ее рассказ) будет не кратким, потому что каждый эпизод яркой жизни этой потрясающей женщины должен быть услышан и понят.

Валентина Денисовна убеждена, что все, что с ней произошло, вся ее жизнь была предопределена. Все заложено в дате рождения, как у каждого человека.

Родилась она в городе Сквира Киевской области. Мама окончила семь классов. Причем три первых класса не ходила в школу – была в наймах, приглядывала за детьми хозяина, которые учились, с ними изучала  предметы. Потом ходила в школу, находящуюся за несколько километров от дома. И не каждый день, потому что в семье было девять детей, а пара обуви одна на всех.

Окончив семь классов, мама пошла на курсы подготовки к поступлению в университет. Поехала, выучилась, все сдала. Университет был в Киеве. Обуть было нечего, и она поехала в белых легких тапочках. Это были 33-34 годы, голодное время. В университете раз в день давали похлебку из чечевицы. Мама с подругой пошла преподавать в воинскую часть курсы ликбеза, поскольку там кормили. Жили в Киево-Печерской лавре, где в зале веревками на квадраты были разделены койко-места. Когда девушки  приходили в воинскую часть, офицер распоряжался покормить их в первую очередь, чтобы не упали в обморок.

На дипломную практику мама поехала в Сквиру, где познакомилась с будущим мужем. Отец окончил девять классов школы. Он был единственным грамотным в селе, поэтому вел учет трудодней. Детскому дому, который там находился, был нужен грамотный директор, и позвали единственного грамотного. В 19 лет отец Валентины Денисовны возглавил детдом.

Как-то на комсомольском мероприятии мама в кармане обнаружила записку. Прочитала, а там слова симпатии. Молодой человек смущался, комплексовал: она оканчивает университет, а он  без образования. Учиться ему никто бы не разрешил, не отпустили бы с должности, людей ведь не хватало. Но он нашел способ выучиться. Ему дали разнарядку направить двадцать  человек обучаться на пограничника. И директор детдома вписал себя. Вся двадцатка была утверждена, и только потом поняли, что в их числе молодой директор.

Таким образом отец  получил образование. Выпускной был перед войной, и он в числе других был на приеме у Сталина. В учебном центре готовили не только пограничников, но и разведчиков. Курсантов учили правилам этикета, как держать вилку и нож. А немецкий язык отец выучил так хорошо, что говорил на определенном диалекте.

Перед войной супруги работали в Харькове, девочки ходили в садик. Началась война. Отца призвали в первый день, а семью эвакуировали в Поволжье. Старшей, Вале, было четыре, младшей, Тамаре, – два. Мама собрала в плетеный чемодан какие-то вещи, и поехали в товарняке. Поезд попал под бомбежку. Одна из бомб попала в вагон, где ехала семья, и  полвагона отрезало. Мама с девочками ехали в оставшейся половине. Они не пострадали, даже осколком не зацепило, потому что мама накрывала дочек  своим пальто. Было лето, но семья оделась в зимнюю одежду, чтоб не нести ее в руках.

Приехали в Поволжье, расквартировались. Попали к одинокой бабушке-мордовке. Некоторые  местные немцы-переселенцы были настроены враждебно. Поскольку мама была партийная, ночью пришли ее убить. Хозяйка подумала, что, если мать убьют, дети останутся на ней, и сказала, что постоялицы нет дома, поехала в соседнее село менять одежду на еду. Таким образом мама осталась жива.

Голод был страшный. У хозяйки был огородик, и она с него питалась. Чистила картошку, готовила себе, а кожуру сушила в печи и отдавала семье. То же самое она делала с тыквами. Мама из этой кожуры и лебеды варила борщ, и хозяйка просила тарелку этого особенного борща, казавшегося ей очень вкусным.

Дети постарше ходили в лес, чтобы найти еду, а маленьких не брали. Валя шла с ними параллельной тропой, прячась. Весной ели черемшу, осенью – дикий лук и чеснок. Еще калину, черемуху. Это были витамины, которые спасали детей.

Дети должны играть, у них должны быть игрушки. Но их в те тяжелые годы не было вообще никаких. Но они играли. У детей того времени игрушками, куклами, были… лягушата. Они их пеленали в какие-то тряпочки, целовали, укладывали спать. У них же были ручки и ножки! Лягушата убегали, но девочки их ловили и снова укладывали. А еще дети «играли в кладбище». Делали маленькие холмики-могилки, говорили, чей папа там похоронен, ставили маленький крестик…

Не хватало учителей, директоров школ, и маму позвали на работу в соседний городок. Она ходила на уроки и брала с собой старшую дочку, которая училась вместе с детьми. Валя учила стихи на слух – быстрее, чем ученики. Жилось тяжело. Маму отправляли в командировки в качестве агитатора. Ее могло не быть дома несколько дней. И она оставляла двух маленьких дочек. Ставила ведро – туалет. Чугунок сваренной картошки. Запирала дверь. Валя – старшая и ответственная: когда поесть, когда лечь спать. Иногда девочка открывала форточку и кричала: «Откройте нас! Мы хотим гулять!»

Заболела младшая  Томочка чем-то типа паратифа. На голове образовались гнойные шишки, которые надо вскрывать оперативным путем. А в то время не было ни врачей, ни лекарств. Кто-то маме сказал, что надо девочке дать съесть то, что она попросит, и все пройдет, она выздоровеет. Ребенок в горячке, без сознания, ничего не ест и не просит. И вдруг она попросила арбуз. Зима! Какой арбуз? Где его взять? Мама, работающая в горисполкоме, обмолвилась об этом начальнику. Тот сказал: «Я принесу тебе арбуз. Только моченый». Когда Тома съела одну дольку, гнойники стали прорывать, и девочка стала поправляться.

Так случилось, что много лет спустя Валентина Денисовна, работающая конструктором на «Красной звезде», была направлена в те места испытывать сеялку точного высева для посадки арбузов. Действительно, ничто не бывает случайным.

Отец считался пропавшим без вести. На самом деле его забросили в Германию, в тыл врага. Семья не получала никакого пособия, когда отец вернулся в страну, прислал ординарца с продуктами. Маму предупредили, чтобы детям ни в коем случае не давала консервы – голод же. Не давали, а ординарец ел, и голодающие дети следили за каждой его ложкой. И он не выдержал этих взглядов: «Дайте им поесть!» Мама что-то дала, и девочки, признается Валентина Денисовна, считали, что это самый счастливый день их жизни.

Валя заболела скарлатиной. Так как это инфекционное, ее поместили в больницу. Однажды ей сказали, что приехал папа. Открылась дверь, а там стоял седой старик. Ему же было чуть больше тридцати. Девочка сказала, что это не ее папа, ее – молодой, красивый, а это старый. Персонал больницы уговаривал, но девочка не соглашалась. Тогда он достал кулек с конфетами и протянул дочке.

«Я до сих пор помню эту мысль: в такой голод чужой человек чужому ребенку мог бы предложить конфеты? Нет! Только папа!» – вспоминает Валентина Денисовна. Взяла кулек. А когда услышала родной голос, убедилась, что это родной отец.

В детсаду няни и воспитательницы вязали варежки на фронт, а внутрь вкладывали листочек с адресом. Потом получали письмо благодарности. Валя это все видела и просила научить ее вязать. Отказывались, ведь ребенок еще маленький, кости не сформированы. Но упорная девочка добилась своего и стала вязать. Что именно тогда вязала, не помнит. Но навыки остались, и, став взрослой, вязала самые замысловатые узоры.

Когда часть Украины была освобождена, разрешали возвращаться домой. В Харькове осталась квартира, и решили вернуться туда. Приехали, а там все разворовано, в квартире живут другие люди. Выгонять никого нельзя было, и мама предложила поехать ближе к бабушке, на Кировоградщину. Так семья оказалась в Новогеоргиевске, впоследствии затопленном. Сейчас это Светловодск. Там Валентина пошла в школу.

Учительница, очень пожилая, привязалась к старательной девочке, брала ее к себе домой после уроков. Предложила «сотрудничество»: Валя работает на огороде, а она учит ее музыке. Согласилась и стала учиться играть на пианино. Мама возглавляла парткабинет, и снова командировки, снова девочки оставались сами. Приглядывала за сестричками женщина из села, которая по воскресеньям забирала Валю к себе. И там ребенок мог выпить молока. Младшая ходила в детсад, где ее кормили.

С подружкой, жившей по соседству, Валя ходила в церковь на богослужение по умершим. Там варили капустняк в больших чугунах, потом переливали в глиняные миски, из которых прихожане по очереди ели. Надо было только иметь свою ложку. Детей не выгоняли из церкви, разрешали поесть. Мама – член партии – знала, что дочь ходит в церковь есть, но закрывала на это глаза.

А еще подружки ходили на рынок «полакомиться». Меда и сахара в то время не было, на рынке продавали патоку. На прилавках оставались ее капли, их никто не вытирал, и девочки слизывали эти остатки.

Как-то приехал отец, посмотрел на свою семью, в чем девочки были одеты, и  сказал: «Какие же вы нищие!» А откуда взяться достатку? Из Америки иногда приходили посылки – две-три на весь город. Делили, кому что достанется. Если доставалось платье, мама его носила, так как ей надо было прилично выглядеть, а старое перешивала на девочек. Иногда перепадало сливочное масло, которое намазывали на кусочки хлеба и раздавали. Оно было таким соленым! Как Валя мечтала когда-нибудь попробовать несоленое масло!

Когда отца с семьей направили в Западную Украину, он купил не отрез, а рулон ткани, из которой пошили одинаковые пальто маме и дочкам. Потом немного пожили в Белой Церкви, а в 1947-м приехали в Кировоград. Жили в казармах, которые находятся рядом с педуниверситетом. Посреди большой комнаты стояла пушка, к ней были привязаны веревки, увешанные простынями, разделявшие пространство на четыре «комнаты», в которых жили четыре семьи, и Богуши в том числе.

В казармах квартировался артиллерийский корпус. Отец был начальником контрразведки этого корпуса. В коридоре все хозяйки готовили еду на примусе или керогазе одновременно, поскольку офицеры в одно время приходили на обед. Дети этот коридор называли «керосинной улицей».

Во всех семьях были довоенные дети примерно одного возраста. Они  дружили, играли в «войнушку». На месте нынешнего (хотя уже бывшего) Дома офицеров был пустырь. Дети брали гнилую картошку, вставляли в нее перо – это была бомба, и подбрасывали ее. Лазили по домам без крыш: лучшей проверкой на смелость было пройти по стенам этих домов.

Из-за голода Валя потеряла слух, к тому же у нее было малокровие. Лекарств не было. В яблоко вставляли гвозди, оставляли его до утра, потом гвозди вынимали и давали яблоко девочке. Так организм пополняли железом. Один врач взялся вернуть Вале слух, и каждый сеанс был платным. Деньги уходили, а результата все не было. И вдруг после очередного продувания девочка стала слышать. Пришла домой и никому об этом не сказала. К маме в это время пришла знакомая, которая сказала: «Надо же. Какая красивая младшая дочь и какая уродка старшая». И мама не возразила. «Я пронесла это через всю жизнь, очень страдала, подумала, что никогда не выйду замуж, чтобы не рожать таких же страшных детей», – призналась Валентина Денисовна.

В выпускном классе Валентина затемпературила. Долго искали причину и решили, что это туберкулез, так как Валя бывала дома у больной этим недугом девочки. Слабость, худоба, дочь умирает, и мама повезла ее в Киев к подруге. Муж подруги, как оказалось, хорошо знает водителя лор-врача, академика Коломийченко. Пришли к нему домой. Тот попросил жену принести серебряную ложку, посмотрел горло девушки и сказал, что завтра ждет на операцию. Хирург удалил загноившиеся гланды, и Валентина пошла на поправку.

Училась Валентина хорошо, школу окончила с серебряной медалью. Был в школе изумительный учитель физики – фронтовик, эпилептик. Во время приступов дети над ним смеялись. А Валя жалела, старалась помочь. Учитель сказал девочке, что у нее врожденные задатки инженера. К какому из приборов она бы ни дотронулась, он начинал работать. Так он предопределил будущую профессию.

Вале Богуш рекомендовали противотуберкулезный санаторий. Было несколько вариантов, и она выбирала город, где есть знакомые. Выбор пал на Одессу. Там же она сдала документы в политехнический институт. На собеседовании ей, прозрачной после болезни, весом 43 килограмма, ректор сказал: «Вы хотите стать механиком? А если вам дадут десятикилограммовый молот, как вы его поднимете?» «Я подниму не руками, а умом. Придумаю, как это сделать», – ответила. «Что ж, больше тройки вы у меня не будете иметь, а то и вообще вылетите», – пригрозил ректор.

Поступила. Стала учиться на химика-механика. Сразу же пошла записываться в танцевальный коллектив. Поскольку она раньше не танцевала, руководитель посоветовал наблюдать со стороны.  Девушка не просто смотрела, но и повторяла движения. Иногда ее ставили подменить  отсутствующих. Так постепенно она вошла в основной состав, а со временем стала солисткой. Все получалось, Валентина даже стала на пуанты. И коллектив в сопровождении оркестра поехал по городам Украины с гастролями…

Елена Никитина, «УЦ».

Продолжение в следующем номере.