Этот мир трещит по швам от ненависти

Европейцы ненавидят арабов, православные – католиков, а все они вместе – китайцев. Аргумент есть всегда – не тот цвет кожи, корявый акцент, странная кухня и праздники непонятные. Всего семь актеров на сцене – и эта иррациональная формула нашего натужного сосуществования на этой планете, которая в идеале должна бы быть нашим общим домом, представлена во всей ее отвратительности. Но выход есть. Показанная на сцене Кировоградской областной филармонии при аншлаге пьеса «Будьте как дома» с Адой Роговцевой и Ахтемом Сеитаблаевым в главных ролях не о ненависти. Она о любви. 

Немного о самой пьесе

Француз Жан-Мари Шевре в конце девяностых дебютировал как драматург, и уже в 2000 году его пьеса Le squat была отмечена премией ООН. А в 2001 году она номинировалась на премию «Мольер» – главную театральную премию Франции – как лучшая комедийная пьеса. После этого ее перевели на английский, немецкий, итальянский, а затем и другие языки. И эта история о судьбе чужаков в Европе – мигрантов, «заробичтан», нелегалов – покатилась по сценам мира.

Слово squat для названия взято из разговорного английского. На сленге оно означает вселение в пустующий дом без разрешения владельца. В украинской версии постановка получила куда более точно отражающее суть истории название «Будьте как дома». В этих трех словах заключено то, что заполучить «чужаку» будет сложней всего. И совершенно неважно, нелегал ты или имеешь законные основания на проживание в другой стране, пока ты выглядишь и молишься не так, как большинство, ты обречен быть отщепенцем.

Интересно, что пьеса была написана задолго до того, как в Европе громко заговорили о миграционном кризисе, возникшем с началом военной операции в Сирии и резким ростом числа беженцев из этой страны. Почему во Франции этой темой озадачились намного раньше, объясняется сухой статистикой.

Например, пытающаяся сейчас под разными законодательными предлогами резко ограничить прием беженцев Германия сетует, что за последние несколько лет (вероятно, за 4 года с начала войны в Сирии) приток сирийских беженцев в ФРГ составил 780 тысяч человек. Это то, что Берлин называет кризисом. В то же время данные Национального института статистики и экономических исследований Франции свидетельствуют, что в период с 1990 по 1999 год (как раз к рождению пьесы) во Франции осели по 600 тысяч мигрантов из Алжира и Португалии, еще порядка 520 тысяч из Марокко, почти 500 тысяч из Италии и больше 300 тысяч из Испании.

Немудрено, что во Франции задались вопросом, как быть?

Где чей дом?

Две сестры – Маривон Дюпре (Ада Роговцева) и Жан Фижак (Галина Корнеева) – проживают размеренную жизнь обеспеченных пожилых француженок. Летом – загородная вилла, зимой – уютная гостиная в центре Парижа. Они не обременены заботами не только о детях-внуках, а даже о комнатных растениях. Для этого есть домработница, вынужденно приехавшая много лет назад во Францию из Португалии и теперь нередко рассуждающая о «понаехавших», как типичная француженка. Теперь и она считает, что Париж не резиновый. Но в сердцах и она тоже расскажет свою историю выживания в чужой стране. Ее впервые услышит не только зритель, но и Маривон Дюпре. За долгие годы Тереза да Сильва (Светлана Орличенко) стала практически членом их семьи, однако никого не интересовало, как она выжила без дома и работы в Париже с крохотным ребенком на руках. И мы не узнали бы этой истории, не пророни она случайно хорошее слово в адрес православного священника, чем чрезвычайно смутила католичку мадам Дюпре. Малограмотной домработнице отведена роль сказать сытым парижским буржуа, что истинное христианство – не в 20 франках еженедельных ритуальных пожертвований «своей» церкви, а способности накормить голодного и помочь страждущему без оглядки на конфессию.

Все события пьесы не выходят за пределы одной парижской квартиры. Впрочем, когда герои рассуждают о том, должна вера объединять или разделять людей, границы городов и стран стираются. И видится в этой истории уже не только Франция.

Мадам примет свой первый в жизни урок религиоведения в уютной обстановке гостиной в стиле арт-деко, набивая рот вкусным ужином из красивой посуды. Следующие испытания прочности ее убеждений будут сложнее. Его преподнесут неожиданные «гости». Пока француженки отдыхали на вилле, с их домом случится уже упомянутый le squat – в нем найдет пристанище влюбленная пара. Франко-араб Самир (Ахтем Сеитаблаев) и нелегалка из Польши Бася (Ольга Лукьяненко).

Вероятно, именно из-за диалогов этих двух героев с парижскими старушками пьесу позиционируют как комедию. Героиня Роговцевой поражает длиной синонимического ряда оскорблений в адрес не только героя, но и всего арабского населения планеты. От «чурбана» до «Усамы бен Ладена» – она со сцены щедро выдает в адрес Самира все хорошо знакомые в обиходе обидные штампы, которые европейцы любят лепить на выходцев с Ближнего Востока. Полька Бася тоже не останется без внимания и эпитетов в свой адрес. Ее акцент отвратителен слуху мадам, а потому ее расценивают как радио, к которому нужно купить декодер. Она слишком хороша внешне, чтобы быть порядочной девушкой и иметь намерение зарабатывать себе на жизнь пристойным занятием. И Маривон Дюпре не устает лепить такого рода ярлыки на героев весь первый акт пьесы. Зал рукоплещет. Все они хорошо нам знакомы.

Самир, в отличие от Баси, вполне легально проживает во Франции, тут осели еще его родители. Он араб по крови, однако такой же француз по правам, как Маривон Дюпре и Жан Фижак. Почти такой же. Он знает язык и традиции своего народа, его религия другая. В конце концов, у него арабская фамилия. Будь он какой-то де Белькасэ – и его взяли бы на работу, но от версии Белькасер занимающие руководящие посты представители титульной нации не ждут ничего хорошего. Арабы ленивы. Это еще один ярлык, которым швыряют в лицо и спину юноше, который пытается найти работу.

 – Я что, много хочу? Жить без страха в стране, в которой родился. Я хочу честно зарабатывать свой хлеб. Я не хочу, чтобы моим детям было стыдно за своего отца. Но почему-то все хотят, чтобы я воровал. Чтобы продавал наркотики. Чтобы был «нормальным» арабом, – кричит в отчаянии Самир, который хочет всего лишь «быть как дома».

Этого же хочет и Бася, как оказалось, парикмахер, а не проститутка по профессии. Оставшаяся сиротой в Польше и отправившаяся за лучшей жизнью в Европу, она едва не умерла от голода под парижским мостом. Совсем недалеко от Елисейского дворца. Того самого, где Маривон Дюпре с мужем принимали орден за участие в Индокитайской войне.

В этой пьесе есть один очень маленький эпизод – на экране телевизора в гостиной француженок фоном мелькают военные хроники. Это уже часть истории Маривон, фронтовой медсестры в прошлом. (Так вот откуда эти жесткие манеры и запасы виски в личном сундуке!) В этих документальных кадрах трудно разглядеть, какие цели поражает французская боевая авиация. Вероятно, все-таки в Индокитае, где Франция вела позорную колониальную войну. Ведь в апреле 2018 года, когда войска антиасадовской коалиции в составе США, Великобритании и Франции наносили удары с воздуха по целям в Сирии, было обнародовано уточнение о том, что авиация Франции в бомбежках участия не принимала. Сколько сирийцев 14 апреля, когда осела пыль и развеялся дым, решили бежать из своей страны, пресса не сообщала.

На фоне всех этих перипетий и личных трагедий Самира и Баси совершенно очевидно, что Маривон Дюпре и Жан Фижак – собирательные образы. Они – две социальные позиции по вопросу беженцев и мигрантов. Гнать в шею, сдать полиции, унизить и изгнать героиня Роговцевой обыграла от и до. Но так и не смогла выиграть битву против младшей сестры Жан Фижак – скромной, тихой и хорошо образованной, в отличие от старшей сестры. Это ее идея – научить Басю языку и помочь ей с трудоустройством, использовать связи офицерской вдовы и помочь с работой разочаровавшемуся во всем и потерявшему веру в себя Самиру. Не критиковать их традиции, а для начала хотя бы изучить их. Слушать и слышать их через акцент. В конце концов, принять и полюбить их как собственных детей. Как определяют это для себя сами сестры – впервые в жизни сделать что-то просто от чистого сердца, по любви и не под проценты. Это и есть их путь к миру в доме.

Жан Фижак – не политик, она профессор словесности. Кому, как не ей, рассуждать о языковой проблеме. А она утверждает, что совершенно неважно, на каком языке люди говорят, ведь хорошие слова на всех языках звучат красиво.

Финал пьесы утопичен. Как и заверения главной героини в том, что скоро все изменится, и люди всех рас, национальностей и вероисповеданий соберутся вместе, настроят себе сколько нужно храмов и мечетей, прекратят обзывать друг друга и просто сядут пить чай. Но с ней нельзя не согласиться, что нужно как-то перестать продуцировать ненависть, потому что этот мир от нее уже трещит по швам.