Коллекционер Ильин. Реабилитация памяти

Казалось бы, об Ильине и его коллекции уже все сказано. Но книгу Николая Цуканова (на фото) «Коллекционер Ильин. Двадцать лет спустя» я прочла залпом и с огромным удовольствием. Автору удалось, казалось бы, невозможное – забыть все написанное об Ильине до него и познакомиться с ним заново. А еще избежать соблазна порассуждать на тему о «проклятии коллекции Ильина». Его книга – не о коллекции, а о человеке – нищем и баснословно богатом, умном, страстном, странном, совершенно непонятном большинству из нас.

Эта книга – интервью людей, которые хорошо знали Ильина, в основном коллекционеров: Юрия Тютюшкина, Вадима Орленко, Александра Чуднова, Ивана Анастасьева. А еще бывшего милиционера Вениамина Янишевского и того самого человека, который пытался продать Ильину украденную у него книгу, – Вячеслава Белова (сразу объясним для тех, кто не будет читать дальше, сам Белов книг не крал). У каждого из этих людей был свой Ильин.

И главное – Николаю Цуканову удалось взять интервью у племянницы Александра Борисовича Ирины Подтелковой. Это абсолютный эксклюзив! Больше двадцати лет Ирина Ивановна отказывалась разговаривать о своем дяде с кем бы то ни было…

Возвращение памяти

Николай Николаевич пишет, что его интерес к Ильину возник благодаря нашей статье «Александру Ильину – от неблагодарных наследников» о могиле коллекционера. И это, конечно, очень лестно. Но, думаю, нашу роль в этой истории Николай Николаевич преувеличил. Конечно, он знал об Ильине. И именно поэтому мысль, что на могиле человека, коллекцией которого мы все много лет любуемся и гордимся, нет ни памятника, ни оградки, ни даже таблички с именем, его, как и нас, смутила. Но если мы просто констатировали факт, то Цуканов решил исправить недоразумение.

Зная, что памятник Ильину уже пытались поставить двенадцать раз, он просто забыл об этом и начал с нуля. Объявил сбор средств в соцсетях, сразу оговорившись, что ни от госструктур, ни от политических партий денег не возьмет. Он считал, что памятник Ильину нужно поставить методом народной стройки. И поставил! Первая глава книги, собственно, и посвящена этому памятнику, тому, как самые разные люди, не имеющие никакого отношения ни к Ильину, ни к его коллекции, вдруг откликались, помогали. Искали камни в карьере, организовывали их доставку, даже на руках несли их к могиле (а пронести камень весом в несколько сот килограммов даже пару десятков метров – это, согласитесь, не всем под силу!).

Занимаясь установкой памятника, Цуканов вернул интерес к Ильину, к его личности. Ведь среди тех, кто принимал самое деятельное участие в установке, были люди, которые в 1993 году, когда умер Ильин, еще в садик ходили. Для них «Ильин» был просто зал в музее. А стал человеком, у которого после смерти отобрали все, даже его доброе имя.

Штрихи к портрету

Пересказывать всю книгу не будем. Только короткие штрихи, отрывки из воспоминаний, которые вошли в книгу.

Вадим Орленко: «Я издавна (сейчас могу сказать, потому что прошло лет 40-50) занимался собиранием старообрядческих икон. Это бронзовое литье, эмали. Специалисты знают, что их довольно мало осталось. Их трудно найти. И тут я узнаю, что у Ильина есть одна замечательная икона. (…) Я с ним разговорился.

– Да, есть такая.

– А как бы приобрести, – интересуюсь.

Он в ответ:

– Нет, я не продаю. Вы мне, Вадим, найдите что-то из книг.

Я клюнул на его предложение и начал искать. В Киев ездил, по комиссионкам, по букинистам ходил. Несколько раз я ему приносил книги. Мы уже встречались у него, вернее, во дворе под грушей.

(…)

Я приносил ему книги и всегда слышал в ответ: “У меня есть такая”.

Однажды я принес ему очередную книгу и увидел, как у него загорелись глаза. Он начал разглядывать книгу, разглаживать загнутые уголки. Эта книга называлась “Поморские ответы”, старообрядческая книга с описанием основ старообрядческой веры. Это одно из главных произведений старообрядцев, опубликованное в 1723 году.

Он кивнул: “Подожди”.

Он ушел в дом, а я остался под грушей. Жду 20 минут – нет его, 40 минут – нет. Потом выходит и говорит: “Не могу найти”. Я не поверил, так как не представлял себе того объема антиквариата, который хранился у него в доме».

Виктор Петраков: «В условиях почти натурального хозяйства (в семье был хороший огород и прекрасный сад) его зарплата, вряд ли превосходящая 100-120 рублей, была, как говорится, в подарок. Эти, казалось бы, ничтожные средства полностью шли на приобретение предметов старины и книг. Причем старые, подчас раритетные книги стоили иногда намного дешевле, чем современные альбомы в супер­обложках.

(…)

У Александра Борисовича не было амбициозных планов сделать свое собрание книг цельной коллекцией. При всей своей тематической избирательности он был всеяден. Ему приносили радость и неожиданные находки, и вещи, “вымученные” бесконечными визитами и долгими уговорами.

(…) Книги вытеснили этого незаурядного человека из жизни. В конце ее внешность Александра Борисовича стала почти карикатурной: яйцеобразный лысый череп, отсутствие нескольких передних зубов, нездоровая бледность, минимум внимания к одежде. Но, когда он видел нечто интересное для себя, во взгляде появлялась пронзительность, звенящая мысль, даже некоторая хищность.

Желание завладеть чем-либо буквально сверлило его изнутри, и энергия, которая дремала в нем, проявлялась в напоре и иногда в чрезмерной, настойчивой манере добиваться своего. “Виктор, ну уступите”, – многократно повторял Александр Борисович.

(…)

Совершив удачную сделку, он с приобретенным сокровищем, книгой, иконой или бронзовой вещицей, летел в свои чертоги, где предавался общению с новым предметом страсти».

Юрий Тютюшкин: «Частенько, когда было жарко, мы располагались за столом под грушей, которая росла за домом. Помню, Ильин вынес чайник, доверху заполненный медными монетами, и говорит мне: “Бери, выбирай все, что нужно”. Я выбрал десяток монет, много вроде неудобно, а Ильин снова мне: “Что скромничаешь, бери, сколько надо”.

Частенько мы с ним ходили обедать в столовую завода им. Таратуты, что невдалеке от его дома. Он сильно пельмени любил. В столовой обслуживающий персонал знал его прекрасно. Когда говорят, что он нелюдимым был и хмурым, то это неправда. Он шутил с девчатами, был общительным.

(…)

Больше всего любил обсуждать вопросы, связанные с книгами. Если собеседник понимал в книгах, это сразу же вызывало у него интерес.

Меня же больше интересовали старые фотографии Елисаветграда. (…) Он как-то целую стопку вынес: “Юра, это будут твои открытки”. Я: “Что я вам должен взамен?” “Лак Цапон”».

Большинство людей, близко знавших Ильина, говорят о нем не только как о коллекционере, но и как о гениальном реставраторе и переплетчике книг. В общем-то, в библиотеке Чижевского сегодня хранится немало книг, переплетенных им самим. И это настоящие шедевры! Но в большинстве материалов об Ильине этот его талант почему-то не упоминается.

Александр Чуднов: «Он знал, что меня не интересуют золото, драгоценности. (…) Поэтому Ильин никогда не настаивал, чтобы я этим интересовался, но, когда я попросил научить меня переплетать и реставрировать книги, тогда пришлось изучать все тонкости работы не только с бумагой, клеем, кожей, но и с металлами. И он очень точно, очень лаконично объяснял, как это делать. Он никогда не сердился на то, что я при золочении прожигал кожу. А кожу для своих книг он брал из знаменитых папок партийных работников. (…)

Для большинства, и для меня в том числе, огромная часть его живой биографии остается айсбергом. Это то, что, возможно, когда-то кто-то исследует и расскажет. Иногда интересуются, был ли верующим человеком Александр Борисович. Я считаю, он был глубоко верующим, но никогда свою веру не пропагандировал, не навязывал, не тащил за руку к Библии, Евангелию. Он предлагал смотреть, вначале заинтересовывал внешним видом книги, а затем постепенно предлагал входить в содержательную часть».

«О дяде Шурике»

Нам, к сожалению, не удалось пообщаться с племянницей Ильина Ириной Ивановной Подтелковой. Хотя Ирина Ивановна пришла на презентацию книги Цуканова – наверное, впервые за двадцать лет вышла на публику и даже ответила на несколько вопросов о своем дяде.

Ирина Ивановна сначала удивительно быстро и легко согласилась дать нам интервью, а на следующий день передумала. «Я боюсь, что вы как-то неправильно интерпретируете мои слова», – объяснила она.

Мы не настаивали. После того, что сделали с Ириной Ивановной и ее братом, после того, как неоднократно «неправильно интерпретировали» ее слова, ее можно понять. Не будем повторять историю о том, как вывозили коллекцию Ильина. Большинство читателей ее помнят, да и в книге Цуканова она подробно описана.

Нас больше всего поразило в этой истории уголовное дело против Подтелковых и эксгумация трупа старого больного человека, который несколько месяцев не вставал с постели. Вряд ли кто-то действительно подозревал Подтелковых в убийстве, скорее, им давали понять, что они должны быть счастливы, что их только ограбили, все могло быть и хуже…

А их ограбили. Несколько лет назад я попросила в библиотеке Чижевского кулинарные книги из коллекции Ильина. Работники отдела редких и ценных изданий очень мне помогли, принесли все, что было. Среди этих книг было несколько старинных изданий, но немало и современных – изданных в 70-80 годах прошлого века!

Мы и раньше слышали от Виктора Петракова, что у Подтелковых отобрали не только их наследство, не только коллекцию брата Ирины Ивановны (а все друзья семьи знали, что и племянник Ильина был коллекционером), но и их личные вещи, посуду – просто собрали и вывезли все, кроме нижнего белья. Нам всегда казалось, что это преувеличение. Но, когда я увидела своими глазами эти изъятые книги – обычные кулинарные книги, которые, очевидно, принадлежали хозяйке дома Ирине Подтелковой, по которым она, наверное, борщ и пирожки готовила, – я поняла, что это совсем не преувеличение…

Все эти годы я хотела задать Ирине Ивановне два вопроса. Первый: почему они с братом не спрятали, не унесли из дома хотя бы часть коллекции (ведь со дня смерти Ильина и до того момента, когда в их дом ворвались ревнители культуры с милицией, прошло несколько недель)? И второй: пытался ли хоть кто-то защитить их?

На оба эти вопроса есть ответы в книге Цуканова. А еще есть очень правильный вопрос самой Ирины Ивановны: «За 23 года после принятия решения об изъятии коллекции экспертизы и оценки никто не проводил. Все шумели и говорили о культурных ценностях, но, насколько мне известно, если речь идет о комплексном исследовании культурных ценностей, то тут предусмотрены различные виды экспертизы. Хотя бы элементарные. Кто их делал? А если это культурные ценности, то разве можно было так по-варварски их изымать, растаскивать, грузить в спешке на грузовики? Для нас с дядей Шурой это были, в первую очередь, познавательные предметы».

Первое за двадцать лет интервью Ирины Ивановны – это огромный шаг на пути к «реабилитации» Ильина в глазах скептически настроенной общественности. Не Кощей над златом, а обычный человек со своими привычками, странностями, слабостями… Много говорит племянница коллекционера и о происхождении коллекции, опровергая все фантастически-криминальные версии. Это сегодня мы все понимаем, что иконы восемнадцатого века – это культурная ценность. Но ведь Ильин начал их собирать в тридцатые годы, когда ими печки топили! Та же история с книгами. Еще в 90-е годы в пунктах приема макулатуры можно было такое найти! Александр Борисович просто понимал истинную ценность предметов, которые все вокруг считали мусором…

В общем, если вы интересуетесь историей города, книгу «Коллекционер Ильин. Двадцать лет спустя» стоит читать обязательно. Но больше труд Николая Николаевича Цуканова оценят, наверное, наши потомки.

Потому что людей, знавших Ильина, с каждым годом становится все меньше… Нет уже Игоря Бабанского, которого вспоминают почти все интервьюеры, как одного из самых близких друзей Ильина. Нет Виктора Петракова, воспоминания которого Николай Николаевич процитировал. Пройдет еще немного времени, и никто уже не сможет рассказать о том, каким он был на самом деле.

А ведь Александр Борисович Ильин заслуживает того, чтобы о нем знали и помнили.