Эстония и ее выборы

Туристы рассказали бы об этой стране по-другому. Да и в Интернете можно найти много информации об Эстонии. Но эта поездка была не туристической, а «обучающим визитом» украинских журналистов. Проект называется «Формирование демократической стойкости в Украине путем усиления местных и региональных СМИ». Все это осуществилось при поддержке совместного проекта «Эстонского центра Восточного партнерства» и «Украинского кризисного медиацентра». Под этими сложными названиями –живые и креативные люди, которые открывают шоры.

Нас было двадцать. Из разных регионов Украины. Большинство – из Закарпатья: дружные, веселые, ироничные. Нам предложили увидеть Эстонию изнутри и рассказать своим согражданам, какой может быть (могла бы быть) страна, избери вовремя правильный вектор. Но прошли десятилетия, и мы теперь просто наблюдаем и сравниваем…

О языке. По возвращении из Эстонии я часто слышала вопрос о том, как там местные общаются с русскоязычными. Да прекрасно общаются! Нашей группе предоставили возможность встретиться с главным редактором русскоязычного ERR Radio 4 Андреем Титовым и главным редактором ETV+ Екатериной Таклая. И радио, и телеканал – сугубо на русском.

Созданы в 2015 году. Говорят, что после событий в Украине 2014 года правительство решило исключить вмешательство в страну «зеленых человечков», защищающих права русскоязычных граждан. Теперь в Эстонии есть и радио, и телевидение на русском языке. Более того – есть отдельные программы на языках национальных меньшинств. По субботам на радио можно слушать программу «Червона калина» на украинском языке. И на других языках тоже есть.

Русскоязычные каналы популярны. Помимо того, что покупают (за правительственные деньги) программы, ток-шоу и сериалы, создают свой продукт. Кстати, востребованный. Но в Эстонии, как оказалось, нет проблемы языка, какая есть у нас, специально создаваемая. Подхожу в супермаркете к кассе и спрашиваю: «Можно по-русски?» В ответ: «Я вас слушаю». Или – что-то по-эстонски. И мы все равно друг друга понимаем! И кассир показывает мне сумму, которую я должна заплатить, на большом табло…

Теперь о серьезном и важном. Журналистской программой было предусмотрено наше участие в VII Таллиннской конференции по вопросам Восточного партнерства. Несколько панельных дискуссий, на которых обсуждали в том числе возможное членство Украины в Евросоюзе. Резюме следующее: они не против видеть Украину в ЕС, но она, кроме просто желания, должна что-то предпринять. Что именно – всем известно, есть определенные обязательства.

О вакцинации. Полгруппы имели сертификаты, которые в Эстонии надо было предъявлять практически везде. Ну, разве что в супермаркетах их не требовали. Те из нас, кто был не вакцинирован, несколько раз сдавали ПЦР-тесты. И вот появилось сообщение о том, что в Эстонии вводятся дополнительные ограничения для борьбы с распространением коронавируса, одно из которых предусматривает, что в местах, для прохода в которые требуется ковид-сертификат, больше не будет действовать справка об отрицательном результате теста на коронавирус…

Эстония – маленькая страна, население – всего 1 миллион 350 тысяч. Они шутят, что все друг друга знают. Люди приветливые, дружелюбные. Им не чужда самоирония. По поводу сложившегося стереотипа о медлительности эстонцев шутят: а вы не заметили, что самолет к нам летел медленнее, чем в другие страны? Или: у нас быстро меняется только погода.

Между прочим, наш самолет компании Wizz Air действительно летел «медленнее». Дело в том, что через Беларусь после известных событий многие не рискуют лететь. Наш маршрут был проложен через небо Польши и Литвы…

Да, погода в Таллинне капризная. Может быть солнце и сильный ветер со стороны залива. Может неожиданно налететь туча и пойти дождь. Дождь какой-то невидимый, но ощущаемый. А в помещениях очень тепло, даже жарко. Рассказали, что отопление центральное, но температура регулируется домовладельцами. И даже когда батареи не включены, все равно тепло и комфортно. Видимо, из-за качественного утепления фасадов и толстых стен зданий.

Наше пребывание в Эстонии совпало с местными выборами. Вот как различаются наши с эстонцами язык, ментальность, уровень жизни, так различны и выборы. Голосуют там в течение недели. Есть электронное голосование и «по-старинке» – на избирательных участках.

Относительно интернет-голосования и возможного вмешательства в систему извне советник при Центральной избирательной комиссии Эстонии Прийт Винкель сказал, что за шестнадцать лет (столько существует электронное голосование) были только попытки вмешательства. Это то, что IT-специалисты называют «стуком в дверь». Но постоянно принимаются контрмеры, обеспечивающие исключение вмешательства.

Участки удивительные. Это были палатки, временно установленные на улицах, или обустроенные места для голосования на авто- и железнодорожных вокзалах, в домах культуры, школах и даже в холлах торговых центров и в ботаническом саду. Нет ажиотажа, очередей, кабинок с жуткими шторами, как у нас. Избиратель приходит, предоставляет удостоверение личности, его находят в базе данных, дают бюллетень. Он подходит к весьма условной кабинке, знакомится со списком кандидатов и партий, ставит отметку – номер, соответствующий фамилии и партии. На бюллетене ставят печать, после чего он отправляется в урну.

Первые четыре дня граждане Эстонии или имеющие вид на жительство могут голосовать в любой точке страны. В субботу и воскресенье – только по месту регистрации. Дня тишины нет, агитация проводится вплоть до окончания выборов – восьми вечера воскресенья. Именно в это время нас привезли на стадион «Калев», где в помещении разместилась избирательная комиссия, куда свозили бюллетени для подсчета. Ни автоматчиков, ни полиции, ни наблюдателей и «озабоченных» представителей партий. Кстати, наблюдать за процессом голосования на любом участке может каждый желающий. Никаких бланков-свидетельств-печатей – это отменили много лет назад. Главное – не мешать. На подсчете голосов тоже можно присутствовать желающим.

Удалось пообщаться с избирателем на участке в торговом центре. Мужчина – гражданин Грузии, 27 лет живущий в Эстонии, имеющий вид на жительство, сказал, что всегда идет на выборы, чтобы отдать голос за партию, которой верит. Хочет, чтобы Эстония была более сильной, стабильной, чтобы продвигала свою национальную идею. Надеется, что в местные советы войдут «более патриотические силы». Пожелал мира, процветания и независимости и эстонцам, и украинцам, и грузинам. Он мог воспользоваться электронным голосованием, но решил привести на участок внучку, чтобы она увидела классический процесс волеизъявления и угостилась конфетой. Конфеты предлагали каждому проголосовавшему. Нас тоже угостили, хоть мы и не были избирателями.

Там нет даже понятия «подкуп избирателей». Прийт Винкель не понял, как можно продать голос за гречку и подсолнечное масло. Руководитель нашей группы от Эстонии Артур Аукон, он же переводчик, «гречку и масло» перевел как «шоколад и апельсины»…

Ответ был таким же взвешенным и эстонским: «Всегда есть вопрос: где грань, ценность “товара”, который партия предлагает избирателю. Раздают ручки, презервативы, маленькие бутылки шампанского или вина, угощают супом, представляют музыку… Это все в ведении полиции и следственных органов. Если будут подозрения в нарушении закона – они будут разбираться».

А еще есть вопрос, когда избиратель чувствует себя обязанным проголосовать за ту или иную партию. Всего ужаснее для эстонцев – предоставить подтверждение голоса за некую партию. Но были случаи, когда после «подарка за правильное голосование» люди чувствовали себя неловко, относили подарки в полицию, а она делала предписание партии. Не сказка ли для нас и наших политиков?

Случаи покупки голосов были еще в 90-х. Они были выявлены, виновные получили приговоры. После того в системе выборов Эстонии ничего противозаконного выявлено не было. Для нас звучит невероятно, но это эстонская реальность.

Голосовать имеют право с 16-ти лет. А избираться – с 18-ти. Возрастной ценз избирателей снизили сознательно – с целью привлечения к политическим процессам молодого населения страны. Много вопросов, которые решаются на местном уровне, касаются молодежи. Им, как говорится, и флаг (мандат) в руки. Есть голосование на дому. Основанием для «вызова урны на дом» на этих выборах служит ситуация, связанная с ковидом. При этом в квартиры не заходят. Для минимизации социального контакта голосование, как правило, осуществляется на лестничных площадках.

Могут ли на этом уровне сфальсифицировать выборы, повлиять на избирателя? (Как у нас.) В Эстонии существуют жесткие требования. К человеку приходят два члена избирательной комиссии. При этом один – представитель одной из избираемых политических партий, второй – независимый. И за этим процессом тоже можно наблюдать. Нарушили – до 3-х лет лишения свободы.

Чуть более 10-ти тысяч кандидатов баллотировались в местные советы. Самый «мелкий» совет – всего семь человек. Это острова. В Таллинне избирали 79 депутатов городского совета. Баллотируются, как правило, от политических партий. Но есть интересные нюансы. Участвовать в местных выборах могут так называемые избирательные союзы. Это группа людей, объединившихся «по интересам». И по-прежнему есть независимые кандидаты – мажоритарщики. Но такие люди могут попасть в местные советы при условии, что наберут достаточно высокую личную квоту (количество голосов). Сделать это непросто.

По поводу уровня образования кандидатов в Эстонии не «заморачиваются». Господин Винкель отметил, что большинство, конечно же, имеют высшее или среднее. Но все же есть кандидаты с начальным образованием – девять классов. Более того, присутствуют не окончившие начальную школьную ступень. Закон это позволяет.

Украинских журналистов интересовало, за чей счет в СМИ может публиковаться политическая реклама и из каких источников финансируется деятельность политических партий? В Эстонии существует комиссия по надзору за финансированием партий. Она неправительственная, независимая: по одному представителю от каждой партии плюс три независимых специалиста. Комиссия имеет право проверить любые расходы партии с точностью до цента. Если находят нарушения – делают предписание политсиле. Это касается всех процессов избирательной кампании, в том числе рекламы в СМИ. А общественно-правовое телерадиовещание обязано предоставить одинаковое время всем участникам избирательного процесса.

Существует государственная система финансирования. Это «светит» в основном партиям, прошедшим в парламент. Общий бюджет – порядка 5 миллионов евро, и эти деньги распределяются между политсилами в зависимости от количества мандатов. Непарламентские партии получают небольшие суммы. К тому же партии живут и осуществляют деятельность, как и у нас, благодаря членским взносам.

В условиях Эстонии это не так уж работает. Есть частные пожертвования или (даже!) реализация недвижимости. Был случай, когда партия обладала недвижимостью в старом городе и, продав ее, направила средства на свои нужды. Словом, партия свободна в использовании своего бюджета, но должна отчитываться: открывать сделки, процессы, суммы. Юридическое лицо не может поддерживать партию.

Накануне подсчета голосов мы встретились с действующим (тогда) мэром города Тарту. Урмас Клаас снова баллотировался на пост градоначальника. Но в Эстонии главу города избирает совет. Если партия, с которой он идет на выборы, уверенно заходит в местный парламент, у него есть шансы снова занять кресло главы. Уже вернувшись в Украину, мы узнали, что выборы в Тарту ожидаемо выиграла Партия реформ, которая управляет городом с 1997 года и еще ни разу не проигрывала. В этот раз реформисты обеспечили себе 19 из 49 мандатов в горсобрании. Урмас Клаас – реформист.

И еще несколько ремарок по поводу выборов в Эстонии. Можно испортить бюллетень и попросить новый. Вам дадут, приятно улыбаясь. Можно в течение недели голосовать за разных депутатов и партии, а потом – определиться, проголосовать еще, и ваш последний голос будет принят. Можно…

Об Эстонии есть еще что писать. И будет написано. И о встрече с мэром Тарту в том числе, и об их медицинской системе, и о супершколе в «глубинке», и об ОСМД, которые по-другому называются… Читайте в следующих номерах «УЦ».