Угольная Атлантида

Есть темы почти неиссякаемые, как залежи полезных ископаемых. Одна из них – судьба небольших городков, которые лишились градо- или бюджетообразующих предприятий. При других раскладах, т. е. при качественно ином принятии политических или управленческих решений, они могли бы сейчас процветать, но у нас просто обречены на постепенное вымирание, как, например, поселок городского типа Димитрово, сейчас – Александрийский, как-то неловко названный декоммунизаторами, потому что он является хотя и отдаленной, но все же составляющей частью города Александрии. Такой себе одноименный анклав, забытый Богом и почти брошенный людьми.

Полный отстой!

На вопрос, можно ли садиться в автобус маршрута № 81 на конечной возле александрийского ж/д вокзала, чтобы попасть в пгт Александрийский, кондуктор ответила хотя и образно, но по существу точно: «Ждите на остановке, у нас часовой отстой». Именно этим жаргонным термином, отстой, точнее всего можно определить нынешнее положение дел в бывшем Димитрово, где не так давно работал один из самых богатых в области промышленных комплексов, по концентрации мощностей и людских ресурсов практически не имевший аналогов в Украине. Здесь на площади всего в 2–3 квадратных километра действовали крупнейшая в Украине Димитровская брикетная фабрика (ДБФ), теплоэлектростанция – ТЭЦ № 3, Верболозовский буроугольный разрез, дренажная шахта, единственный в Союзе завод горного воска, причем все эти предприятия находились рядом, компактно располагаясь в конце поселка, в глубокой и широкой балке на южной оконечности Димитрово. Там же была и мощная автобаза, а на противоположном въезде в поселок – крупная база материально-технического снабжения, как тогда говорили, республиканского значения. Понятно, что поселок обладал развитой инфраструктурой, делавшей его практически небольшим самодостаточным городом с населением около 10 тысяч человек.

То, что с поселком сейчас не все в порядке, стало проявляться еще на этапе поиска контактов с местными властями. Своего сайта поселковый совет не имеет, а подсказать телефон «селищного голови» не смогли даже в редакциях александрийских газет, хотя традиционно поселок является частью города (как пгт Новый в Кропивницком). Обращения в приемные нескольких заместителей городского головы Александрии тоже были безрезультатными, мол, мы с ними не работаем. В конце концов все же удалось найти телефоны секретаря поселкового совета Аллы Дмитренко, которая возглавила поссовет после того, как депутаты отправили в отставку законно избранного председателя совета. Такие политические страсти в глубинке тоже подогрели интерес к разговору с должностным лицом местного самоуправления, но вот пообщаться с ней, даже после того как я приехал «на поселок», не удалось – у руководства оказались какие-то срочные дела. Пришлось путешествовать самому.

Прогулка без пользы и удовольствия

Рассказывая об Александрии, мы уже писали, что без знания графиков движения автобусов добираться куда-то достаточно сложно. То же самое и с поселком Александрийский, но, тем не менее, поездка бэушным автобусом импортного производства оказалась довольно комфортабельной, если не считать того, что автобус почему-то движется по объездной, а не через городские районы, поэтому к остановке димитровского еще надо доехать. Дорога занимает около получаса, и за это время удалось увидеть, что за последние несколько лет за счет дикой поросли практически восстановились вырубленные раньше посадки вдоль трассы. На месте бывшей шахты «Александрийская» расположилась какая-то агрофирма, но большинство зданий ферм бывшего межпроизводственного животноводческого комплекса, построенного здесь в рамках реализации Продовольственной программы, так и стоят пустыми.

Со времени моего последнего приезда в Димитрово во второй половине 90-х здесь, на первый взгляд, мало что изменилось, но бросилось в глаза достаточно большое количество неухоженных и даже заброшенных частных домов на центральной улице, теперь носящей имя Павла Кравченко – участника АТО, погибшего при обороне донецкого аэропорта. Надо сказать, что и сам одно- и двухэтажный центр поселка практически не изменился, разве что витрины на старых магазинах теперь новые. Порадовала музыкальная школа, которая никуда не делась, во всяком случае, об этом говорит вывеска.

Сам поселок автобус проехал за каких-то несколько минут, и вот за поворотом должен был открыться привычный за многие десятилетия промышленный пейзаж, но… его не оказалось! На месте дымящих и грохочущих цехов, занимавших почти все пространство внизу широкой балки, теперь раскинулось зеленое море диких зарослей. Выхожу на остановке и вижу, что почти исчезла и дорога, по которой когда-то непрерывным потоком шли люди на работу и с работы. Чтобы удостовериться, что я в нужном месте, пришлось расспрашивать местного жителя. Оказалось, что Олег когда-то работал на ТЭЦ-3, но времени начала разрухи уже не помнит, знает только, что это началось «при Юле, когда Юля стала премьер-министром».

Теперь даже дороги, ведущей к предприятиям, толком нет, а когда-то здесь движение транспорта не прекращалось ни днем, ни ночью. Людей на работу подвозили из Александрии, Новой Праги, из самого поселка и села Головковка. Сейчас все местные ездят на работу по заграницам, но попутно отметим, что особенных инвестиций в виде ремонтов домов за счет заработанных денег почти не видно, – наверное, поселок утратил свою привлекательность даже для местных, и они не спешат вкладывать в него деньги.

Благодаря фундаменту, оставшемуся на месте кафе-аквариума «Горняк», убеждаюсь, что иду в правильном направлении. Когда-то это кафе не мог обойти практически ни один рабочий, поднимавшийся снизу к автобусной остановке, после тяжелой смены в горячих цехах просто необходимо было утолять жажду соком, пивом или чем-то покрепче. Теперь эта воистину народная тропа заросла травой, и направление движения можно было сверять только по двум трубам ТЭЦ, которые пока продолжают торчать среди пустыни.

Когда-то асфальтированная дорога, ведущая к ТЭЦ, ДБФ или заводу горного воска, постоянно исчезает среди зарослей бурьянов и каких-то непонятных развалин – ни дать ни взять путешествие похоже на поиски исчезнувшей промышленной Атлантиды или того, что от нее осталось. На психику начинают давить почти нереальная тишина и полное безлюдье.

Сворачиваю по остаткам асфальта направо, где когда-то была площадка перед восточной проходной завода горного воска. Вместо корпусов и цехов – только заросшие кучи щебня и строительного мусора, углубляться в которые небезопасно, потому что непонятно, что скрывается под ногами. Прохожу мимо длинного бетонного фундамента – это остатки угольного комплекса брикетной фабрики, который называли «яма». Когда-то возле въезда на яму (уголь доставлялся железнодорожными составами) валялись сброшенные из вагонов так называемые диды – окаменевшие стволы доисторических деревьев, которые находили шахтеры. Сейчас бетонные стены разбиты на мелкие кусочки ради извлечения металла, но еще остались подвалы, как говорится «для прийдешніх поколінь»…

Развилка дорог, покрытая угольной пылью, – единственное напоминание о том, что некогда здесь находился мощный комплекс по переработке бурого угля. Боясь заблудиться между канавами и остатками бетонных фундаментов, выбираю дорогу в направлении труб, которые видны сквозь окружающие заросли. По пути поднимаюсь на горы строительного мусора, стараясь выбрать самый удачный ракурс для съемки остатков ТЭЦ, которые открылись слева. Руины сильно проигрывают в эстетичности и художественности развалинам Древнего Рима, местами не менее грандиозно, но намного мрачнее. В них нет благородства, запечатленного Тарасом Шевченко в серии работ «Живописная Украина». Кстати, Тарас Григорьевич Шевченко не раз бывал в этих местах. Именно такими были имя и фамилия начальника ремонтно-строительного управления объединения «Александрия­уголь» с загадочной аббревиатурой УМДР…

Наконец-то я вышел в предполагаемый район проходной ТЭЦ, от которой не осталось ничего. Видны руины административно-бытового комплекса, где находился и кабинет директора. В последний раз я был здесь лет 20 назад, когда делал сюжет о воровстве оборудования на соседней брикетной фабрике. Из окна директорского кабинета было хорошо видно комплекс погрузки брикетной фабрики, где уже тогда стоял подъемный кран, грузивший ворованное оборудование прямо в вагоны. Фактически нахожусь на месте экономической катастрофы, продолжавшейся на протяжении почти трех десятилетий на наших глазах. Помню, что ходил тогда в областной совет, рассказывал и просил принять меры, но… По памяти стараюсь определить расположение бывших котельного и турбинного цехов и мастерских, и если на месте ТЭЦ это еще можно сделать, потому что есть ориентир – трубы, то с брикетной фабрикой это уже невозможно: не осталось даже следов от двух высоченных цехов. Кстати, ТЭЦ, фабрику и завод связывало множество трубопроводов различного диаметра, по которым подавались технологический пар и вода, – как по воздуху, так и в теплотрассах. Ничего этого нет и в помине, как и десятков тысяч метров кабельных сетей. Одних железнодорожных путей вокруг поселка было около ста километров, но удалось обнаружить только несколько полуистлевших шпал на месте бывшего переезда в районе автобазы.

Ощущения одинокого путешественника среди руин не из приятных, становится не по себе. Наконец, вижу единственное сохранившееся от брикетной фабрики здание – маленький домик, наверное, пункт охраны погрузки, но ни погрузки, ни железнодорожных путей не осталось. Как оказалось, домик уцелел только потому, что рядом находится действующая перекачивающая канализационная станция, которая направляет стоки из поселка на очистные сооружения. Оператор Леонид говорит, что к такому суровому пустынному окружению привыкнуть сложно, но работать-то надо, поэтому и приходится в любое время суток ходить пешком на смену с остановки димитровского автобуса. Напомним, это около двух километров между руинами и зарослями. Он говорит, что демонтаж предприятий происходил организованно, с применением погрузочной техники, а стены разобрали на кирпич – очень качественный, поэтому от огромных цехов и даже кирпичного забора по всему периметру не осталось ничего. Похоже, что эти очистные оказались последним рубежом, защищающим остатки производственного величия и цивилизации Димитрово.

Вы чье, старичье?

Обойдя за два часа периметр бывшего промышленного комплекса и обнаружив разве что невнятные развалины на месте бывшего административного здания ДБФ, а на месте завода горного воска не найдя и этого, уставший и разочарованный, выхожу на остановку автобуса, откуда осталось около километра до первых домов центральной части поселка. Надо сказать, что сам поселок состоит как бы из двух частей – центра и СУ-1, т. е. стройучастка, который здесь располагался в начале строительства объектов. Люди из СУ-1 в центр в основном ходят пешком несколько километров, потому что 4 гривни за проезд в один конец при маленькой пенсии – дороговато. Так на ходу и разговариваем с местными о житье-бытье.

Лидия Алексеевна когда-то несколько лет работала на ТЭЦ, теперь на пенсии. На этих предприятиях, без преувеличения, работал весь поселок, теперь он пустеет. Женщина говорит, что процессы оттока молодежи начались раньше, когда в Александрии развернули масштабное строительство жилья для горняков и вся молодежь понемногу начала переезжать туда, поэтому сейчас в поселке живут пенсионеры, но живут плохо. Люди говорят, что не чувствуют связи с городом, их даже не спрашивали насчет переименования, а на СУ-1 не ощущается влияния даже местной власти, поэтому улицы, носящие в названиях следы промышленного прошлого, остаются неухоженными, а проявление коммунальной заботы становится событием: «Недавно трактор мусорний проїхав». Работы нет, дети разъехались, в общем, пенсионеры доживают в скорбном одиночестве. Кто разворовал предприятия, не знают: «Вони тільки дивились, скільки тут металу, щоб вивезти за границю, зате в нас тепер екологічно чисто». Уровень благосостояния населения и цен на жилье характеризирует одно замечание: «Коли продають квартири, долари у нас не ходять, все в гривнях». Одно утешает, что построили новую церковь, в которой правит молодой батюшка.

Молодежь менее разговорчива, на вопрос о занятиях девушки-продавцы, скучающие на улице, говорят односложно: «Молодь нічим не займається, бо нічим». Из развлечений – огород, если есть, и семья: «Задрипане Димитрово. Тут немає нічого». Работу находят в Александрии, в основном на рынке, а все остальные – в Европе, но покупать жилье в поселке не хотят. Не только молодежь едет за границу, но и родители спешат на заработки подальше от родных мест, если повезет. Здесь перспектив никаких, разве что во время выборов, после которых остается только вечная надежда на лучшее. Но и политики обходят это гиблое место стороной, предпочитают дарить надежду издалека. Наполнять местный бюджет нечем и не из чего – активных предприятий, кроме небольших магазинчиков, просто нет. Молодая женщина, работающая в магазине неполный день, говорит, что работает от безысходности, на руках маленький ребенок и получает аж две тысячи гривен в месяц. Молодежи здесь надеяться уже не на что, кроме разве что бюджетников, т. е. воспитателей или учителей. Нужны хоть какие-то предприятия, причем срочно.

Люди говорят, что Александрия помогает, благодаря этому хотя бы в центре удается местами ремонтировать дороги и тротуары. Здесь грустно даже находиться, но именно в центре удалось встретить и настоящего оптимиста, пенсионерку Нину Александровну: «Я робила парикмахером. На 1600 можна прожить? Не можна. Я доглядала дитину, а мені не врахували. Тепер кінці з кінцями не сходяться, вірите? Але тим, що не роблять, важкувато, а так – нічого. Мій дід, йому 86 років, а мені 82, вчора їхав велосипедом з городу, дивився, як там квасолька, ми держимо город, щоб перебиватися, упав і зламав руку. Я теж після операції, рак у мене був, поліартрит, серце, тиск. Буває, плачу в подушку, а жить-то хочеться, сонечко світе».

После общения с такими людьми становится понятным главное упущение украинских властей, приведшее к полному переформатированию власти. Дело не в патриотизме. За громкими национальными и государственными лозунгами власть просто забыла о простых, маленьких людях, о пенсионерах, которые выживают на мизерную пенсию. Забыла о развитии промышленности как основе благосостояния и вообще существования, особенно в таких маленьких населенных пунктах, потому что из киевских кабинетов плохо просматриваются развалины бывшего поселка Димитрово. Кому-то показалось, что лозунг «Україна – понад усе!» сможет заменить людям работу, достаток, хлеб и лекарства. Этот лозунг и такая постановка вопроса выгодны только тоталитарным режимам, где думать о своем, т. е. насущном, было не принято, но патриотизм должен быть не только осознанным, но и обеспеченным. и даже честным.

Есть время веры в идеалы, и есть время их реализации, и даже война не может быть оправданием для невнимания к проблемам народа и экономики. Не мы одни воевали, но только мы одни допустили не только критическое падение уровня жизни и спад производства, но и уничтожение промышленного потенциала, что мы и наблюдаем в пгт Александрийское. И только мы не смогли извлечь уроки и сделать выводы, хотя ситуация могла быть не такой безнадежной.

У нас же она усугубляется и беспощадной борьбой за власть, которую люди называют борьбой «за корыто», хотя, за что бороться в Димитрово, – не совсем понятно. Тут мы имеем классический случай, когда «все было украдено до нас», но, тем не менее, и здесь происходят нешуточные политические «батлы», но об этом позже.

Точка замерзания

Дальше мы поехали автомобилем, свою помощь в организации экскурсии предложил Николай Николаевич Василенко. Особенно стоит отметить, что сделал он это буквально на второй день после собственного 70-летия, настолько ему хотелось хоть чем-то помочь родному поселку. Здесь практически с самого начала и до 73-х лет токарем на разрезе работал его отец, а он сам занимал руководящие технические должности в структуре государственнорй холдинговой компании (ГХК) «Александрияуголь», которую по привычке все называют объединением.

Местные достопримечательности в основном составляют развалины, исключением стал разве что Дом культуры, содержание которого обходится местному бюджету в копеечку. Но вот через дорогу, на месте столовой, копии здания александрийского ресторана «Ингулец», не осталось даже фундаментов. Чуть поодаль стоит заколоченное досками в буквальном смысле слова здание бывшей поселковой больницы, и теперь на почти пять тысяч народу работают всего два участковых врача, а за помощью к узкопрофильным специалистам необходимо ехать в Александрию. Рядом пустует здание детских яслей, но еще больше «бывших» учреждений находится на СУ-1. Мне показали места, где когда-то было профессионально-техническое училище, библиотека, Дом культуры, стадион, жилые дома, о разрезе и говорить не приходится.

По долгу службы Николай Николаевич вплотную занимался решением проблемы спасения Димитрово в начале 1990-х годов, и, наверное, этот момент и стал точкой замерзания в настоящем значении. Напомним, что тогда из-за дефицита мазута остановилась ТЭЦ-3, которая обеспечивала централизованное теплоснабжение Димитрово, остановились брикетная фабрика и завод горного воска. Тогда, чтобы не допустить полного разрушения системы теплоснабжения промышленности и поселка, пришлось задействовать даже два паровоза, пригнанных из Знаменки. Паровозный пар подавали прямо в магистраль, что некоторым образом помогло, но именно тот ледниковый период и стал началом конца этого промышленного комплекса. По-настоящему так и не заработали ни ДБФ, ни завод горного воска, хотя все могло быть иначе.

В моем старом журналистском блокноте сохранилась запись разговора с бывшим директором завода Борисом Шнапером, который мы вели в холодном кабинете. Он надеялся на возрождение, в планах была сдача жилого дома, но отсутствие государственной поддержки буроугольной отрасли помножило все мечты и надежды на ноль. Теперь здесь ничего нет.

К слову, в Александрии осталось много людей, знающих ситуацию изнутри. Все сходятся на том, что при нынешней конъюнктуре цен на электроэнергию и газ буроугольная отрасль могла бы иметь развитие, но объединение было поставлено в такие условия, что деньги на развитие приходилось добывать в Киеве с помощью… взяток. Знающий человек так и сказал: «Чемоданами гроші возили»! И только для того, чтобы получить хоть какую-то субсидию. А чтобы иметь неучтенную наличку, приходилось резать на металлолом оборудование предприятий. Понятно, что стоило только начать, как от желающих поживиться не стало отбою, ведь речь шла о сотнях миллионов гривен, вырученных за металлолом. Непонятно, как искали злоумышленников наши «караючі» органы, если и сейчас в Александрии можно услышать удивительные истории об открытом грабеже имущества, например, о расхищении стратегического запаса труб, металлопроката и всего прочего на базе технического снабжения, находящейся в районе Прохладной, это возле микрорайона Октябрьского, сейчас Байдаковского. По фигурантам дела вроде бы состоялся даже суд, но не в Александрии, а почему-то в Петрово, но никто так и не понес ответственности. Почему, остается загадкой, на которую не так сложно найти ответ. Воровство – это одна из версий уничтожения Димитровского комплекса. Другая состоит в том, что объединение принесли в жертву донецкому углю, который начали активно завозить сюда машинами и продавать антрацит на ведра, и этот «импортный» уголь вытеснил буроугольные брикеты местного производства. Могло быть и такое, во всяком случае, известно, что практически весь дотационный пакет правительства на развитие угольной отрасли шел на Донбасс. К этому стоит добавить и тотальную газификацию региона.

О том, что Димитрово сейчас могло бы процветать, достаточно образно сказал отстраненный от власти глава поселкового совета Виктор Клевак, тоже имеющий солидный опыт управления производственным предприятием – угольной шахтой «Александрийская», на месте которой сейчас работает агрофирма. Виктор Григорьевич говорит, что при наличии такого потенциала, как бывшие предприятия, здесь можно было иметь такую футбольную команду, как мюнхенская «Бавария». Это, конечно, метафора, но дело в том, что от былого могущества не осталось ничего, поступления в местный бюджет достигают чуть больше миллиона гривен в год, а все субвенции идут на зарплату бюджетникам, да и тех не хватает.

По этой же причине, говорит отстраненный голова, депутатский корпус поселка, состоящий из бывших или действующих бюджетников, полностью зависит от доброго слова руководства гуманитарной отраслью Александрии. А оно пожелало избавиться от законно избранного головы, правда, что делить в поселковом бюджете, непонятно, слишком мелкие масштабы, тем не менее, дело Клевака находится в судах. Один суд о незаконном увольнении он уже выиграл, так что вполне может быть, что поселковому совету придется возмещать вынужденный прогул, но сейчас мы о другом, о жизни самого поселка.

Наверное, кроме каких-то небольших проектов или, скорее, прожектов да необходимости упорядочить взыскание налога за пользование землей, никаких реальных планов для развития поселка на сегодня не существует. Хорошо бы, чтобы вопросы развития местного предпринимательства решались на местном уровне, но без изменения законодательной базы и политической воли это невозможно. Отсутствие политической воли в свое время погубило Димитровский промышленный комплекс, может быть, проявление этой самой воли из Киева поможет возродить его в обозримом будущем? Ведь всего-то и надо, что вложить несколько миллионов гривен в развитие небольших предприятий, как это в свое время сделали в Китае. Но этим должно заниматься министерство инфрастурктуры, хотя мы так и не знаем, зачем оно вообще существует, как и десятки других бесполезных ведомств Украины.

Сергей Полулях, фото автора, «УЦ».