Война другой не бывает, она всегда подлая. Практически каждый день она приносит горе в наши семьи. Тысячи смертей, десятки тысяч трагедий для родных и близких. Но, к сожалению, бывают ситуации, когда к горю утраты добавляется горе недоверия и разочарования.
В конце июня горе пришло в семью Татьяны, жительницы Соколовского. Из воинской части, где служил ее сын Саша, сообщили о его смерти. Тело сына привезли через несколько дней и похоронили на соседнем кладбище. Служил Саша в зоне АТО в составе 28-й отдельной механизированной бригады. Правда, находилась она вдалеке от передовой, базируясь в окрестностях Волновахи.
Уже во время похорон начали возникать вопросы. Почему-то военные запретили снимать целлофановый пакет с головы покойного, объясняя это слишком высокой температурой воздуха и отсутствием холодильника при транспортировке. Привезли они только свидетельство о смерти с выводами судебно-медицинской экспертизы, проведенной в Мариуполе. В нем эксперт в результате вскрытия определил причину смерти – отек головного мозга. В стандартной бумаге никаких других подробностей происшествия указано не было. А через две недели пришел документ из Николаевской части ВСП (Военная служба правопорядка) о проведенном расследовании обстоятельств смерти Александра. И после знакомства с этим документом сомнения только увеличились. Дело в том, что в нем значился диагноз, приведший к смерти: отравление неизвестным веществом и позитивный тест на наркотические препараты. А этот диагноз совершенно меняет все и в первую очередь (по мнению матери) порочит имя Александра. Перед подписанием контракта он проходил медкомиссию, и никаких намеков на употребление наркотиков не было. Да и трудно себе представить, что тридцатипятилетний мужчина вдруг ни с того ни с сего начал употреблять наркотики. Тем более в те дни, когда он ожидал отпуска, чтобы сыграть свадьбу с девушкой, которую любил. Да и его сослуживцы говорили маме, что за время службы никогда не видели его не только под воздействием наркотиков, но и пьяным.
Но, кроме неизвестно откуда взявшегося нового диагноза, насторожило еще и само описание последнего дня жизни Александра, полученное в результате проведенного следствия. Оно никак не совпадало с теми обрывочными сведениями, которые были у мамы и невесты Александра. Так, например, присланный документ утверждает, что Александр почувствовал себя плохо ранним утром, а отвезен в госпиталь был только ближе к обеду. Причем не только в госпиталь, но и в наркодиспансер, где проведенный анализ показал отсутствие (!) алкогольного или любого другого опьянения! Уже в 12:30 ему была оказана помощь, и он самостоятельно вернулся в часть. И уже там через два часа после капельницы ему снова стало плохо. И тут серьезное несовпадение: сослуживцы Саши в частном разговоре сказали маме, что двух часов не хватит, чтобы из больницы в Волновахе добраться до части даже на автомобиле. А, по мнению следствия, он не только успел добраться, но и смог найти и употребить наркотики!
Второе несовпадение: по материалам следствия, в 16:00 ему провели повторный анализ на наркотики, который дал положительный результат. Непонятно: ради первого анализа Сашу везли в наркодиспансер, а второй был проведен прямо в госпитале. Возникает справедливый вопрос: почему в первый раз заставили ехать в диспансер, если была возможность сделать его в госпитале? Ну и промежуток времени между двумя событиями заставляет задуматься. В 14:30 Саше стало снова плохо, а через полтора часа ему уже сделали анализ.
Ну а последнее «достижение» дознавателей вообще в голове не укладывается! Саше стало плохо в то время, когда он находился в наряде по охране командного пункта, то есть нес караульную службу. По их предположению во время этого наряда Александр выпил более четырех литров (!) энергетических напитков! В окрестностях его поста было найдено более десятка пустых бутылок из-под разных напитков, в том числе и водки. Весьма сомнительно, что была проведена дактилоскопическая экспертиза, подтвердившая наличие отпечатков пальцев Саши на всех этих бутылках…
Вечером перед днем смерти Саша разговаривал со своей невестой, рассказал, что заступает в наряд, и обещал вечером следующего дня, после наряда, перезвонить. Не смог… Врачи зафиксировали смерть в 20.30…
Разговор с Татьяной очень тяжело вести было… Она не только потеряла сына, она может потерять и веру в справедливость. Сопоставив все несовпадения, Татьяна пытается добиться правды. Ей не нужны льготы или какие-то выплаты – сына они не вернут. Ей нужна правда! Обращения в военкомат и военную прокуратуру вернулись отписками, а в частном разговоре неизвестный ей сотрудник военной прокуратуры посоветовал не выносить «грязь про сына на всеобщее обозрение»…
Война – подлое дело, и очень часто этим пользуются подлецы…
Зарахування до страхового стажу періодів навчання