Сегодня имя сына елисаветградского купца и выпускника местной мужской гимназии Моисея Гомберга можно прочесть в любом учебнике по органической химии, изданном в любой стране мира. За свою жизнь Гомберг сделал даже не одно, а несколько гениальных открытий, которые вошли в историю. Его семь (!) раз номинировали на Нобелевскую премию.
Впрочем, большинство из нас слабо понимает в органической химии, которой он посвятил свою жизнь. В широких кругах Гомберг мало известен, мы можем поблагодарить его разве что за изобретение антифриза. В США о Гомберге написано немало, в 2000 году Мичиганский университет издал даже отдельную книгу о нем. Увы, чтобы читать об органической химии на английском языке, нужно очень хорошо знать и то, и другое.
Большинство источников, которые мы будем цитировать в этой статье, – англоязычные. В основном это воспоминания его учеников и коллег. На русском и украинском языках о Гомберге практически ничего не написано.
Из Елисаветграда в Чикаго
Еще в 1996 году в «УЦ» была опубликована статья Романа Любарского «Президент из Елисаветграда» о Мозесе Гомберге. Это, вероятно, была первая подробная статья о нашем земляке на русском языке. Роман Любарский проделал колоссальную работу: нашел в архиве метрику Моисея Гомберга, данные о его семье, о том, как он учился в гимназии, и т.п.
Итак, родился будущий великий химик в Елисаветграде в 1866 году в семье купца Герша Гомберга. Кроме него, в семье было еще четверо детей, но трое из них умерли в младенчестве. Странно (хотя, может, тогда это воспринималось по-другому), но новорожденный Моисей получил имя старшего брата, который уже умер…
В двенадцать лет Моисей Гомберг поступил в Елисаветградскую мужскую гимназию. И учился, как пишет Роман Любарский, не просто хорошо, а блестяще. В 1881 году во время первого еврейского погрома в Елисаветграде его отец потерял практически все состояние. Гомбергов (и Герша, и еще подростка Моисея) подозревали в участии в «Народной воле», которая после убийства царя-освободителя Александра ІІ воспринималась исключительно как террористическая организация. Все это привело к тому, что в 1884 году, как только Моисей окончил гимназию, семья эмигрировала в США.
Ученик Мозеса, профессор Мичиганского университета Джон Бейлер, который написал очень теплые воспоминания об учителе, вспоминал, что о своей жизни до приезда в США Гомберг говорить не любил. Как будто его жизнь началась в тот момент, когда он с родителями и младшей сестрой Соней сошел с корабля в Чикаго.
В Елисаветградской мужской гимназии изучали семь языков: французский, немецкий, древнегреческий, латынь, старославянский, русский и польский. А вот английский не изучали, поэтому, прибыв в Чикаго, Гомберг брался за любую неквалифицированную работу. Приходилось читать, что он работал в ужасных условиях на чикагских скотобойнях. Джон Бейлер пишет, что такой вывод друзья Гомберга сделали потому, что, когда в 1909 году в США был опубликован роман Эптона Синклера «Джунгли», описывающий быт литовской семьи, которая приехала в Чикаго в поисках лучшей доли и оказалась в совершенно нечеловеческих условиях, Гомберг (тогда уже человек более чем благополучный) заметил: «Синклер нисколько не преувеличивает, я знаю это на своем опыте». А главный герой «Джунглей» работал именно на бойнях.
Спустя два года Моисей Гомберг знал английский язык уже настолько хорошо, что поступил в Мичиганский университет на факультет физики. Впрочем, поступил не сразу: сначала его отправили домой, поскольку в его аттестате зрелости, выданном Елисаветградской мужской гимназией, не было данных о том, что он прошел курс тригонометрии. Гомберг вернулся через три дня и сказал, что знает тригонометрию и просит провести экзамен по этому предмету. Профессор стал задавать вопросы и, к своему удивлению, убедился, что абитуриент действительно знает предмет.
Уже будучи студентом, Гомберг переключился с физики на химию. Видимо, немалую роль в этом сыграла необходимость зарабатывать на жизнь и на учебу. Студенты-химики, работая в лаборатории, выполняли частные заказы. Они анализировали состав продуктов питания, почвы, лекарств, воды – в общем, всего, что приносили им для анализа. Безусловно, это было намного интересней, чем работа на бойнях, да и оплата была в несколько раз выше.
Молодой отец химии радикалов
В 1893 году Мозеса Гомберга пригласили преподавать химию в Мичиганском университете. Он защитил докторскую диссертацию на тему «Реакции кофеина» и поселился вместе с сестрой Соней в городке Энн-Арбор, в котором, собственно, и находится знаменитый Мичиганский университет. Бейлер пишет, что с того самого дня доктор Гомберг только дважды покидал Энн-Арбор – в 1896 году съездил на стажировку в Германию, а во время Первой мировой войны принимал участие в разработках химического оружия, которые проводились в Калифорнийском университете. В 1918 году ему предложили возглавить военную химическую лабораторию в Вашингтоне, но он отказался.
Видимо, их родителей уже не было в живых. И ни сам профессор, ни мисс Гомберг (как называет ее Джон Бейлер и как, вероятно, называли ее все студенты и аспиранты Гомберга) никогда не покидали маленький городок, население которого (114 тысяч) состоит в основном из преподавателей и студентов Мичиганского университета.
Мозес Гомберг никогда не был женат. Судя по всему, он считал, что личная жизнь и наука несовместимы. Его ученик пишет: «Когда он узнал, что его ассистент Д.Д.Ван Слайк собирается жениться, то грустно покачал головой: “А он был таким хорошим ассистентом“». И далее: «Вернер Бахман сказал профессору, что он планирует жениться, профессор ответил с изумлением: “Но, Вернер, у меня были другие планы для вас!”». Позже, принимая на работу ассистентов, Гомберг брал с них обещание, что они не будут встречаться с девушками, пока не напишут докторскую диссертацию. Тогда профессор Гомберг уже был легендой, и многие готовы были пообещать все что угодно, чтобы учиться у него.
Самое известное свое открытие Гомберг сделал в 1900 году – он доказал существование так называемых свободных радикалов – частиц, содержащих один или несколько неспаренных электронов. Благодаря непарным электронам, которые «ищут пару», такие частицы легко вступают в реакции с другими веществами. В принципе химики задолго до этого предполагали, что такие частицы существуют в природе, но никто не мог их получить. И к 1900 году существование свободных радикалов (полумолекул, как называл их Гомберг) считалось уже научным мифом вроде вечного двигателя. Тем ценнее было открытие!
Доктор химических наук Надежда Берберова в статье «Из жизни свободных радикалов» объясняет: «В бензоле в атмосфере инертного газа он подействовал серебром на хлористый трифенилметил и получил желтый раствор. В желтый цвет раствор окрашивал трифенилметильный радикал. Из раствора затем выпадали кристаллы белого цвета — это был уже димер, образованный из трифенилметильного радикала. (…) Так Гомберг наконец-таки получил радикал не в связанном, а в свободном состоянии – первый химически стабильный свободный радикал».
Сегодня химия свободных радикалов используется в промышленности, в медицине и биохимии. А отцом-основателем этого научного направления считают нашего земляка Моисея Гомберга. Это открытие принесло 34-летнему профессору Мичиганского университета всемирную славу, хотя позже Гомберг сделал еще много интересного – изобрел горчичный газ, который американская армия использовала для химических атак, и антифриз для автомобилей. Еще одно выдающееся открытие, известное как реакция Гомберга-Бахмана, он сделал в 1924 г. вместе со своим учеником Бахманом. Берберова пишет: «Ими был предложен способ конденсации 2-х арильных радикалов с образованием производных дифенила» (что бы это ни значило, химики считают это открытие прорывом в науке).
А за три года до этого Гомберга впервые выдвинули на соискание Нобелевской премии. С тех пор, если верить официальному сайту Нобелевской премии (www.nobelprize.org), он был в списках номинантов 7 раз! В 1921, 22, 24, 27, 28, 29 и 1940-м годах, причем трижды (в 1924, 27 и 40-м) его кандидатуру выдвигали сразу несколько ученых из США, Германии, Нидерландов, Австрии, Швеции.
«Больше всего он боялся кого-то смутить»
Современники вспоминали профессора Гомберга, как человека очень мягкого, застенчивого и патологически вежливого. Бейлер пишет, что никто и никогда не мог пройти в дверь позади него, казалось, Гомберг специально стоит перед дверью и ждет, пока появится кто-то еще, чтобы пропустить его вперед.
Став в 1931 году президентом Американского химического общества, Гомберг перестал подписывать коллегам рекомендации для вступления в общество, он считал, что со стороны президента это не совсем этично. «Один из аспирантов, который захотел присоединиться к обществу, очевидно, плохо знал Гомберга, поэтому он попросил профессора о рекомендации. И, видя, что тот медлит с ответом, спросил: “Вы же член общества, не так ли?” Профессор вздохнул и подписал. Он не мог заставить себя смутить мальчика, сказав, что он президент общества», – пишет Бейлер.
Впрочем, отмечая необыкновенную скромность, уступчивость и даже застенчивость Гомберга, его коллеги пишут о том, что он прекрасно знал себе цену. Его застенчивость не была порождением комплекса неполноценности. Просто черта характера, с которой Гомберг не находил нужным бороться, у него было немало других дел. Однако именно поэтому он неизменно поражал первокурсников, которые знали, кто он такой. Они ожидали увидеть гения, живую легенду, президента химического общества, главного химика военного ведомства США по производству порохов и взрывчатых веществ, а видели тихого неприметного человека в неизменном белом халате и очках на веревочке, который, даже обращаясь к ним, любую фразу начинал со слова «извините».
И опять слово Бейлеру: «Он был среднего роста, не худой и не толстый. Д-р Ли Конус Холт, описывая его, каким он был задолго до того, как я его узнал, говорил о его черных волосах, черных усах и очках, которые он носил на ленте. К тому времени, когда я познакомился с ним, его волосы были уже седыми, усы он сбрил, но все еще носил очки на ленте. (…) Говорил с акцентом – не таким, чтобы затруднить понимание, а таким, который придавал его речи очаровательную индивидуальность».
И далее: «Лаборатория, в которой мы работали, соединялась с лабораторией Гомберга. Мы должны были приходить в восемь, но он всегда приходил в полвосьмого утра, переодевался в свой белый халат и заходил к нам. Обычно мы уже были на месте. Но один раз он застал в лаборатории меня одного. Поговорив о моей работе, он, оглянувшись, как-то растерянно спросил: “А где же другие мальчики?” Больше он об этом никогда не говорил, но с того дня мы все приходили в лабораторию в семь.
Но по вечерам мы не работали, он был уверен, что мы проводим время в библиотеке. Он сам был страстным читателем и считал, что мы такие же. Когда-то он рассказал мне, что когда решил стал химиком, то прочитал все номера “Берихте” – с первого и до последнего, от первой и до последней страницы (“Берихте” – международный химический журнал, который выходил ежемесячно с 1868 до 1978 года. – О.С.)
Думаю, что, когда я работал с ним тридцать лет спустя, он бы все еще перечитывал “Берихте” с первого и до последнего номера, если бы к тому времени не знал их все наизусть».
«В соответствии
с инструкциями
профессора Гомберга…»
Друзей или даже хороших знакомых вне университетского городка у Гомберга не было. Каждый месяц они с Софией устраивали обед для студентов и аспирантов Гомберга. На этом их светская жизнь заканчивалась. Ученики Гомберга пишут, что, когда он вышел на пенсию, София тяжело заболела, и он посвятил себя уходу за сестрой. Многие из них подозревали, что на самом деле София вовсе не нуждалась в такой опеке. Это ее брат нуждался в каком-то деле, которое позволит ему не менять свой уклад жизни: «Он однажды сказал мне, с грустью, но без горечи, что мечтал провести эти годы в путешествиях, но из-за болезни сестры об отъезде из Энн-Арбора не может быть и речи. Друзья Гомберга очень боялись: что же будет, если Соня переживет его? Напрасно. После его смерти она прожила еще несколько лет вполне нормально и не нуждаясь ни в чьей помощи».
Мозес Гомберг умер в 1947 году в Энн-Арборе, так и не получив Нобелевской премии. Впрочем, он об этом вряд ли сожалел. Никто из его студентов вообще не вспоминает о том, что их учителя номинировали на наивысшую награду в области химии. Скорее всего, они вообще не знали об этом. Его ученик Шопфле писал: «О всех его достижениях мы узнавали от других. Он никогда не искал славы, и все формы академической рекламы были ему чужды». А другой ученик вспоминал: «Когда ему приходилось говорить о собственных открытиях, он называл их “работа, проделанная в этой лаборатории”». В принципе сайт Нобелевской премии – единственный источник, в котором мы нашли данные о том, что Гомберг не раз был среди номинантов.
После его смерти местная газета Ann Arbor News сообщила: «В соответствии с инструкциями профессора Гомберга, прощания и похорон не будет, тело будет кремировано». Свой огромный дом и свое (наверное, тоже немаленькое к тому времени) состояние брат и сестра завещали химическому факультету Мичиганского университета с тем, чтобы доходы от них шли на стипендии для студентов-эмигрантов…
У Кропивницькому запускають безкоштовний курс фінансової грамотності для дорослих