В 1965 году я поступил в Кировоградский филиал ХПИ, который вскоре стал КИСМом. ХПИ передал своему филиалу хорошую лабораторную базу для преподавания основных технических дисциплин, библиотеку, но главное – из Харькова приехали грамотные и квалифицированные преподаватели основных дисциплин: П. В. Сысолин, В. Е. Комаристов, В. М. Пестунов…
ЛЕБЕДЕВ ЮРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
Родился 16 сентября 1947 г. в г. Кировограде. После окончания Кировоградского института сельскохозяйственного машиностроения в 1970 году работает инженером, старшим научным сотрудником, ассистентом, старшим преподавателем, доцентом кафедры «Резание и режущие инструменты». В 1978 году становится лауреатом всесоюзного смотра научно-технического творчества молодежи и получает почетное звание «Лучший молодой изобретатель Украины». С 1987 г. – пенсионер.
С 1994 года Ю. В. Лебедев работает главным конструктором ООО Внедренческая фирма «Астра». Станки, спроектированные под его руководством и с использованием его изобретений, высоко оценены деревообработчиками и получили более двадцати дипломов международных выставок.
Ю. В. Лебедев является автором 108 изобретений, защищенных авторскими свидетельствами СССР и патентами Украины. 32 изобретения внедрены на предприятиях Украины и России.
Позже были ещё «десанты» доцентов и профессоров из Пензы, Томска, Новосибирска и т. д. Нас учили базовым дисциплинам и жизни Е. Ф. Мишина, М. И. Столярова, В. Б. Лившиц, И. М. Сторожевский, С. И. Юшков, И. С. Булгаков, И. В. Шмелёв и другие уважаемые нами специалисты. Несколько специальных дисциплин преподавали бывшие заводчане, среди них Ю. Т. Щекотихин, Л. И. Безуглый – они точно знали, что реально потребуется молодому специалисту на предприятии, и ориентировали нас на это. Даже «история партии» была нам интересной, поскольку преподавал её сам «дед Волчанский», сидевший в сталинских лагерях, и в курилке между приступами кашля он существенно дополнял министерскую программу курса. Учиться нам было у кого.
В первом семестре два-три человека из нашей группы ушли сами, не дожидаясь сессии. Остались те, кто хотел учиться и чувствовал себя способным к этому. Подходили к нам требовательно, не ограничиваясь рамками конспектов, поэтому читальный зал библиотеки каждый день был плотно занят до самого закрытия. Начерталка, два семестра сопромата, теоретическая механика, детали машин, взаимозаменяемость – дисциплины, без понимания которых инженер как специалист невозможен. Шутили: «Сдал теормех – можешь влюбляться, сдал сопромат – можно жениться». К практическим и лабораторным работам, курсовым проектам преподаватели относились строго. Курсовые мы не «сдавали», как это принято сейчас, а гласно защищали перед комиссией из двух преподавателей и другими студентами. Чертежи при этом обязательно развешивались, дальше – доклад, ответы на вопросы по проекту. Халтура не проходила. Сверх программы обязательной была студенческая научная работа. Если доклад на конференции не делал – на отличную оценку на экзамене не рассчитывай. Пользовались ли мы на экзамене шпаргалками? Конечно, но написанными собственноручно! Как говорил один из наших преподавателей: «Написание шпаргалки и сдача экзамена – это продолжение процесса обучения». А за полученные оценки все переживали не только из-за стипендии, хотя для нескольких человек в группе стипендия была основой бюджета.
Имел ли кто-то льготы? Обычно их получали спортсмены, участники самодеятельности, члены команды КВН, несколько профсоюзно-комсомольских активистов. Но льготы заключались не в снижении требований к уровню знаний (не те у нас были преподаватели, чтобы на это пойти), а в виде поблажек деканата: возможности перенести сдачу зачёта или экзамена, получить разрешение на свободное посещение занятий (контроль за посещаемостью был строгий). Но не думайте, что мы были зациклены на учёбе. Кто-то увлекался спортом, самодеятельностью, а кому-то приходилось подрабатывать на разгрузке вагонов. Но и спортом можно было заниматься так, чтобы он не мешал учёбе. Наш одногруппник Сергей Цепа играл в футбол в основном составе «Звезды» и, конечно, пропускал занятия из-за сборов и игр на выезде, но все лабораторные отрабатывал, а к сессии писал полные конспекты, которым мы завидовали, и в итоге закончил институт с отличием (одна четвёрка – по истории партии).
На институтские вечера ломилась молодёжь всего города (однажды даже выдавили входную стеклянную дверь). Это неудивительно, учитывая прекрасные институтские ансамбли, СТЭМ, КВНы и даже то, что танцы на вечерах традиционно открывал вальсом сам ректор В. А. Степанов с одной из заведующих кафедрой. Летом был возможен стройотряд или спортлагерь в Крыму, который ежегодно организовывал Ф. А. Малюк. Два раза мы с друзьями небольшой группой съездили летом на велосипедах в Крым и обратно.
К защите дипломов группы немного поредели, но в основном сохранились. Пришло время распределения на работу – два года работы по направлению были обязательными и на «свободный диплом» могли рассчитывать разве что беременные, что, кстати, стимулировало свадьбы на 4 курсе… Деканаты составляли общий рейтинговый список выпускников по итогам учёбы за все пять лет. Каждый, строго в порядке рейтинга, заходил на заседание государственной комиссии и выбирал себе будущее место работы – от Закарпатья до Зауралья… Предлагаемых мест распределения было обычно больше, чем молодых специалистов, поэтому даже у последних в рейтинге был выбор. Вчерашние студенты становились цеховыми технологами, конструкторами, мастерами на производстве. Из выпускников трёх групп нашего потока выросли несколько директоров и главных инженеров предприятий, кандидаты и доктора наук, два полковника и даже один генерал КГБ.
Поработав два года инженером и научным сотрудником, я стал преподавателем КИСМа и познакомился с получением высшего образования уже «с другой стороны прилавка». Начинал работать в основном с вечерниками – была такая дуальная форма обучения, – днём смена на заводе, а вечером две пары занятий в институте. Как шутил Аркадий Райкин: «Если бы балерина отстояла днём смену у токарного станка, насколько бы она сознательнее крутила фуэте вечером на сцене Большого театра». Вечерники в большинстве своём знали реальное производство, с ними было о чём поговорить на экзамене, но нам было их откровенно жаль – уставшие, они засыпали на лекциях. Трудно было понять, когда же они успевают выполнять курсовые, готовиться к занятиям и вообще жить, ведь «жизнь – это миг между сном и работою, именно он называется жизнь…». К обоюдному удовлетворению вечернюю форму обучения вскоре отменили, и все вечерники стали заочниками.
Студенты дневной формы обучения знакомились с реальным производством на практиках: производственной, технологической, конструкторской, преддипломной. Заводы, ощущая дефицит рабочей силы, особенно летом, охотно брали студентов на 2-3-месячную производственную практику на рабочие места, причём с неплохой зарплатой станочников, слесарей и т. п. В своё время три месяца технологической практики (работали мы всей группой на КРАЗе станочниками) позволили мне поднять бюджет перед свадьбой… Работая во второй смене, в первую практиканты собирали материалы для будущих проектов, встречались с руководителями. «Отсинить» тогда можно было любую документацию – шутили, что КГБ даже не подозревает, что студенты могут для ЦРУ любую информацию собрать. Будущие технологи проходили практику на КРАЗе, ГАЗе, «Гидросиле», «Красной звезде» и др. Два-три месяца летней практики за станком давали и неплохой заработок, и знание реального производства. Преддипломная практика продолжалась три месяца в КБ и в техотделах, и считалось нормальным, когда студент привозил с практики пару листов собственных разработок в виде синек, принятых и утверждённых на заводе. Они также вывешивались на защите. Станочники проходили преддипломную практику на станкозаводах Одессы, Харькова, Глухова и даже в ведущих НИИ страны – московском ЭНИМСе, киевском ИСМе, одесском УкрНИИСИПе и др. Наш вуз был хотя и провинциальным, но уважаемым.
Поддерживать связи с промышленностью и уровень образования позволяли также хоздоговорные НИОКР. В институте было несколько работающих по договорам с заводами конструкторских отделов и лабораторий. Наиболее крупными, с миллионными объёмами финансирования, руководили В. И. Носуленко, В. А. Крыжановский, С. Ф. Цепа. Причём результатами НИОКР были не просто проекты, а конкретное оборудование, изготавливаемое по документации, разработанной с участием студентов, и внедряемое на предприятиях-заказчиках во всех концах страны. Увы, сейчас этого нет.
В начале семидесятых планка требований к знаниям держалась ещё высоко, но затем произошла катастрофа.
От руководителей районного звена, офицеров милиции и других вполне состоявшихся людей, которые были на месте со своим опытом работы и средним образованием, стали требовать обязательного наличия любого институтского диплома – «корочек». Все мы понимали, что такие непростые предметы, как начертательная геометрия, сопромат, ТММ и т. п., этим людям просто ни к чему. Поэтому к таким «непрофильным» заочникам относились снисходительно, а в результате планка требований и для всех заочников была понижена, что со временем неизбежно привело к снижению требований и ко всем остальным студентам – диплом-то ведь у всех одинаковый… Кстати, через несколько лет от тех же офицеров милиции потребовали уже наличия у них юридического образования, что было вполне логично.
Вскоре за счёт сокращения предметов классической инженерной подготовки в программах появились новые дисциплины: социология, делопроизводство, культурология и т. п. Дошло до закрытия кафедры сопромата и объединения его с теормеханикой… Скрестили ужа и ежа, не понимая того, что не может быть инженера-механика без глубокого понимания базовых инженерных дисциплин. Потом над сопроматом ещё долго издевались, перенося его преподавание с кафедры на кафедру, и, конечно, каждый раз с неизбежными при этом потерями.
Как это ни странно, но существенный вред получению полноценного образования принесли и обязательные, требуемые министерством, «Методические указания» по выполнению контрольных работ и курсовых проектов. В них обычно приводились (как образец) расчёты, выполнение которых требовалось в проекте. Думать не надо, понимать не надо – подставляй свои значения – и вперёд! Приученный к таким образцам инженер, столкнувшись с немного нестандартной задачей, будет тщетно пытаться найти в Интернете или справочниках (хорошо, если он ещё знает, что это такое!) образец решения его конкретной задачи, вместо того, чтобы просто немного подумать.
Следующий удар по образованию был нанесен «борьбой за успеваемость», которая реально свелась к борьбе деканатов за высокий средний экзаменационный балл. Численность преподавателей министерство нормативно привязало уже не к плановому (на момент поступления) числу студентов, а к общему числу студентов в институте. Нам стали внушать, что, отчислив студента, мы почти автоматически увольняем и своего коллегу – преподавателя. За двойки и низкий средний балл деканаты наказывали нас, преподавателей: «Это твоя двойка, а не студента!» В результате оценки выросли, но требования упали до уровня плинтуса, т. к. даже откровенно слабых студентов уже не отчисляли. Кстати, «УЦ» писала, что в Елисаветградском реальном училище за 25 лет получали образование 1414 человек, а полный курс из них окончили всего 257, т. е. 18%. Но это было при бесчеловечном царизме, а у нас документ о высшем образовании (но, кстати, не обязательно само образование) обязаны получить практически все поступившие…
За несколько лет главной целью и результатом обучения в институте стало получение не ОБРАЗОВАНИЯ, а диплома – «корочек», что собственно и открыло дорогу коррупции. Согласитесь, ведь коррупция в обучении почти невозможна, если человек приходит в институт за знаниями, а не за документом. Трудно понять логику студента, который не ходит на занятия, то есть не учится потому, что занят зарабатыванием денег на то, чтобы потом купить за них оценки по предметам, неизученным из-за того, что учебное время студентом было потрачено на зарабатывание этих денег. Фактически получается, что студент платит за то, чтобы его не учили. Извините, но это, по большому счёту, не коррупция со стороны преподавателей, это проявление полной безмозглости со стороны студентов! Как в шутке: «Доктор запретил мне пить и курить, но я хорошо заплатил, и он мне сразу же всё это разрешил!»
Конечно, финансовое обеспечение образования (и не только) у нас недостаточное, но реально взяточничества точно не будет и быть не может там, где взяток нет потому, что их просто никто, никогда и никому не даёт!
Как всё это начиналось? Сначала преподаватели начали привычно принимать «благодарности». Кстати, в институте сердца при Н. М. Амосове врачам было запрещено принимать даже цветы и конфеты – он понимал, что с этого всё только начинается… Многие преподаватели стеснялись (или боялись) принимать подношения, но быстро сложилась «бесконтактная» система, при которой преподавателей на сессии обходит «решала всех проблем» – хорошо известный и преподавателям, и студентам доверенный сотрудник института с пачкой зачёток своих «подшефных». А дальше преподаватель, уже войдя во вкус, начинает «наезжать» на группу перед экзаменом, требуя обязательных «предоплат». Этапы большого пути … Борются ли в институтах и колледжах со взяточничеством? Да, но как-то странно. Взятые «на горячем», бывало и с видеосъёмками и мечеными деньгами, преподаватели колледжей и институтов, уволенные с работы, вскоре оказывались сотрудниками открывавшихся частных вузов или возвращались в родные стены, сменив кафедру. Они же ценные кадры, кандидатов наук так не хватало…
Конечно, всегда были и есть честные преподаватели, но нелегко оставаться такими в коррупционной системе, отказывая просьбам своих коллег «посодействовать». Всё, приехали, пора выходить…
После двух десятков лет работы в институте я ушёл работать на вновь создаваемое предприятие главным конструктором. Первые конструкторы и технологи пришли к нам с заводов города. Затем мы стали приглашать на практику учащихся ПТУ (станочников, сварщиков, радиомонтажников) и студентов КИСМа. Студенты делали за время практики реальные проекты – например, спроектированный студенткой О. Поповой станок СТ-2, выпускается уже больше десяти лет. Конечно, самостоятельность практиканта ограничена – молодому инженеру важно иметь хорошего наставника. Ими у нас были ведущие конструкторы – в прошлом тоже кисмовцы. Из двадцати шести специалистов отдела почти все были выпускниками КИСМа.
После практики многие студенты оставались у нас работать, и большинство, пройдя хорошую инженерную школу «Астры», становились затем грамотными и уважаемыми в нашем городе конструкторами. Кстати, большинство ИТР и руководителей нашего города – это выпускники КИСМа. Всем известные промышленники П. Штутман, Е. Бахмач, А. Райкович – когда-то студенты КИСМа, да и редактор нашей лучшей городской газеты Е. Мармер тоже образование в КИСМе получал …
В семидесятые годы качество обучения немного снизилось, но было ещё достаточно высоким. Из студентов КИСМа, проходивших в те годы преддипломную практику в ИСМе (Институте сверхтвёрдых материалов АН Украины) больше десятка остались там работать, а впоследствии многие стали кандидатами наук. Могли ведь в то время учить и учиться! Что мешает этому сейчас?
В конце восьмидесятых предприятия стали пытаться получать с институтов оплату за прохождение практик студентами, а затем заводы вообще перестали принимать студентов на практику, кроме как по индивидуальной договорённости. Отказ предприятий предоставлять студентам возможность проходить практику, знакомиться с современным оборудованием и собирать материалы для проектов поспособствовал снижению качества подготовки инженеров из-за увеличения отрыва институтов от реального производства. Теперь заводские руководители жалуются на слабую подготовку выпускников, не видя в этом и доли вины своих предприятий.
Складывалась парадоксальная ситуация, когда студент мог стать «инженером», не побывав на заводе даже в качестве экскурсанта. Затем он поступал в аспирантуру и через три-четыре года, так и не познакомившись с реальным производством, «остепенялся» и начинал заниматься подготовкой новых «инженеров». А поскольку в процессе подготовки и защиты диссертации будущий кандидат несёт немалые материальные затраты, то, начав работать, многие из них сразу начинают «отбивать» вложенное доступным и понятным им способом, а затем, привыкнув, этим же способом и зарабатывать …
При проектировании наукоёмкой техники «астровцы» часто сотрудничали с преподавателями института – В. С. Надеиным, А. Н. Кириченко, Н. А. Ковришкиным, А. Г. Собиновым, Ю. А. Ермолаевым, Л. Г. Мещишиной и др. По инициативе завкафедрой станков В. А. Крыжановского на базе нашего предприятия действовал филиал кафедры станков, проводились встречи заведующих кафедрами технологии машиностроения, станков и инструментов всех вузов Украины.
Удивляет пассивность многих кафедр института. К примеру, «Астра» уже десяток лет единственная в Украине выпускает башенные зерносушилки с современной системой управления. Никто из кафедры сельхозмашин за эти годы не откликнулся на приглашения познакомиться с выпускаемым нами оборудованием, хотя студентам о зерносушилках наверняка ведь рассказывают. Увы, доценты учат других, но сами учиться уже разучились. Или им это просто ни к чему?
В конце девяностых, столкнувшись с перспективной темой, мы обратились на одну из кафедр с предложением выполнить нужные нам исследования. Работа соответствовала научному направлению кафедры, и необходимое оснащение для неё у них имелось. Договоры НИОКР всегда ценились, так как они служили для кафедр источником дополнительного финансирования (зарплаты совместителям, командировки, покупка приборов, материалов и т. п.) и обеспечивали связь с предприятиями, внедрения, вообще поддерживали научный уровень кафедры. Предлагаемая нами работа была кафедре по плечу, но от неё отказались, по-дружески объяснив, что никто сейчас настоящей наукой заниматься не будет – зачем тратить время на научную работу с оплатой всего в половину ставки, когда за такое же время можно сделать несколько стандартных халтур, заработав значительно больше и проще (в данном случае халтура – это выполнение «под ключ» курсового или дипломного проекта, обычно для студентов родной кафедры).
Многие преподаватели считают для себя халтуру морально допустимым заработком, в отличие от прямых поборов, – ведь ты же действительно работал. А по сути халтура – это ещё одно звено цепочки полной имитации процесса обучения. Особо некрасиво это проявляется при дипломном проектировании. Качество дипломного проекта – халтуры – почти всегда хорошее, а иногда и отличное. На заранее согласованные вопросы студент ответит на защите без запинки. Какую оценку поставят ему в этом случае, учитывая, что истинный автор проекта чаще всего ещё и участвует в защите? Конечно, «отлично»! А если следующим выйдет защищаться студент, сделавший проект вполне самостоятельно, но не так блестяще ответивший в ходе защиты на какой-то из вопросов, то для поддержания приемлемого среднего балла ему высокую оценку не поставят… обидно! Все это видят и знают. Несколько лет назад на остановке у Центрального сквера даже стоял рекламный щит, предлагающий выполнение «под ключ» контрольных работ, рефератов и проектов по всем дисциплинам и для всех учебных заведений Украины. Сейчас таких объявлений нет, но студенты по-видимому и без них хорошо знают, куда им обращаться.
Время от времени рецензируя дипломные проекты, я всё чаще сталкивался с продвинутой, явно не студенческой машинной графикой, а однажды был просто шокирован, узнав по содержанию реальный дипломный проект двух моих сокурсников, выполненный для радиозавода лет сорок назад. Конечно, он был уже с отпечатанной пояснительной запиской и чертежами, аккуратно переведенными в компьютерную графику. Визуально он был несомненно красивее «рукоделия» сорокалетней давности, а по содержанию был на порядок лучше сегодняшних проектов за счёт наличия развитой расчётной части, солидного исследовательского и экономического разделов, выполненных добротно, как это и требовали в начале семидесятых … Действительно, «рукописи не горят», если их вовремя изъять из институтского архива перед сдачей проектов в макулатуру!
Мой знакомый, рассчитывая на студентов-дипломников, как на будущих клиентов, поставил у себя в магазине широкоформатный принтер. Я поинтересовался: много ли чертежей для дипломных проектов они распечатывают? Немало, но в подавляющем большинстве заказчиками были вовсе не студенты, а преподаватели расположенного вблизи колледжа.
Бывшие студенты, став инженерами, часто откровенно говорят, что диплом они фактически купили. Это подтверждается очевидным непониманием ими базовых принципов проектирования технологий и оборудования, а также неистребимой верой в Интернет, в котором «можно найти всё», хотя сами они реально способны найти там только компиляции курсовых проектов и рекламные статьи. Другому они просто не обучены. И, главное – они не научены учиться, причём многие ещё со школы – ведь, что такое проценты, как посчитать конусность и сколько миллиметров содержится в метре не в университетах должны учить! А иногда, к сожалению, приходится …
В шестидесятые-семидесятые годы предприятия имели конструкторские и технологические отделы численностью в десятки и даже сотни человек, даже если номенклатура выпускаемых изделий была ограниченная и стабильная. Реально же из сотни инженеров КБ работал по-настоящему десяток специалистов с полноценной инженерной подготовкой. Зато всегда было кого послать на уборку территории, на сенокос или заготовку овощей в подшефном колхозе, репетицию хора, дежурство народной дружины и т. п. – не рабочих же от станков отрывать! На всё это ИТР недоставало, и их подготовку в стране увеличивали. Но, как говорится, численность росла, а сумма разума оставалась величиной постоянной… В восьмидесятые в отделах вместо светокопий появились ксероксы, печатная машинка перестала считаться потенциальным оружием идеологических врагов, а инженерные калькуляторы наконец-то заменили «Таблицы Брадиса», «Железных Феликсов» и логарифмические линейки – кстати, кто-нибудь ещё помнит, что это такое? Появились системы машинного проектирования. В итоге снизилась потребность в рядовых ИТР. Самые активные из них не стали вступать в конкурентную борьбу за малооплачиваемые инженерные должности, а искали другие возможности зарабатывать, но институты продолжали тиражировать обладателей «корочек», из которых единицы были готовы к инженерной работе. Мало того, что открывались новые частные вузы с модными специальностями, а тут ещё и демография подкачала. И вот в институтах для сохранения численности от «отбора» абитуриентов перешли к «набору». Но отбор был и есть, безусловно, необходимым, поскольку средняя школа тоже не стоит на месте, а медленно сползает к своему плинтусу. В неуспешной стране не может быть успешного образования. Всеобщая инфляция в головах…
Но если потребность в «средних» инженерах сократилась в десятки раз, то потребность в действительно квалифицированных инженерах и других специалистах не исчезает, а наоборот – увеличивается, поскольку «зубры», способные к системному инженерному мышлению и обладающие для этого знаниями, вымирают. А образованные молодые специалисты, научившиеся постоянно учиться новому (несмотря ни на что, такие есть!), уезжают или уходят работать в «удалёнку», получая там достойную зарплату.
Подготовка полноценных инженеров, кстати, как и подготовка квалифицированных рабочих, уже давно стала востребованной, но получить её у нас – проблема, давно беспокоящая промышленников. К большому сожалению, сложившаяся система заставляет институты думать не о том, как готовить полноценных специалистов, а о проблемах, которые возникнут при сокращении выпуска обладателей невостребованных «корочек» и при этом автоматическом сокращении части преподавателей. Ведь многие преподаватели и сейчас работают на неполные ставки. А когда-то правительство заявляло, что средняя зарплата преподавателей высшей школы должна минимум в два раза превышать среднюю зарплату по стране.
«Кто виноват» мы попытались разобраться. Остаётся понять «Что делать?». Думаю, что бессмысленно призывать всех «жить и учиться честно», как и бесконечно трудно пытаться добиться этого методами принуждения. И, конечно, наивно полагать, что создание «с нуля» нового инженерного учебного заведения в новых стенах решит проблему, а не наоборот – усугубит её. Понятно, что не мебель надо менять, а систему. Пока школьник приходит в вуз не за знаниями, а за дипломом, который он в результате, скорее всего, «положит на полку» и пойдёт работать охранником, продавцом и т. п., ситуация будет ухудшаться. Проблема будет существовать, пока не поменяется отношение в обществе к наличию «корочек» как обязательного атрибута успеха в жизни.
Система ценностей у нас много лет ориентирована на массовое получение высшего образования (а на самом деле – не образования, а диплома). Нет в мире такой тенденции! Огромное количество людей в других странах хотят просто получить профессию и затем жить и развиваться, опираясь на нее. И неважно, кем быть, – квалифицированным рабочим, кулинаром, инженером, военным или учителем. Важно быть успешным в своей профессии! Далеко не все собираются делать головокружительную карьеру или посвящать себя науке. Просто в жизни важно иметь возможность реализоваться настолько, чтобы чувствовать себя состоявшимся и удовлетворенным, настолько, насколько вы этого сами хотите! Чувство успешности в жизни не покупается вместе с дипломом!
Там, где по-настоящему важно образование, часто перестают обращать внимание на диплом. Ценят знания, умения и личные качества. Раньше считалось, что задача обучения – дать объём знаний, достаточный для многолетней работы, а диплом подтверждает получение вами этих знаний и навыков. Но мир меняется с такой скоростью, что то, чему вас учили на первых курсах, часто теряет актуальность к выпуску. Важно то, что вы знаете и умеете сегодня! Вуз, имея современную лабораторную базу и достойных преподавателей, должен давать хорошее понимание базовых дисциплин, а преподаватели специальных дисциплин должны быть скорее наставниками, чем учителями, прививая студентам навыки системного, «проектного» мышления и умения получать при необходимости недостающие им знания. Бесполезно просто «перекладывать» студентам в головы знания специальных дисциплин из написанных не один десяток лет назад конспектов.
И главное – всегда нужно помнить, что учиться – это не простая, иногда тяжёлая работа, но выполнять её каждый должен для себя сам. Если вы чему-то научились в школе и готовы к этой работе – идите получать высшее образование, если не готовы – займитесь чем-то другим и будьте успешны в этом!
А пока что на вопрос: кого бы вы посоветовали пригласить на работу из будущего выпуска, бывшие институтские коллеги честно отвечают – НИКОГО.
Юрий Лебедев.
Благодійний бал краси та грації