Праведница мира Елена Сазонова

13:35
1637
views
Аллея праведников мира, Израиль.

Почётное звание Праведников народов мира присуждается государством Израиль тем людям, кто в годы Великой Отечественной войны спасал евреев от уничтожения нацистами и их пособниками. Помощь евреям требовала большого мужества и самопожертвования. Фашисты угрожали смертью любому, кто укрывал несчастных. Немцы убивали не только человека, который прятал евреев, но и всю его семью. Опасность исходила не только со стороны фашистских оккупационных властей, но и от антисемитски настроенных соседей, которые часто доносили на спасителей. На 1 января 2017 года институт Катастрофы и Героизма «Яд ва-Шем» признал Праведниками мира 265132 человека из 51 страны.

 

Портные

Историю спасения еврея Григория Портного сельской женщиной из нашего района я услышал от своей мамы ещё в семидесятые годы. Теперь огорчен, что сразу же не поинтересовался всеми подробностями этой истории. Оказывается, в то время ещё была жива жена Григория – Портная Татьяна Семёновна. И вот спустя тридцать лет я стал искать свидетелей тех событий и по крупицам восстанавливать эту историю.

Портные, Татьяна Семёновна и Григорий Исаакович; Рая и Володя.

А история такова. Девушка из села Бобринка Татьяна Комаровская вышла замуж за парня из еврейской семьи Григория Портного. Григорий кроме того, что носил фамилию Портной, и по специальности был портным. Кое-кто, правда, утверждал, что он всю жизнь работал в заготовительной конторе. Во всяком случае, шить он точно умел. Родители помогли своим детям устроить достойную жизнь: построить добротный домик в Бобринце. В тридцатые годы у них родилось двое детей – мальчик и девочка. Мальчика звали Володей, а девочку – Раей. На момент начала войны Вове было десять лет, а его сестричке – восемь.

Григорий Исаакович, работая в заготовительной конторе «Заготскот», занимался заготовкой шкур. Татьяна Семёновна была домохозяйкой.

В Бобринец немцы вошли 6 августа 1941 года и сразу же стали устанавливать свой «новый порядок». Выполняя указания Гитлера об «окончательном решении еврейского вопроса», все евреи были обязаны зарегистрироваться в гебитскомиссариате, носить повязки, а спустя некоторое время их выселили из собственных домов и согнали в гетто.

Попутно надо заметить, что некоторые местные жители тут же отправлялись грабить дома, оставшиеся без хозяев. Так, например, дед Г. запрягал в телегу корову, ездил по бесхозным домам, вывозил оттуда мебель и другое имущество. Кроме того, люди впоследствии говорили, что они с дочерью заманивали к себе евреев, которые не успели эвакуироваться, якобы с предложением спрятать их у себя от немцев, затем убивали и грабили. Дело в том, что под их домом и сараем проходят тоннели катакомб, которые и поныне могут хранить следы этих чудовищных преступлений.

Каким-то чудом Григорию Портному удалось бежать. Есть версия, что Григорий убежал из дома, в котором размещалась полиция. Полицаи, местные добровольцы-предатели, с вечера пьянствовали и уснули. Ночью Григорий разобрал дымоход плиты, вылез по нему на чердак, разобрал крышу, соскочил во двор и убежал.

Дойдя до села Веремеевка (практически это была окраина Обланки), Портной постучал в крайнюю хату, где его приютила одинокая женщина. Григорий рассказал свою историю и спросил у неё совета, куда бы можно было пойти, чтобы спрятаться, на что она ответила: «Залишайся тут, куди ти підеш»…

Немцев в селе не было. На несколько небольших сёл, которые почти сливались друг с другом, – один полицай. Однако опасность, что его увидят, оставалась, так как часто местные жители доносили полицаю обо всех незнакомых и подозрительных, на их взгляд, людях, появившихся в селе. Вскоре после побега Портного фашисты загнали десять евреев с детьми в большой дом недалеко от двухэтажного здания бывшей синагоги (по ул. Шевченко, напротив мельницы), заперли дверь, облили бензином и подожгли. Считалось, что это месть за побег Григория. За поджигателями дома наблюдали спрятавшиеся в балке мальчишки: Толя Вутянов, Толя Манойкин и Витя Хорунжий.

Баба Еля

Теперь от этого села остался пятачок земли с зарослями, которые были когда-то пышными колхозными садами. Григория приютила Елена Сазонова, которая в быту у односельчан звалась просто Сазонихой или ещё проще – баба Еля. Была она высокой и худой. Задолго до войны жила с мужчиной, у которого росли двое мальчиков. Своих детей ей Бог не дал. Сыновья её мужа, став взрослыми, ещё до войны выехали в Кривой Рог. Муж умер, и осталась баба Еля на старости лет одинокой.

Из воспоминаний очевидцев известно, что у неё во дворе был сарай для скота, а в том сарае подпол – глубокий подвал с навозом, накрытый досками. Некоторые люди говорят, что у неё над этим подвалом стоял конь, другие же утверждают, что там была коза. Скорее всего, была всё-таки коза, потому что держать коня одинокой немолодой женщине было бы нелегко. Люди видели, как она регулярно, оглядываясь с опаской по сторонам, носила в сарай корзину с сеном, вёдра с водой… Вот так ежедневно с риском для собственной жизни оберегала, кормила еврея Григория Портного эта мужественная женщина до самого освобождения от фашистов. Днём он находился в навозной яме, а на ночь она забирала Григория в хату. Кормила, чем могла. Она стала для него второй матерью. С весны и до глубокой осени Григорий, переодетый в старую женскую одежду, часто работал в огороде и помогал бабе Еле по хозяйству. Он, как и баба Еля, был высокий и худой, так что её вещи вполне на него подходили. Это, конечно, было очень рискованно и не могло пройти незамеченным, хотя её хата и находилась вдалеке от других домов. Некоторые досужие соседки спрашивали:

– Баба Єля, а шо то за жІнка у вас на городі робе?

– Та-а-а, то моя сестра Криворога.

Именно так она и говорила: отрывисто, без предлогов, с нечётким произношением и без подробностей.

Баба Еля ходила по окрестным сёлам, собирала у людей изношенную одежду и обувь, требующую ремонта, и приносила к себе домой. Григорий всё ремонтировал, а затем она разносила вещи хозяевам и получала от них какую-то плату. Платили, конечно, продуктами: кто чем мог и сколько мог. Так и выживали…

Татьяна

Некоторое время после оккупации Татьяна с детьми оставалась дома. Она надеялась, что её детей-полукровок эта беда (уничтожение евреев) обойдёт стороной. Однако сердце подсказывало, что надо куда-то бежать, где-то прятаться. Отец Тани Семён Комаровский ночью перевёз её с детьми в село Бобринка (хутор Петровка). Здесь их приютил добрый знакомый, садовник местного колхоза Лука Бершадский. Рискуя своей жизнью и жизнью своей семьи, Лука Свиридович не мог поступить иначе.

Улица оккупированного Бобринца.

Жительница села Надежда Анисимовна Нертык вспоминает, что эти дети были приблизительно её лет, тридцатых годов рождения. Как ни прятались, слух о них по селу всё-таки пошёл, и сельским детям хотелось их увидеть, поиграть с ними. Дети Портных отличались от сельских, как говорит Надежда Анисимовна, своей «изысканной» одеждой: на мальчике были надеты штанишки с кружевами и рубашечка со стоячим воротничком, а на девочке – яркое цветастое платьишко, а в косичках были пышные банты. Играть их никуда не выпускали, внимательно следили, чтобы никуда не шли, а больше сидели в доме. Боясь дневного света, лишь на закате мама Татьяна выводила детей поиграть возле ручья, посидеть на зелёной травке. Не осознавая трагедии их жизни, сельские мальчишки и девчонки завидовали им. А Таня и её спаситель, у которого были свои дети, жили в постоянном страхе и предчувствии неминуемой беды.

За домом Бершадского стал приглядывать полицай по фамилии Кулиш из соседнего села Пятиричка, которое когда-то находилось в балке Грузской. В Бобринку он приезжал к тёще, именно она и выдала беженцев. Татьяна вынуждена была вернуться с детьми в свой бобринецкий дом.

Когда в Бобринце к ним пришли каратели, дети спрятались в дымоход печки. Но разве это могло помочь? Каратели палками «выковыривали» их оттуда, затем стреляли в дымоход из автомата. Дети выпали, фашисты жестоко на глазах у матери били детей, забили до смерти. Одного ребёнка убили, ударив о косяк двери. Именно так и говорят свидетели. Некоторые утверждают: «Фашисты растерзали детей». Это произошло зимой 1942 года. Татьяна потеряла сознание и сошла с ума. А полицай Кулиш после освобождения Украины отсидел в тюрьме, да разве эта отсидка стоит жизни двух невинных детей?!

…Морозным днём, ближе к вечеру, Татьяна вышла из дома и пешком пошла в село Бобринка. Быстро темнело, она сильно замёрзла, обессилела и присела на обочине. Стало тепло, и она начала засыпать. Очнулась в чьей-то хате, её подобрали люди, ехавшие на санях, и привезли к себе домой. Таня плакала: «Зачем вы меня спасли?! Я не хочу жить! Я хочу умереть!..»

 

После войны

С приходом Красной Армии Григорий Портной был мобилизован. Воевал, остался жив. После освобождения Бобринца от фашистов, как только стало возможно, брат Татьяны забрал ее в Москву, где она долго лечилась. Психика восстановилась, а вот детей у Портных больше не было.

После войны баба Еля переехала из Веремеевки в Обланку и, пока могла вести хозяйство, жила в селе в своей хате. Татьяна и Григорий ей во всём помогали: ремонтировали хату – мазали и белили, обрабатывали огород. Обеспечивали её продуктами, особенно в неурожайном 1947 году. Когда же она совсем ослабла, забрали к себе в бобринецкий дом, у них и доживала свой век в заботе и уважении. Соседи говорили о Григории: «Доглядав, як куклу. Мив ноги, купав». Когда баба Еля заболела и лежала в больнице, Григорий по два раза в день ходил её проведывать, носил ей еду. Татьяна Семеновна, бывало, сердилась на бабу Елю за её старческую неаккуратность, за рассыпанные крошки под столом… Похоронили бабу Елю на «Панском кладбище» в Бобринце.

Жили Портные в небольшом доме, двери которого всегда были открыты для добрых людей из Веремеевки и Обланки. Умели эти люди быть благодарными.

После смерти Григория Татьяна осталась одна. Впоследствии, состарившись, она продала дом, как говорили, «вместе с собой». Оставила себе часть с тем, чтобы ей помогали, ухаживали – «досмотрели до смерти». Добрые отношения с соседями не сложились: не сошлись характерами. Однажды, выходя из дома на ступеньку, она споткнулась, упала и сломала шейку бедра. Вскоре она умерла…

Как справедливо отмечает учитель и краевед из Бобринки Валентина Анатольевна Ревва в своих исторических статьях: « … Ці факти з історії нашого села незаслужено стерлися, викреслилися з пам’яті кількох поколінь. Лише завдяки чіпкій пам’яті Надії Онисимівни та її сміливій вдачі вдалося дещо відновити. Напевно, варто було б ще при житті назвати „Праведниками народів світу” Олену Сазониху та Луку Бершадського за людяність у часи жорстокості. (Нині в селі проживає внук Луки Свиридовича Дмитро.)».

Именно этим я и занимаюсь уже не один год. Воспоминания Н. А. Нертык, супругов Орленко (в прошлом соседей Портных), а также большая поисковая работа В. А. Реввы (в рассказе использованы материалы из её статей), надеюсь, помогут продвинуться в этом направлении. Кроме того, помощь в поиске оказали Татьяна Самойловна Мироненко, Валентина Ивановна Степанова, Дмитрий Бершадский.

 

P.S. На территории нашей страны за годы гитлеровской оккупации фашисты и их пособники уничтожили 1,5 миллиона евреев. По данным на 2017 год, в Украине насчитывается 2573 Праведника мира.

Владимир Литвак, г. Бобринец.