«Таких людей практически не осталось на этой планете»

26 декабря на 87-м году жизни не стало Николая Евгеньевича Левандовского. Больше половины столетия он приветствовал всю Кировоградскую область в радио- и телеэфире. Свою трудовую деятельность начинал на заводе «Большевик» калильщиком, после работы играл в аматорских театрах. Но, как часто бывает в жизни, один день перевернул всю судьбу. Левандовский победил в конкурсе чтецов, после чего стал голосом области и голосом времени. Диктор, телеведущий, учитель, актер, охотник, семьянин. А главное – настоящий человечище. В этом материале мы собрали воспоминания людей, которые сотрудничали с Левандовским и знали его близко.

Ирина Науменко, журналистка, телеведущая:

– Это человек, поцелованный Богом. Редко рождаются люди с такими яркими качествами – и душевными, и профессиональными. Что касается жителей Кировоградской области, то мы с его голосом просыпались и засыпали, он вел все парады, его голос звучал со сцены филармонии, где он работал долгое время ведущим. И с Кларой Новиковой в том числе. Все же знают эту историю. Клара Новикова по направлению после культпросветучилища приехала в Кировоградскую филармонию (в нашей филармонии она даже замуж вышла первый раз за музыканта). Они очень были дружны и общались с Николаем Евгеньевичем. Даже когда Клара приезжала сюда с концертами, то они обязательно встречались и подолгу общались. И не могли найти Клару ни администратор, никто из группы, потому что она ушла разговаривать с Левандовским и отключила телефон. Это ее молодость, его зрелые годы, им всегда было о чем поговорить. И Клара Новикова всегда с большой теплотой во всех интервью вспоминала свою дружбу с Левандовским.

Левандовский – это не просто человек, не просто диктор, коллега, это такая глыба, такая яркая личность. Каждый, кто имел честь хотя бы иногда немного общаться с ним, всегда о нем отзывается в превосходной степени. Левандовский – это аристократическая воспитанность, галантность, интеллигентность, дружелюбие. Неимоверный талант, который он мог вдохнуть в каждого.

Поначалу, когда я в 90-е годы пришла на телевидение, нас не допускали до эфира, мы обязаны были каждый день заниматься с Левандовским. Он даже дефекты речи мог исправлять, как логопед, у тех, кто к нему ходил. Он обучал дикции, интонации и всем дикторским штучкам, которые человек, садящийся в кадр, просто обязан знать.

Кроме того, очень обидно то, что за кадром осталась одна непознанная ипостась Левандовского, и совершенно напрасно. Может быть, сейчас отзовется какой-то спонсор, чтобы созвониться с родственниками и взять его стихи. У него ведь потрясающие стихи, там такая глубина, такая образность. Это удивительные стихи! Левандовский-поэт – эта грань, к сожалению, была открыта не для всех. Он только немногочисленным друзьям читал свои стихи. Считал, что, может быть, он не совсем поэт, поэтому читатель должен узнать его стихи хотя бы после его смерти. Понимаете, это такая особенность порядочных и талантливых людей: они считают, что, может быть, где-то в чем-то не такие. Он был очень самокритичен всю жизнь. Вот такой парадокс.

Когда я приходила к нему перед эфирами заниматься, это была очень методическая скрупулезная работа. Сначала мы читали текст, потом записывали мой голос (свой голос по-другому воспринимаешь, когда слышишь его), потом разбирали каждое слово, убирали русский акцент, который поначалу был у меня в украинских словах, занимались орфоэпией. Он воспитал целую плеяду дикторов, но ему за это никто не доплачивал, это делалось на добровольных началах. Он всегда с радостью помогал людям.

Началось все еще с конкурса дикторов, на который я пришла, – он сразу меня заметил. Когда меня уже взяли на работу, он мне показывал: «Смотри, что я напротив тебя написал, я написал «диктор на 90%». Говорит: «А знаешь, почему на 90? 10 доработаешь в процессе практики». Он был в жюри всегда, на кастингах. Тогда было так принято. Во-первых, тебя даже не сразу в штат брали, ты ходил стажироваться месяц-два. Во время стажировки ты ходил в прямые эфиры – все по-взрослому. И между эфирами он занимался с новичками. И не только со мной. Тогда было такое правило: даже если тебя взяли в штат, ты обязан пройти курс молодого бойца.

Я уговаривала Николая Евгеньевича смотреть все мои эфиры, он был вынужден их смотреть между своими, потому что знал, что я приду и спрошу: «Ну как?» Он добросовестно все отсматривал на протяжении, наверное, лет пяти точно. Сначала «День за днем», а затем уже и «Наші вітання».

Потом, помню, говорю ему после какого-то эфира: «Да ну это не так, я недовольна». Он меня успокоил и сказал, что это очень хорошо, что я недовольна: «Значит, у тебя есть пути для роста, ты будешь совершенствоваться и становиться лучше и лучше. А если бы ты сейчас нравилась себе, началась бы деградация абсолютная». Он как советчик был очень мудрым.

Обо мне тогда как о медийном лице было много всяких разговоров, сплетен. Я поначалу по молодости так расстраивалась, выясняла отношения, выводила на чистую воду, а мне Николай Евгеньевич сказал абсолютно потрясающую вещь: «Ира, зачем ты это делаешь, зачем ты опускаешься до их уровня? О нас судят плохо те, кто хуже нас. Тем, кто лучше нас, не до нас». Он меня настолько в этом плане успокоил: «Да ты вообще должна радоваться, что о тебе сплетни ходят. Значит, ты интересна. А вот когда перестанут судачить – вот тогда задумайся». Этим золотым советом я в принципе руководствуюсь всю свою жизнь.

Николай Левандовский начитывал раньше все наши фестивальные программы – и теле-, и радио. И на всех конкурсах-фестивалях, во-первых, эти программы получали призовые места, а, во-вторых, все и всегда отмечали этот голос. Говорили: «Кто это? Какой потрясающий бархатный голос!» Он был диктором высшей категории, ему предлагали работу в столице. Просто тогда это было связано с семьей, детьми и семейно-бытовыми условиями, он не мог ехать куда-то снимать квартиру с маленькими детьми, а здесь жилье было. Иначе Левандовский, может быть, блистал бы в столице, потому что звали туда неоднократно.

Он же вел и телепрограммы – ту же информационную «День за днем». Они с Людмилой Ляховой (Евдокимовой) были первыми теледикторами области. Сначала он, правда, работал на радио, а потом у нас (вслед за киевской) открылась Кировоградская областная телерадиокомпания. По сути, она самая старая в Украине. Левандовский вел не только телепрограммы – интервью, концерты, телеконцерты тоже были все на нем. А еще Николай Евгеньевич играл в самодеятельном театре оперетты в клубе Калинина (где сейчас снова синагога), и, надо сказать, весьма успешно. Был у нас в коллективе неизменным Дедом Морозом всю жизнь, 8 Марта всегда был ведущим.

Я ненавижу фразу «Незаменимых людей нет», потому что замена далеко не всегда равнозначна. Вот смотрите – ушел Левандовский с радио, кто такой по мощи там появился? Дейнекин умер – на его место кто-то пришел? Цыпина не стало – и? Цыпин, Левандовский, Дейнекин – это такое поколение творческой аристократии до мозга костей. Жаль, они уходят, а замены-то нет.

Евгения Шустер, журналистка, советник мэра:

– Безусловно, Николай Левандовский – это легендарная личность. С его голосом прожило много поколений. Поскольку я в телерадио­комитет попала рано, еще восьмиклассницей, для меня смотреть на него, на Люду Сохранную было чем-то неземным. Для меня это было, с одной стороны, ответственно, а с другой – сказочно. Сначала я начала работать на радио. Голос, как оказалось, у меня хороший был. И у меня была замечательнейшая школа. Сказать, что Левандовский меня учил чему-то, – он меня ничему не учил. Я просто сама как-то подслушивала, подглядывала. Радиодиктором с ним была Людмила Леонидовна Капустина. Это был такой бархатный благостный дуэт.

Что меня подкупало в Николае Евгеньевиче, так это то, что он знал много анекдотов, целовал женщинам ручки. Брал мою правую руку и целовал все пальцы, начиная с мизинчика, это у него всегда так было. Мне нравилось наблюдать, как он смотрит в окно и объявляет погоду. Он где-то к шести приходил на работу, раньше многое было в прямом эфире. И были потом такие анекдоты «Левандовський бреше погоду», когда начались записи и прогнозы иногда не совпадали с реальностью. Потом уже Людмила Леонидовна была обременена внуками, детьми, и меня начали иногда подсаживать в пару с ним читать новости. Для меня это было, конечно, волнительно.

У нас были такие теплые (несмотря на почти тридцать лет разницы) отношения! Мне было всегда очень важно получить от него хорошую оценку. И я прекрасно помню свой первый выход уже на телевидении в роли ведущей. Меня очень рано посадили работать не только в местный, но и в украинский эфир. А тогда были 80-е годы, да и, в общем-то, я без папы, без мамы – каких-то одежек нарядных не было. Эта история кировоградских дикторов и ведущих тянулась очень долго – что-то кто-то у кого-то одалживал, как-то выкручивались. Но я для диктора была крупновата, и у меня каких-то одна или две кофточки были, рублей по двадцать в «Трикотаже» нашем местном купленные, – и всё. Тут же важно, что вверху, внизу можно было в чем хочешь сидеть, а иногда и совсем без ничего (смеется. - Авт.), особенно когда летом жарко. У нас каждый понедельник утром были летучки. Обсуждали уходящую неделю всем составом. Мы очень волновались, когда говорили о наших программах, я запомнила, что мою киевскую премьеру тогда хвалили. А Николай Евгеньевич, помню, хвалил-хвалил, а потом сказал: «Ну что ж эта девочка так бедно одета? Оденьте ее как-то поприличней». Я навсегда это запомнила.

Еще долго мы были одеты бедновато. Это было видно по сравнению со львовскими ведущими, киевскими, одесскими. Несмотря на это, тогда было наше золотое время на украинском телевидении, наши программы стали замечать. Я уже обрастала немного этой телевизионной узнаваемостью. И тогда, как сейчас помню, у нас появился новый первый секретарь обкома Николай Игнатьевич Самилык. Приехал из Днепропетровска и был из такой несколько новой волны. Область при нем немножко проснулась. Это была какая-то новая горбачевская волна. И он пришел к нам на телевидение в прямой эфир. Я вела тогда этот эфир, его пришли смотреть очень многие журналисты – и Виталий Семенович Цыпин, и Николай Евгеньевич пришел, даже водители наши были и под камеры уселись. Я очень волновалась, да еще и по-прежнему простенько была одета. После этого эфира я осмелилась ответить Самилыку на вопрос «Что тебе надо, молодая гвардия?», что у многих наших людей нет квартир, что у нас плохая техника, что у нас нет хорошего транспорта (а нам по области ездить) и что мы плохо одеты. И нам всем дали какие-то бумажки, мы пошли в УТО (где сейчас «Сильпо») и нас там на втором этаже одели. У меня впервые появились несколько платьев…

Возвращаясь к Николаю Евгеньевичу. Он был один из тех, кто всегда очень интересно делал анализ программ. Всегда с хорошим юмором, со всякими сравнениями. Он любил рассказывать про охоту, про свою собаку. Анекдоты у него тоже всегда были интересными.

Он долго был без звания, без ничего. А я была тем чиновником от прессы, который благословил Николая Евгеньевича на получение звания заслуженного работника культуры. А потом совсем недавно (два года назад) я говорила мэру, как много Левандовский значит для города. Я считала, что это мой долг. И вот в 2016-м году он получил награду горсовета «За заслуги» II степени. Он получал ее и смотрел на меня влажными глазами. Какой-то такой незримый диалог у нас продолжался. Он был голосом своего времени. И память о нем у меня всегда будет светлой и теплой, как и у многих, я думаю.

Вадим Мурованый, директор Центральноукраинского бюро новостей CBN:

– Когда я стал директором КОГТРК, мы Николая Евгеньевича сразу вернули на работу, потому что его уволили перед этим. Раза три, наверное, вместе ездили на охоту. Каждый год на День телевидения и радио. Вот только в 2017-м уже не брали с собой, потому что он себя плохо чувствовал.

Есть архивы программ «На природу з Середою» – там наша охота, и рассказы, и байки, и стихи, и все на свете. У меня даже собака была от Левандовского. Я очень долго ждал, пока будет помет от кобеля Левандовского. Он – заводчик собак, знатный охотник и член президиума областного общества, то есть уважаемейший человек в нашей охотничьей среде. Ну и, конечно, он – человек очень высоких моральных устоев, правил и всего остального. Как на охоте он нам всегда показывал пример, как надо все это делать еще с тех времен, так и в жизни это был образцовый, интеллигентнейший и приятнейший человек. Очень жаль. Таких людей практически не осталось на этой планете…

Фото из семейных архивов Николая Левандовского.