Главному, без преувеличения, авиационному вузу страны – Летной академии Национального авиационного университета – 70 лет! Почему главному, ведь есть же знаменитые ХАИ, тот же НАУ, еще ряд вузов? Там в основном технарей готовят, а главных в авиации – пилотов, штурманов, диспетчеров – на высшем уровне и массово готовят только у нас. А какая богатейшая история у вуза! Поговорить об истории и дне сегодняшнем летной академии мы пригласили многолетнего ректора (с 2009-го по 2018-й) академии Сергея Недилько.
– Сергей Николаевич, остались ли еще в мире страны, где не работают выпускники академии? Или подсчитать невозможно, когда выпущено 120 тысяч спецов?
– Я думаю, что уже нет таких стран. Еще до развала Советского Союза мы учили специалистов для более чем 80 стран. Плюс страны, образовавшиеся после развала. Плюс люди разъехались по всему миру. Наше училище готовило 80 процентов всех пилотов СССР. И, по сути, пилотов для всех стран мира, где использовались советские самолеты. А таких очень много. Даже в Соединенных Штатах есть авиакомпания, использующая АН-24 и АН-26. И там летают наши выпускники!
– Летные специальности у нас получали представители более 80 стран. С какими иностранными студентами было проще всего и сложнее всего?
– Я бы разделял иностранных студентов по другому принципу. В советское время к нам направляли на учебу иностранных студентов в основном государства. Они там у себя отбирали подготовленных, подходящих будущих авиаторов, которые были нормально ориентированы, мотивированы на учебу. А после обретения независимости… Советская техника уже устарела, отошла во многих странах. И к нам уже стали приезжать или фанаты, или дети авиаторов, или те, кто больше никуда не мог попасть. Стало больше, скажем так, случайных студентов из-за рубежа. Стали с ними возникать сложности – и с их отношением к учебе, и с нежеланием учить язык. Так что появилось две категории иностранных студентов – те, кто стремился научиться, и… в общем, троечники – они что у нас, что за границей троечники.
– За всю историю существования вашего вуза он сменил название ровно 10 раз! Почему так было? Влияло ли это на качество образования?
– Начну с истории. После Второй мировой войны искали место, где разместить училище по подготовке летчиков дальней авиации, и выбрали эту точку. Во-первых, у нас очень хорошая роза ветров. Ветер на 360 градусов никогда не крутится, для взлета-посадки благоприятные условия. Дальше – это очень важно было в те времена, когда летали чисто визуально, – у нас было 210 летных дней в году. Хорошая погода. Если брать южнее от нас, там солнечных дней больше, но начинаются сложные ветра с моря. Если севернее – там много леса, а это все-таки учебные полеты, должна быть возможность сесть на поле.
Сюда были отобраны лучшие кадры. Кто знает военную авиацию тех времен, тот понимает, что выйти на пенсию капитаном – уже хорошо, старшие лейтенанты были командирами корабля. А здесь начали работу подполковники, полковники, прошедшие войну. Три Героя Советского Союза, один из них подбил авианосец! Сформировали очень сильный штат из авиационной элиты.
Через 10 лет, когда в мире стало все больше ракет дальнего действия, Хрущев принял решение, что надо делать акцент на ракеты. Тогда расформировали много частей, структур. И нас преобразовали в Школу высшей летной подготовки гражданской авиации. Но та преподавательская элита у нас осталась. Гражданская авиация тогда набирала сильные обороты, нужны были массово пилоты. И эти люди, высокопрофессиональные, интеллигентные, преданные авиации, готовые отдать жизнь за других, они и создали заведению такую славу на весь Союз.
Потом было летно-штурманское училище. Дисциплина тогда была полувоенная, почти военная. Объясняли это тем, что ради жизни людей вы должны соблюдать все эти требования. Была очень жесткая дисциплина, некоторые говорили, что даже жестче, чем в армии. Никакого свободного выхода в город, только увольнительные и т.д. На самом деле это нужно для авиаторов, от которых слишком многое зависит.
После этого несколько раз менялись названия по разным причинам. В одно время не хватало именно летчиков, сделали упор на пилотов, и училище стало называться КВЛУГА – Кировоградское высшее лётное училище Гражданской авиации.А когда я пришел на работу, стали бороться за название академия, почему-то считали, что «училище» – это как-то не статусно. Так мы стали Государственной летной академией, а потом, после присоединения к НАУ, – Летной академией НАУ.
– Существует ли сейчас Школа юного авиатора, в которой вы когда-то в Кировограде учились?
– В 9-10 классах мы ходили в такую школу и за это время «намагнитились» любовью к авиации. Сегодня такого нет. У нас есть подготовительные курсы, и иногда в чем-то они перекликаются с тем опытом, но тогда было больше погружения в техническую часть.
– Вы работали старшим преподавателем в Ленинградской академии гражданской авиации. Наши вузы – из Ленинграда и Кировограда, Петербурга и Кропивницкого – в принципе сравнимы по уровню преподавания, технической оснащенности?
– Ленинградский вуз изначально был по типу университета, и к нему прилепили подготовку штурманов и диспетчеров. Ребята там чувствовали себя вольготно. В любом университете учат ничего не принимать на веру, приходить ко всему самостоятельно и т.д. И это хорошо для гуманитариев. А для авиации это опасно! Есть технологии и правила, которые писались кровью. А наше учебное заведение было намного строже, почти как духовная семинария! Как батюшка читал строго по Библии, так и у нас в экстренных ситуациях пилот должен совершить сотни прописанных действий.
Мы отличались сильной дисциплиной. И когда проводились всесоюзные конкурсы между профильными вузами, мы всегда побеждали с большим отрывом. Брали качеством обучения. И обязательной схемой, условно – мастер и подмастерье, когда только пилот может курсанта научить летать, не теоретик. В этом плане мы до сих пор от многих отличаемся.
– Какой был первый летный тренажер в училище? На Як-40? Сколько их сейчас?
– Сначала были военные тренажеры, А потом первыми были Ан-24, потом Як-40 и т.д. Потом появились диспетчерские тренажеры, самолетные. Когда я пришел работать, в училище было 22 тренажерных комплекса.
– Какой период в 70-летней истории вуза вы бы назвали «золотым», самым-самым успешным?
– Я думаю, это 1970-1990 годы. Все было отлажено, было 180 самолетов, 7 аэродромов (даже в Крыму был. – Авт.).
– Как случилось, что к концу 2000-х годов у академии не осталось ни одного действующего самолета в приличном состоянии?
– Когда меня назначали начальником академии в 2009-м, не было ни одного сертифицированного самолета, аэродрома, технических служб. Не было финансирования. Был период, когда 9 месяцев не выплачивали зарплату.
Так совпало, что перед этим отошло целое поколение кадров. И вообще все старое посыпалось, а Украина только создавала свое. И даже если бы еще оставались самолеты на ходу, то финансировать их полеты государство не могло. Курсанты тоже. Ан-24 расходует больше тонны топлива за час – это невозможная себестоимость.
Основная причина, я думаю, – уход от старых типов самолетов и переход на те, которые использует весь мир, – маленькие, экономичные. А в Украине их тогда не производили. Самым маленьким был ЯК-18 российского производства.
– Ну и нельзя обойти стороной скандалы, которые последнее время сотрясают академию, – взятки и т.д. Что происходит?
– Откуда-то взялась в Украине такая идеология – а давайте мы «нагнем» учебные заведения, пусть они кому-то там платят деньги. Это какие-то бандитские группировки или люди с бандитским мышлением, которые пытаются внедряться в вузы. Начинают ставить планы курсантам. Предыдущим поколениям просто в голову такое не пришло бы – требовать что-то с курсантов!
Мы всегда ставили задачу подготовить настоящих пилотов. И все. Вот о таком мы всегда думали, а не о деньгах с курсантов. И потому весь мир к нам учиться ездил – потому что жестко, требовательно, но зато гарантия высокого качества.
Не раз рассказывали: приходит в отряд пополнение. Спрашивают: откуда? Из Кировограда? Проходи. А остальные, пожалуйста, на тестирование…
– Правда ли, что вы учите курсантов даже питаться по-особому?
– Питание бесплатное, физкультура специальная, так всегда было. Наша задача – чтобы наш выпускник за всю жизнь не совершил ни одной критической ошибки. Не должен ни разу потерять сознание или умереть во время полета.
Многие не знают, сколько зависит от питания. Неправильно поев, пилот сознание может потерять в условиях высоты – и всё. Питание в авиации – это целая отдельная технология. В ряде стран есть обязательное правило, чтобы перед полетом командир и второй пилот ели абсолютно разную еду, чтобы, если вдруг один выйдет из-за еды из строя, второй остался бы. К сожалению, в Украине были случаи пищевого отравления. Пилот «Боинга» рейсом на Москву умер при заходе на посадку.
– Назовите самых знаменитых, крутых выпускников вуза за все времена. Я знаю, что главком ВВС Украины Онищенко когда-то поступил в летно-штурманское училище, но потом перевелся на военного летчика. Какие другие имена вам приходят на ум?
– Не хочу никого обижать, слишком много таких людей. И космонавты, и руководители авиакомпаний, международных организаций. Это тоже наше отличие – чаще, чем выпускники других университетов, наши впоследствии занимали руководящие посты. Это целая армия выпускников.
– Расскажите о роли летчика-испытателя, первого Героя Украины Александра Галуненко в истории вуза, он же у вас профессор.
– Познакомились случайно. Это человек, первым поднявший в воздух самый большой в мире самолет «Мрия». Героя Украины он получил не за «Мрию», за другой самолет, проблемный, он героически вышел из сложнейшей ситуации, и ему присвоили это звание. Это легенда, сразу 200 с чем-то рекордов установил на «Мрии».
Он учит нас каждое свое действие осмысливать, просчитывать заранее. Как и Иван Кожедуб. Он все свободное время рисовал схемы, просчитывал модели боя, потому и стал таким успешным, не просто так – типа ему везло. Мы гордимся сотрудничеством с Галуненко, конечно.
– Какие традиции в летной академии у курсантов после первого самостоятельного полета? Каков ритуал посвящения в пилоты?
– Есть ритуал. Когда впервые курсант летит сам, без инструктора (должно быть уже 8-10 часов налета, более 100 кругов и взлетов-посадок). На первый самостоятельный полет приходят инструктор, старший инструктор, друзья. После посадки он каждому должен подарить по пачке сигарет. Смысл такой – перед полетом и во время него они так нервничали, что все выкуривали одну за одной все сигареты.
– Расскажите о разработке беспилотников, Технопарке «ФлайтСити 4.0» и других международных проектах.
– Мы много лет вместе с норвежцами реализуем проект по социальной реабилитации бойцов АТО, более 300 человек прошло через него. Норвегия – чуть не единственная страна Европы, которая масштабно поддерживает другие страны.
А в Азии Южная Корея много лет признается самой инновационной страной мира. У них есть свой проект по созданию технопарков в других странах по всему миру. Я ездил изучать их опыт. И мы с ними начали сотрудничать. Мы их больше всего заинтересовали в плане беспилотных аппаратов. 7 лет назад у них было уже больше 2 тысяч компаний, занимающихся разработкой дронов! Я был в их академии гражданской авиации в Сеуле, она почти точная копия нашей, только с серьезным занятием беспилотниками. И мы совместно создали лабораторию по разработке беспилотников, лабораторию робототехники, учим студентов, ищем среди них инноваторов.
Подключились к крупнейшему мировому конкурсу «Глобал Гейм Джем» по разработке новых технологий, и даже так, что теперь мы – координаторы представительств этого конкурса. В киевском университете имени Шевченко представительство «Глобал Гейм Джем» – это наш филиал! И филиалы в Латвии и Эстонии! Участвуем в конкурсах НАСА, и уже побеждала наша команда с расчетом вероятности столкновения Земли с астероидами! Зарегистрировали технопарк, скоро полноценно заработает стартап-центр на Полтавской, но это тема отдельного большого разговора.
Академия была не раз переименована, попадала даже в ситуации, когда стоял вопрос о самом ее существовании, но каждый раз она поднималась. И впереди – новые и новые витки развития. В Украине и мире есть в ней потребность. Я желаю, чтобы были преодолены временные сложности и она резко пошла вверх. Наш город – авиационный, благодаря академии он во многом развивался. Пусть она и дальше набирает высоту и всегда будет процветать.
Зарахування до страхового стажу періодів навчання