Экс-солист Кировоградской областной филармонии Ярослав Страшной уже третье лето подряд провел в польских гастролях. Как украинским артистам работается у Балтийского моря, вы узнаете из первых уст. Но главный сюрприз ждет почитателей Страшного в ноябре – 22-го числа в филармонии состоится очередной сольный концерт артиста. О приключениях, гастролях, бенефисе и не только – далее в материале.
– Ярослав, напомни нашим читателям, в каком именно городе Польши ты работаешь и где?
– Это курортный город Колобжег. В основном я даю концерты в санаториях. В Польше у меня есть менеджер по концертам – пани Рената. Она оформила меня на своем предприятии музыкантом, собственно говоря, она меня приглашает, и у нее я в основном работаю. В санатории Ренаты отдыхают немцы, поляки, русские, отдыхающих украинцев я там не встречал ни разу. У нас, в Украине, кстати, сфера курортного шоу-бизнеса тоже развита. Многие артисты, тот же Виктор Павлик, к примеру, частенько ездит по санаториям Западной Украины.
– Не так давно один из больших материалов в «УЦ» мы посвятили теме нелегкой судьбы украинских гастарбайтеров в странах Европы. А как себя там чувствуют гастарбайтеры культурной сферы? Какое к вам отношение?
– Сейчас ситуация такова, что в Варшаве практически невозможно услышать польский язык – русский, английский, украинский, какой угодно, но не польский. Еще наглядный пример: своего друга детства, с которым я вместе вырос, в Кропивницком я не видел ни разу, зато в Варшаве мы встретились дважды. Нужно отметить, что украинцев в Польше очень много, – и временно работающих по визам, и тех, кто эмигрировал. Куда бы я ни ехал, практически всегда встречаю в купе или автобусе украинцев. Ощущение, что там – все 10 миллионов наших, которые тут куда-то пропали. Украинцы получают все больше престижных вакансий – вот последний раз я был в пятизвездочном санатории, и там директор «кавьярни» (кавьярня – это в Польше ресторан при санатории. - Авт.) украинец. И в Польше, и в Германии, и в прочих странах ЕС я увидел совсем иное отношение к певцу, нежели к гастарбайтеру физического труда. Артист у поляков – уважаемая профессия.
– Значит ли это, что со временем ты полностью переедешь в Польшу?
– Пока не знаю наверняка. Но там я себя нашел уж точно – могу жить, работать, создавать семью. Работу в Польше найти несложно. Поляки даже начинают психовать, потому что украинцы уже не хотят ехать на маленькие зарплаты. Многие едут с высшим образованием. Устраиваются переводчиками в разные компании, мой друг, например, на «Новой почте» (она у них как-то по-другому называется) хорошо устроился. Многие украинцы работают там просто для того, чтобы получить документы и поехать дальше – в Германию, Британию. А я, как и дома, дарю людям радость и улыбки, когда они приходят на концерт. Но на афише у меня все-таки написано «Ярослав Страшной, Украина», то есть, идя на мой концерт, люди знают, что петь будет именно украинец. И это немаловажный факт.
Успех моих выступлений, безусловно, зависит не только от таланта и имени, но и от того, как менеджер меня сможет представить. В одном санатории может 100 человек прийти, а в другом – 350. Это напрямую зависит от организации. Фактически во всех санаториях после концерта люди подходят ко мне, просят автограф на моем диске, совместное фото на память.
– Каков твой репертуар за границей? Как сильно он отличается от здешнего?
– Мне очень нравится петь украинские, русские романсы и мировые хиты для поляков. А вот для немецкого слушателя – совершенно другое. Репертуар нужно петь другой, и люди другие, к музыке относятся довольно равнодушно. У них артист – как машина. Им музыка неинтересна, и это сказывается на моем настроении. 80% музыкантов в Польше – это сами поляки. Организаторы концертов пытаются так их компоновать, чтобы выступали и поляки, и украинцы, и цыгане. Там у них есть такой известный цыган Дон Васыль. Исполняет что-то похожее на репертуар наших «Ягори». В Колобжеге, кстати, поют очень много песен советских времен, переделанных под польские, - «Миллион алых роз», «Белые розы», «Желтые тюльпаны», «Дольче вита».
Гданьск, Гдыня, Сопот, Щецин, Колобжег – города, в которых работаю. В свое время в Сопоте проводился престижный конкурс артистов-вокалистов, он и в этом году, кстати, был, так вот, там бывали даже такие величины, как Ротару и Магомаев. И за счет того, что советские артисты туда приезжали, там укоренились советские песни. Артистов, выходцев из Кропивницкого, в Колобжеге на ПМЖ около десяти. А вообще в Польше очень много украинских артистов.
– Насколько сезонна работа артиста в Польше?
– Работа там есть круглый год, если не считать застойного месяца после Нового года (конец января – февраль). Фактически ведь люди приезжают в Колобжег не столько в море купаться, сколько в санатории оздоравливаться. В каждом санатории и бассейн, и фитнес, и спорт, и процедуры, то есть полный набор. Поэтому туда многие приезжают воздухом подышать, на велосипедах покататься. Очень хочу отметить велосипедные трассы, которые там сильно развиты. Иногда смотришь и думаешь: «Вот бы у нас так было: красная плиточка выложена для велосипедов, белая – для пешеходов». Это лето у меня было полностью велосипедное, буквально сразу по приезде я купил себе хороший велик. В день отъезда оставил его у своего товарища. Очень удобно. Я благодаря велоезде и места находил лучшие на пляже, и ноги прилично подкачал.
– Насколько велика конкуренция среди артистов в Польше?
– Очень большая. Заявить о себе мне помогли мои кропивницкие связи. Благодаря Сергею Иванихину, Александру Кремеру и Алексею Омельяненко я начал петь в Польше. Да, я – хороший певец, да – у меня красивая афиша. А дальше что? Куда идти? Кто тебя знает? А конкуренция сильная. Даже несмотря на то, что я пою классические и мировые произведения, а там поют больше польские, немецкие шлягеры. Вот Алексей Омельяненко поет на польском Высоцкого и Окуджаву. Есть там такое трио «Амор» – поют Анну Герман. Поляк Анджей Кубацки исполняет мировые хиты, он – тенор-гастролер: заехал в Колобжег, дал один концерт и поехал дальше. Поэтому средненьким музыкантам там сложно будет куда-то выбиться. Надо показывать уровень.
– Насколько быстро ты выучил польский? Примкнул ли к украинской диаспоре?
– Если с нулевой подготовкой едешь – где-то полгода надо пожить. С языком проблем нет. На украинском говоришь – тебя понимают. В этом году я пел для украинской диаспоры в Щецине. Я пел именно для тех украинцев, которые переехали и живут там. Периодически встречаются, коллективно ходят в церковь. Они мне подпевали «Два кольори», «Черемшину», «Рідна мати моя». Меня приглашали в рамках дней Украины в Польше.
А еще в этом году меня впервые пригласили в польское село под Вроцлавом. Я посмотрел на это село – это такой ухоженный маленький город, что-то в стиле американских таких городочков небольших. Выступал в Доме культуры. Мимолетно сравнивал эту поездку с филармонийными выездами – такое чувство, что я выехал в богатое село. В Доме культуры окна вставлены, отопление сделано. Зал мне точь-в-точь Александровку напомнил. С той небольшой разницей, что в год государство выделяет на это село около двух-трех миллионов злотых дотаций. Все слушатели приехали на «бэхах». У них, как и у нас, тоже есть фермерские хозяйства – два государственных, одно частное. Говорят, что их молодежь так же выпивает под магазинами, как и наша. А те, кто не бездельничает, уезжают в города. Всё очень похоже. Но разница в том, что там можно достойно жить. Мне кажется, что Украина будет такой же, как Польша, только позже. Все у нас почти одинаково, только у них в государстве не воруют.
– Чем поляки ментально отличаются от украинцев?
– Отличаются. Их женщины очень сентиментальные. Если влюбляются, то очень надолго. Вот я пою, а она стоит чуть ли не со слезами: «Так пан шпева пенькно» (с польского «так вы поете красиво». - Авт.). Я поначалу думал, что это какое-то лицемерие, потом мне говорят, действительно «пани закохана в тебе». И всё – она будет ходить на концерты, слушать, мучиться… Моя аудитория все-таки ведь больше женская. Хотя приходят на концерты и мужчины. Они очень похожи на наших. Но дело в том, что с поляками я не жил под одной крышей, не могу их досконально охарактеризовать. Хотя есть у них и явные плохие качества, которые любой «польский» украинец подтвердит. Они частенько не держат слово. «Мы тебе позвоним» означает «всё – можешь забыть». Могут, как у меня с квартирой было, кидануть. Я в последнюю секунду с горем пополам нашел жилье. В вопросах выпить-погулять – очень похожи. Повеселиться любят. Если немцы хороводы водят, то поляки другие. Мне нравится в санатории петь еще тем, что я точно знаю, ко мне никто не подойдет на разборки «спой то или это».
– А почему ты вообще стал ездить в Польшу? Что здесь не устраивало?
– Первый раз поехал исключительно из любопытства. Очень тяжело собирался. Вспоминаю, сколько набрал туда совершенно ненужных вещей. Ехал, по сути, не зная, куда и зачем. Мне было хорошо и здесь. Но вот момент: в одно время мне приелся здешний репертуар. Одно и то же как-то, а с авторскими песнями сложно заходить на эстраду. Там мне все-таки нравится петь мировую классику. Это одна из главных причин того, почему я начал ездить в Польшу регулярно. Посмотрел, как там принимают в моем исполнении песни Фрэнка Синатры, Тома Джонса, Энгельберта Хампердинка, - всю эту классику там людям очень нравится слушать. А мне понравилось для них петь. Здесь я не могу в селе исполнить New York или My Way (всемирно известные хиты Фрэнка Синатры. - Авт.).
– А почему здесь в селе не можешь, а там в селе можешь?
– У поляков считается очень престижным, когда человек поет на иностранном языке. Они смотрят на такого артиста с большим уважением. У нас в селах, когда у меня были первые концерты, ко мне подходили и спрашивали, почему это я пою на английском, говорили «співай українською в Україні». Я понимаю, что я – украинец, но что же делать с мировыми хитами?
– Да, для артиста очень важно быть понятым. Где тебя лучше понимают. - здесь или там?
– На данном этапе – там. Я украинские песни и в Польше пою, конечно же. У меня репертуар итальянский, английский, французский, испанский, польский, русский и украинский. А вот «Мурку» принимают везде. (Смеется.) Я с этими поездками, кстати, сам очень изменился. Раньше был такой упертый, только классику петь хотел, думал, «да что там наша эстрада, что там они поют». А вот совершенно и неправда. Даже Стаса Михайлова взять того же или Олега Винника – они поют то, что люди хотят слышать. По этим стадионам, залам, гонорарам можно делать выводы.
– 22 ноября у тебя сольный концерт в филармонии. Что это – порыв, торжественное возвращение, дань былому, ностальгия?
– Мне говорили, что у людей особого ощущения, что я уехал, и нет. Вот 24 октября будет открытие сезона в филармонии, и на этом концерте меня тоже объявят солистом. То есть я не настолько сильно оторвался от гнезда. Всё-таки в филармонии я проработал долгие годы и хотел бы еще встретиться с нашим украинским – именно кировоградским – зрителем, спеть для него. Встретиться снова со старыми друзьями. Хочу, чтобы люди вспомнили, что еще есть такой артист – Ярослав Страшной. Презентую новые произведения, которые у меня появились за период отсутствия. Концерт необходим артисту, чем же нам еще заниматься, как не концертами?
– Чем этот концерт будет принципиально отличаться от трех твоих предыдущих сольников?
– Я пел с прекрасными коллективами: «Концертино», «Зорянами», «Елисавет-ретро». Конечно же, за годы работы в Кировоградской областной филармонии с этими коллективами я объездил всю Кировоградскую область и почти все украинские города. Мой концерт – это и ностальгия, и память об этом. Хочу спеть больше украинского, но песни на польском, немецком, итальянском и русском тоже прозвучат. Мой концерт называется «Дорога додому»: приехав домой, хочу увидеть близких и родных мне людей, а это все вы, дорогие кропивничане.
Зарахування до страхового стажу періодів навчання