Этот номер «УЦ» выходит 21 июня, в канун страшной даты – начала войны. И пока живы ее очевидцы (дай им Бог долгих лет!), для них и их детей она будет Великой Отечественной.
Даже моим ровесникам обидно за то, что историю нещадно переписывают. Что уж говорить о тех, кто помнит 22 июня 41-го. Ведь для них война началась не в 39-м, а два года спустя, в воскресный день, ставший отсчетом четырехлетней трагедии, когда фашистская Германия напала на Советский Союз.
Вряд ли моя бабушка знала о том, что идет Вторая мировая война. А даже если и догадывалась, это не было причиной не планировать будущее семьи. Ее муж, мой дед, ушел на фронт со срочной службы в армии. У него были пятилетний сын и двухлетняя дочь (моя мама). Еще одна девочка родилась в феврале 41-го. О ее рождении дед узнал из письма еще до войны, но увидеть младшую дочь ему было не суждено – старший сержант, водитель танка Алексей Байлук погиб в сентябре 1941 года под Запорожьем…
Бабушка вспоминала войну. Она рассказывала об оккупации, о том, как немцы однажды посадили в машину ее троих детей и зачем-то отвезли в соседнее село и там оставили. И она, как волчица, выла и бежала за своими детенышами. Молодая вдова как-то сказала советскому офицеру, что такое количество погибших людей – это несправедливо. Пусть бы вышли драться Гитлер и Сталин… Задолго до малограмотной женщины эту мысль высказал Толстой в «Севастопольских рассказах». Бабушка не читала Толстого, но за свои слова едва не поплатилась свободой. От ареста ее спасли трое малолетних детей – что-то дрогнуло у офицера внутри.
Для миллионов семей 22 июня – день скорби. И, конечно, памяти. Мы скорбим и помним. Хочется, чтобы скорбели и помнили все. А еще чтобы извлекали уроки. Может, нынешняя война в Украине оттого, что у кого-то короткая память?..
Благодійний бал краси та грації