Смех сквозь слезы

Этой традиционной формулой насквозь пронизаны трогательная пьеса Людмилы Улицкой «Мой внук Вениамин» и великолепная игра Ады Роговцевой в спектакле «Соломон в юбке». Выдающаяся автор и великая актриса достойны друг друга. Это в полной мере ощутили зрители спектакля, завершившего программу фестиваля «Кропивницкий».

История талантливой портнихи Фиры из Шаргорода (в оригинале – из Бобруйска), настоящей еврейской мамы, которая готова сделать для своего единственного сына все, лишь бы он был счастлив, кажется невероятной только непосвященным. Для тех, чье детство прошло в послевоенных местечках, каждый поворот драматического сюжета абсолютно реален. Более того, возникает стойкое ощущение, что на сцене не двоюродные сестры Фира Львовна и Лиза Яковлевна, а твои собственные тетки и бабушки. Они ведут свои ежедневные беседы о тех, кто погиб во время войны, вспоминают, наделяя идеальными чертами, тех, кто ушел недавно. И ежедневно, а то и ежечасно думают о детях, контролируя каждый шаг их зачастую уже взрослой жизни.

Найти единственному сыну невесту на родине, привезти ее в свой дом и в результате сделать несчастными обоих. Такое случалось, и не раз. И слава Богу, что дети смогли вырваться из-под опеки мамы Фиры и устроить свою жизнь по собственному разумению. Пересказывать сюжет бессмысленно, лучше перечитать Улицкую либо найти в Интернете спектакль с Адой Роговцевой или Лией Ахеджаковой.

Так не хотелось бы добавлять ложку дегтя в описание спектакля по пьесе Людмилы Улицкой с участием Ады Роговцевой, но обязательный третий элемент театрального действа – работа режиссера – к сожалению, оказался откровенно слабым. Невероятная затянутость вполне динамичной пьесы, бессмысленное шоу переставляемых табуреток, странные гонки актеров на сцене – такое впечатление, что Катя Степанкова решила поставить эксперимент над актерами и своей выдающейся мамой. Паузы были такими огромными, что невольно возникала мысль: все ли там в порядке с Адой Николаевной? Песни и особенно «спортивные» танцы казались совершенно неуместными в доме Эсфирь. Немного украсила действо игра традиционного еврейского «скрипача на крыше», но уж больно затасканный, заэкс­плуатированный и непонятно откуда взявшийся образ.

Впрочем, все закончилось хорошо: Ада Роговцева вытянула спектакль одной фразой: «Как назвали девочку? Фира? Какое трудное имя…» Дальше была буря оваций благодарных зрителей.

Фото Павла Волошина, «УЦ».