Честные художники из Одессы

Живописцы-одесситы часто радуют кропивничан своим искусством. Благодаря Николаю Цуканову многие художники стали друзьями нашего города, галереи, горожан. И вот – еще одна волна прекрасного и вечного из Южной Пальмиры. В галерее «Елисаветград» открылась выставка с красноречивым названием «С любовью из Одессы».

В экспозиции – четыре десятка великолепных работ семьи одесситов: Аркадия Русина, покинувшего этот мир два года назад, его дочери Инны Русиной и ее мужа Вячеслава Подобеда. Супруги приехали на открытие, погуляли по нашему городу, пообщались с журналистами. С «УЦ» в том числе.

Несколько слов (эмоций) о представленных полотнах. Это настолько реалистично, что, глядя на картины, слышишь не только шум моря, но и запах цветов, рыбы и даже пива. Ах, какая техника написания! Это именно то, что принято называть классикой, реализмом, будь то пейзаж, натюрморт или портрет. Эксперты говорят, что эта техника уходит с их носителями. Но очень не хотелось бы. Потому что банальная фраза «как будто фотография» – это именно та оценка точной передачи увиденного. Но фото – это точная копия, а полотно – это еще и чувства, эмоции автора.

С художниками всегда приятно общаться. Насколько они глубоки в своих произведениях, настолько и в разговоре. И всегда хочется у них что-то выспросить, разузнать, услышать, а не только посмотреть. Супруги-художники из Одессы в беседе были искренними и приветливыми.

– А каково оно – двум художникам в одной квартире?

Инна Русина: – Интересно. Нормально.

Вячеслав Подобед: – Страшное дело.

– Мусор по очереди выносите? Картошку чистите?

И.Р: – Я же продолжаю работать. К семи часам прихожу домой, а Слава, который уже пошел на пенсию, поджидает меня с начищенной картошкой. Такое у нас разделение домашнего труда.

– А как вас судьба свела?

В.П.: – Если мы расскажем, вы книгу напишете. У нас треугольник образовался: папа Инны, она и я.

И.Р.: – Так получилось, что Слава был студентом моего отца, а папа заведовал кафедрой живописи одесского пединститута имени Ушинского. Это было пятьдесят лет назад. Но я тогда не котировалась как невеста, потому что мне было четырнадцать лет, а Слава был взрослый, ему было 22. И мы вместе поехали на пленэр: папа взял двух своих студентов, одним из которых был Слава, и меня, школьницу. Мы поехали в Дениши Житомирской области, писали этюды… Так мы познакомились.

Но жизнь продолжалась, мы, не видясь много лет, создали семьи. Слава поддерживал отношения с моим отцом, они периодически встречались. А я уехала учиться в Санкт-Петербург, окончила институт Репина. На какой-то период мы потерялись. А потом жизнь сложилась так, что наши первые семьи распались, мы со Славой встретились и поняли, что быть вместе – наша судьба. И в этом году мы можем отмечать пятьдесят лет со дня знакомства.

В.П.: – Ты еще расскажи, что мы венчаны. И где мы венчаны.

И.Р.: – Мы прожили уже лет десять, когда нас пригласили на пленэр в Сербии. Это был неспокойный 98-й год, угроза военных действий. Но мы рискнули и небольшой группой поехали. Пленэры там были очень распространены: приглашали художников в разные места, чтобы те писали, запечатляли Сербию. В принципе, любой местный мог создать условия приезжим художникам для творчества, обеспечив жильем, материалами, едой. Но за это художники рассчитывались картинами. И это нормально, это было популярно, хотя для нас было в диковинку.

Нас пригласили три человека, у которых мы были по десять дней. Всего – месяц в Сербии. Первым был священник, мы жили при церкви тринадцатого века. Балканы, село, горы, красота невероятная. И эта церквушка. И священник спросил нас, венчаны ли мы. Не венчаны. Хотим ли повенчаться? Я сразу согласилась, потому что уже думала об этом. А Слава попросил время подумать. Я обиделась сначала. Но он думал ровно десять минут. И нас повенчали.

Мы в Сербии написали много работ, но не смогли их оттуда вывезти. Когда вернулись в Одессу, решили устроить выставку в память об этом пленэре. Писали работы по воспоминаниям, по ощущениям. И в вашей галерее есть одна из этих работ – «Зеленые груши». Тогда была осень, и свою ассоциацию я отобразила в этой картине.

Пока мы готовились к выставке, прошло примерно полгода, и в это время там началась бомбежка. Когда мы открывали выставку, говорили, что нам радостно и печально, потому что в новостях мы видели знакомые места, пейзажи, которые писали, находясь там.

– Будем надеяться, что ваши картины живы и украшают чьи-то стены.

И.Р: – Конечно. Мы оставили картины хозяину ресторана, который создавал современную галерею в Капаонике. Надеюсь, что он ее создал и там сейчас находятся наши полотна.

– А у вас есть отпуск, когда вы ничего не пишете?

И.Р.: – Наш отпуск как раз заключается в том, чтобы что-то написать. Потому что в остальное время не всегда получается. Вот я – художник-реставратор, целыми днями на работе. Бюджетная организация, нормированный рабочий день. И мне не всегда хочется куда-то бежать, что-то писать. Долгие годы мы специально летом куда-то ехали и писали.

– А вы ссоритесь?

И.Р.: – Конечно. Но исключительно на бытовой почве. В творчестве у нас понимание.

– А как вы выбирали полотна для выставки у нас?

В.П.: – Я еще в 2007 году делал выставку в вашем художественном музее. Их было пятьдесят. Не хотелось их повторять, поэтому старался выбирать новые, которые зритель не видел. Работы папы, тестя, выбрать было сложно – он ведь баталист. И для его крупных, масштабных полотен нужны просторные залы. Но мы представили его пейзажи.

Мы привезли работы моей супруги – натюрморты, портреты. Она любит писать цветы. И вообще любит цветы. Ну и мои работы представлены, смотрите, оценивайте.

– Вячеслав Игоревич, вы сказали, что впервые были в нашем городе тридцать лет назад.

– Да. Я преподавал в театрально-художественном училище и приехал к вам со студентами на преддипломную практику. Костюмеров привез в драмтеатр Кропивницкого, а бутафоров-кукольников – в кукольный театр. И ребята здесь работали. Мне кажется, что выпускники нашего училища сейчас должны работать в вашем кукольном театре. Я недолго побыл в вашем городе, но был. А потом была моя выставка в худмузее.

– Говорят, что ваша техника – уходящая. Так ли это?

В.П.: – Это не уходящая техника. Это реалистичная живопись. У меня было четыре года детской художественной школы, четыре года театрально-художественного училища и четыре года пединститута по профилю. Нам так преподавали. Я не приверженец абстракции. Можно немного соврать, но не настолько, чтоб зритель думал, а что художник задумал, что имел в виду?

– Если вы вместе ездите на пленэры, то пишете одинаково?

В.П.: – Было так, что мы на пленэре становились рядом и писали одно и то же. Да, получалось по-разному, но один и тот же вид. А потом мы решили с одного места смотреть в разные стороны.

И.Р.: – Реалистичность – это то, что близко нам. И мы это пропагандируем. Как у Окуджавы: «Каждый пишет, как он слышит, Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет…» Вот такое восприятие жизни нас объединяет, нам нравятся одинаковые произведения, нам это близко.

Художник должен быть честным. Я думаю, что наша техника не уходящая. Я надеюсь на это. Надеюсь, что это искусство останется, будут последователи. Ведь это искусство имеет невероятные возможности. Думаю, что реалистичное искусство останется на века.

– Когда вы пишете портреты друг друга, терпеливо позируете?

И.Р.: – Когда меня писали, я позировала терпеливо. Но я была ребенком, а писали меня у папы в мастерской два художника – отец и его коллега. А потом, в процессе учебы, я стала понимать, что натура не должна шевелиться. Но все приходит с опытом. Это студент переживает, что натурщик пошевелился, моргнул. А потом понимаешь, что за разговором даже лучше получается, можно узнать характер незнакомого человека. Это же не фотография, а свое восприятие человека.

Мне позировали, но не мучительно. А портрет Славы я написала «под настроение». Это было в Умани. Я не могла ходить на пленэры (были причины), было обидно ничего не писать, и я решила сделать портрет мужа. Он недолго посидел, я сделала наброски, а потом по памяти написала портрет.

В тот же год я написала портрет папы. И это тоже было недолго. Я не мучаю свои натуры. Все приходит с опытом.

– Вы сказали, что в галерее «Елисаветград» ваши картины заговорили по-другому.

И.Р.: – Работы в мастерской и в выставочном зале смотрятся иначе. Очень полезно для картин и для себя где-то выставлять полотна: другой зал, другое освещение. Здесь экспозиция смотрится по-новому: работы друг друга подчеркивают, помогают. Очень сложно составить профессиональную экспозицию, и художники это ценят. Галерее «Елисаветград» и Николаю Цуканову это удалось. Не каждый это умеет. Это своего вида искусство.

Записала Елена Никитина, «УЦ».