Затопленная родина. Непотопляемая память

Очередными ценными предметами своей коллекции с нами поделился Владимир Нагорный. В этот раз раритеты касаются затопленных вследствие строительства Кременчугской ГЭС Новогеоргиевска и множества сел и хуторов. Даже для имеющих определенный жизненный опыт сотрудников «УЦ» кое-что из увиденного и прочитанного оказалось новостью. Что уж говорить о молодежи?

С удовольствием представим вам фотографии жителей исчезнувших навсегда под водой сел и предметов, вывезенных с подворий. А еще фрагменты потрясающей по масштабу работы, проделанной Ольгой Аболмасовой.

Реквием Ольги Аболмасовой

Работа называется «Реквієм втраченому краю». Благодаря ей Ольга Павловна в 1996 году стала лауреатом областной краеведческой премии Ястребова. В записке о лауреате значится: «За разведку, посвященную городам и селам, погибшим в водах Кременчугского водохранилища». «Разведка» – это фотографии, исторические справки, воспоминания, стихи. Текст Ольга Аболмасова напечатала на пишущей машинке, добавила карты и фотоснимки. Все это не было издано, в таком виде и хранится в краеведческом музее Светловодска, который возглавляла Аболмасова. Владимир Нагорный обладает копией «экспедиции», которой поделился с нами.

Необходимо подробнее рассказать об Ольге Павловне. Родилась в той части села Андрусовка, которая впоследствии оказалась на дне Кременчугского водохранилища. Занимая должность старшего библиотекаря методического отдела Централизованной библиотечной системы, окончила курсы экскурсоводов и на общественных началах работала в музее. В августе 1990 года стала его директором. Она – почетный гражданин Светловодска. К сожалению, рано ушла из жизни…

О ее работе – чуть позже. А сейчас вопрос от Владимира Нагорного. Покидая свои селения, люди забирали все, что можно было перевезти. Даже разбирали дома, вплоть до крыш и стен, чтобы на новом месте по возможности воссоздать то, что было. Среди прочего забирали балясины. Это такие столбики, деревянные или керамические, которые использовались в том числе и при создании печек или каминов. Понятно, что печь с собой не перевезешь, но балясины на новое место жительства необходимо было забрать. Они валялись во дворах, обгаживались домашней птицей, были заброшены на чердаки и в погреба. Когда Владимир спрашивал, почему их не выбросят, отвечали: «Нельзя!» Кто знает, что это значит?

А теперь непосредственно о даже не работе, не «экспедиции», а большом труде Ольги Аболмасовой. Она вспоминает о своем детстве, когда бабушка с подругами встречалась на «колодке» – возле колодца, и землячки вспоминали прошлое. Люди говорили, что их село поглотило «море-горе». А мы-то думали, что это была «вселенская» стройка гидроэлектростанции, что будет благо жителям окрестных населенных пунктов… Благо случилось, но какой ценой…

За задачами партии, лозунгами, планами стояли судьбы тысяч людей. Судьбы, которые решением власти должны поменяться. Не дети забрали родителей к себе, не семья решила выехать навсегда из Новогеоргиевска или примыкающего села, а «сверху» сказали: «Выезжайте! Забирайте все, что сможете забрать».

В Интернете есть видео «Отселение Новогеоргиевска. 1959 год». Впечатляет. Люди собирают пожитки, разбирают дома. Из школы вывозят парты. На домах надписи – до какого числа разобрать. Посмотрите и ощутите грусть и ужас людей, вынужденных покидать родные места.

С самого начала

В работе Ольги Аболмасовой есть воспоминания участника строительства Кременчугской ГЭС – начальника управления по подготовке чаши водохранилища, инженера Тимофея Трофимовича Гаврилова, записанные в 1974 году. Приводим их практически полностью.

«Строительству Кременчугской ГЭС предшествовал длительный период проектно-исследовательских работ, которые выполнялись “Укргидропроектом” с 1928 по 1954 год. Мне еще студентом, а затем инженером пришлось участвовать в проведении этих работ, на основе которых в 1935 г. правительство утвердило проект Днепровского каскада из 14 гидроэлектростанций.

В период разворота строительства Каховской ГЭС группу инженеров “Укргидропроекта”, в том числе и меня, направили на строительство этой, а затем и Кременчугской гидростанций. Мне особенно дороги воспоминания о нашем крае, куда я прибыл в 1930 году и впервые переплыл Днепр у села Табурище, на котором тогда стояли и работали водяная мельница и сукновальня. Теперь на этом месте стоит Кременчугская ГЭС, вырабатывающая свыше 19 млрд кВт/час дешевой электроэнергии.

При проектировании и строительстве Каховской, а затем Кременчугской гидростанций мне длительное время приходилось заниматься подготовкой к затоплению водохранилищ. На стадии технологического проекта в натуре уже устанавливалась и закреплялась граница будущего водохранилища и уточнялась стоимость затапливаемых селений, сооружений и земель. Границей водохранилища служила линия, фиксирующая вынесенную в натуру отметку проектного подпорного горизонта ГЭС, с учетом подтопления на низких местах и берегообрушения на крутых склонах, что в среднем не превышало 100 метров.

Подлежащие переносу из зоны будущего водохранилища строения, сооружения, насаждения и прочее оценивались по утвержденным правительством расценкам, с учетом процесса износа. За жилые и хозяйственные строения колхозников и других жителей сел выплачивалась стоимость, в зависимости от их сохранности при разборке, перевозке и строительстве на новых местах поселения.

Таким образом, за стоимость старой колхозной хаты, от которой фактически не оставалось ничего пригодного, оплачивалась полная стоимость нового жилого дома, с выделением строительного материала. За новые строения, подлежащие переносу, оплачивалась стоимость разборки, перевозки и сборки его на новом месте поселения. Государственные строения и сооружения оплачивались по утвержденным проектам и сметам на новых местах их возведения (железнодорожные и автомобильные дороги, линии связи и электропередач и др.).

Пожилым колхозникам и другим жителям сел, в семьях которых не было работоспособных, государство само строило своими силами и средствами жилые дома на новых местах поселения, для чего был организован правительством “Спецстройтрест”. Остальные жители сел получили от государства строительные материалы по твердым ценам, транспорт и стоимость строения, подлежащего затоплению водохранилищем. Оплачивались полностью все фруктовые, декоративные деревья затапливаемых садов.

Места нового поселения выбирали сами жители. Преимущественно это были участки, расположенные на возвышенных и незатапливаемых территориях этого же села. А если такой возможности не было, тогда выбирали новый участок для переселяемых жители этого села по своему усмотрению.

К сожалению, стоимость затапливаемых пахотных земель оценивалась без учета повышения их урожайности в будущем, а следовательно, их стоимости. Урожайность пахотных земель определялась по каждому району в отдельности, по справкам райисполкомов, в которых указывалась средняя стоимость урожайности гектара, а также стоимость трудовых затрат. Так как в тридцатые годы урожайность и механизация были низкие, а трудовые затраты высокие, то, естественно, и показатели стоимости затапливаемых пахотных земель были низкими.

Полная стоимость Кременчугской ГЭС, по утвержденным сметам, равна 331,004 млн руб., а фактически 299,144 млн. При площади, отчужденной под водохранилище, равной 2463 квадратных километра, его общий объем воды составляет 13,5 млрд кубических метров, из которых объем сливной призмы, используемой при выработке электроэнергии, равен 9 млрд кубических метров. Для сравнения напомню, что объем сливной призмы водохранилища ДнепроГЭС им. Ленина равен 0,8 млрд кубометра, что в 11,2 раза меньше Кременчугской ГЭС.

Количество переселяемого населения составляло 132 тыс. человек (40,4 тыс. дворов) с общей стоимостью их имущества – 46,08 млн руб., а также 4315 колхозных строений стоимостью 7,13 млн руб.

Контроль над работами по подготовке водохранилища к затоплению осуществлялся в каждом административном районе представителями управления подготовки водохранилища КременчугГЭСстроя и оценочными комиссиями, созданными при горисполкомах, возглавляемыми заместителями председателей исполкома. Все работы по подготовке водохранилища к затоплению и особенно переселению населения систематически контролировались также Советом Министров Украинской ССР.

Мне хорошо запомнился случай, когда при очередной проверке состояния этих работ комиссией, возглавляемой замом Председателя Совета Министров УССР тов. Непорожним Петром Степановичем, он обратил внимание, что при строительстве нового жилого дома колхозниками с. Худяки Черкасского района они носили воду из Днепра ведрами на коромысле. Этот случай сильно возмутил Непо-рожнего, который в присутствии колхозников решительно осудил и сделал колхозному и районному руководству замечание за отказ в обеспечении транспортом (подводой) для доставки воды на строящиеся колхозниками жилые дома и др. объекты. При повторных посещениях этих строек все люди с душевной благодарностью вспоминали Непорожнего, который помог им избавиться от такого тяжкого и непосильного труда.

Переселение крестьян на новые места поселения из тех сел и усадеб, где их предки прожили не одно столетие, конечно, было тяжелым фактом в их жизни, особенно если учесть, что в селах, расположенных у Днепра, были большие преимущества по сравнению со степными районами. Если молодое поколение к этому переселению относилось сравнительно спокойно, то пожилые люди, коренные жители этих районов, воспринимали его как большую трагедию.

Мне припоминаются тяжелые разговоры со многими старожилами этих приднепровских сел, которые оказывали большое сопротивление переселению. Многие из них не верили, что их села могут быть затоплены, ведь они пережили не один весенний паводок, в том числе который был в 1931 году.

В эти годы Александр Петрович Довженко писал сценарий кинокартины “Поэма о море” и часто выезжал в районы, переселяемые в связи с подготовкой к затоплению, а также интересовался типовыми случаями и фактами, связанными с этим мероприятием. В одном из сел особенно сопротивлялась переселению группа стариков, которым были уже построены на новом месте жилые дома “Спецстройтрестом”, а они за месяц до затопления их старых домов еще готовились к посадке своих огородов.

Когда при очередном ознакомлении с ходом работ Довженко узнал о том случае, он предложил встретиться с этими стариками, что и было осуществлено в этот же день. Застали мы их на улице, где они сидели на колодке и обсуждали сроки посадки и другие сельскохозяйственные вопросы. Они спросили, не отменили ли затопление поймы Днепра. При последующем нашем длительном убеждении о необходимости их переселения в кратчайший срок они сильно были взволнованы, переживали, выслушивая наши доводы.

Затем один из них поднялся, взял нас за руки и повел в свой сад, обращаясь к нам со слезами на глазах: “Смотрите – вон под той грушей похоронен мой отец; а вот под этой сливой – мой дед и прадед, дальше за ними моя мать и один сын. Куда вы нас хотите переселять из этих родных нам мест, которые не один раз политы кровью наших предков? Нас оторвать от Днепра – это так же, как отнять маленького ребенка от материнской груди”…

У него и его товарищей, а также у нас, невольно появились слезы на глазах, и мы долго стояли молча, не могли ему возразить и успокоить. Затем, после некоторых заверений и убеждений предложили им переселяться тогда, когда вода будущего моря появится примерно в 10 километрах от их села, вблизи пахотного участка, который не затапливался даже в весенний паводок 1931 года. Это их успокоило и убедило в необходимости переселения при появлении в указанном районе воды.

На этом мы с ними простились и расстались. Долго шли к машине, оставленной за селом. Еще долго Александр Петрович, вытирая слезы, заносил в свой блокнот нашу беседу с этими стариками. Когда он успокоился, с огорчением заметил: “Как обстоятельно мы оцениваем строения, насаждения, сооружения, подлежащие переносу в связи с подготовкой к затоплению водохранилища, но как мало учитываем, а еще меньше делаем, чтобы ослабить моральный ущерб, наносимый пожилым людям, вынужденным оставаться без родной земли, оставлять места, где прошла вся их жизнь…”

С этим выводом нельзя было не согласиться. С недостаточным вниманием относились мы и к памят-никам истории и архитектуры. Мне припоминается случай, когда Довженко узнал о соборе, построенном нашими славными запорожцами на территории Базавлукской Сечи, который располагался на берегу тогда будущего Каховского водохранилища. Для его защиты от затопления достаточно было насыпать небольшую земляную дамбочку, затраты на которую были мизерными по сравнению с его исторической ценностью. Но, к великому сожалению, районное руководство, узнав о нашем намерении сохранить этот собор от разрушения, населению дало указание снести его. Узнав об этом, Довженко до глубины души возмутился и долгое время не мог успокоиться. Вспоминая об этом, он часто говорил: “Как прекрасно было бы плыть на пароходе нам, особенно нашей смене, по Каховскому морю и наблюдать этот уникальный памятник архитектуры и истории, который возвели наши славные запорожцы, одновременно защищая украинские земли и народ от татарских набегов и разрушений”.

Большое упущение сделали художники, кинематографисты, писатели, историки, не отразившие в своих произведениях красоту чудесных днепровских пейзажей, исторических мест битвы запорожцев с та-тарами и других изумительных уголков Поднепровья. Невольно вспоминается замечательный труд украинского ученого Д. Яворницкого, который так много сделал перед затоплением водохранилища ДнепроГЭС им. Ленина. В своей книге он описал Днепр в этом районе и привел много ценнейших фотоиллюстраций и других материалов.

По подготовке водохранилища к затоплению много ценного и полезного для истории нашего народа сделал и Довженко, создав кинокартину “Поэма о море”, а также писатели Семен Журахович, Юрий Петров и Виталий Петлеванный, опубликовавшие свои работы в журнале “Советская Украина” и отдельными книгами.

В заключение необходимо отметить, что в середине 1958 г. по решению Союзного правительства функции контроля и руководство работами по подготовке водохранилищ всех гидростанций были переданы Совету Министров Украины, который организовал специальное управление по завершению и приемке этих работ перед затоплением водохранилищ.

Работая до конца строительства Кременчугской ГЭС, то есть с 1958 по 1961 год в должности главного маркшейдера КременчугГЭСстроя, а затем, с 1961-го по 1969-й, начальником отдела капитального строительства дирекции Кременчугской ГЭС по ликвидации недоделок, установленных прави-тельственной комиссией, я часто встречался с людьми, которые связали свою судьбу с гидростроительством на Днепре. Многие наблюдения, выводы и воспоминания являются результатом деловых и коллективных обсуждений этих вопросов».

Перед большой водой

Далее – воспоминания участника строительства Кременчугской ГЭС Ивана Федоровича Калинина, записанные в 1975 году (выдержки).

«Сам я по образованию инженер лесного хозяйства. По этой специальности работал около 20 лет. В июне 1948 года Министерством лесного хозяйства УССР был назначен директором Новогеоргиевского лесхоза, где работал до марта 1955 года – до избрания на должность председателя исполкома Новогеоргиевского районного Совета депутатов трудящихся.

Работал в лесхозе, леса которого размещались на территории Новогеоргиевского, Онуфриевского и Чигиринского районов, много приходилось уделять внимания упорядочению лесного хозяйства. С принятием постановления о строительстве ГЭС работу лесхоза пришлось приостановить…

При райисполкоме был создан специальный отдел переселения, в составе которого была образована оценочная комиссия. В ее задачу входил учет всех строений, находящихся в личном пользовании населения, и деревьев на усадьбах граждан.

Для транспортировки стройматериалов, материалов от разборки, имущества переселенцев была организована отдельная автоколонна. Кроме того, украинским правительством было выделено около 100 автомашин для продажи колхозам, которые переселялись.

С целью планомерного выполнения работ по переселению исполкомом райсовета был разработан детальный план. Суть его в общих чертах сводилась к следующему: определить места, где будут строиться новые населенные пункты, а также населенные пункты, которые будут расширяться за счет переселенцев.       

Переселенцы, как правило, строили хорошие дома, много кирпичных и все крытые шифером – это украшало “доприселяемые” села. Кроме этого, строились новые школы-десятилетки – в Андрусовке, Мироновке, Озерах, Павловке. В новых селах все строилось одновременно с застройкой села. Облегчало организацию переселения снабжение переселенцев строительными материалами и транспортом. Получаемые материалы распределялись по колхозам по количеству переселенцев, а городскому населению стройматериалы выделял непосредственно рай­исполком – по мере застройки на новом месте.

Надо сказать, что люди после целого ряда проведенных рай­комом и райисполкомом мероприятий проявили необыкновенную сознательность, организованность, и задача была выполнена успешно. Правда, для этого проводилось много собраний, лекций, бесед, индивидуальных разговоров.

В отдельных селах собрания проводились по три дня. Так было, например, в селе Табурище в 1954 году, когда надо было принять решение об отводе земель их колхоза под гидроузел, промпредприятия, город.

А с решением о переселении села Ревовка возились два года. Райисполком не был согласен с требованиями ревовцев переселить их на место, где они размещены сейчас. Образование села закрывало перспективу развития города. Людям предлагалось переселиться в Новое село (сейчас Подорожное). Сколько ни бились, не могли убедить ревовцев. Они посылали “ходоков” в республиканские, союзные органы и, в конце концов, нас принудили удовлетворить их просьбу.

Особенно трудно было нам, районным начальникам, руководителям, когда строители приняли обязательство построить ГЭС на год раньше срока. Следовательно, сроки переселения сжимались, а практические дела не всегда получались так, как нам того хотелось. Наш “Спецcтройтрест” работы выполнял медленно, так как не хватало людей, материалов, механизмов. Не решался ряд вопросов с переселением производственных объектов: там проект не готов, там нет средств, а там некому переносить…

Хорошо было организовано переселение рыбаков. До переселения центр рыбколхоза был в Новогеоргиевске, рыбаки – члены колхоза проживали там же и в приднепровских селах. При планировании переселения было решено из рыбаков создать отдельное село. Они такую идею восприняли хорошо. Долго искали место, было много вариантов, наконец, остановились на размещении села в непосредственной близости от города.

Еще одно событие мне особенно запомнилось. В год затопления чаши водохранилища облисполком решил на затопляемые плавни вывезти скот колхозов для выпаса. Районы Александрийский, Онуфриевский, Знаменский, Петровский и даже Кировоградский после весеннего паводка вывезли в пойму тысячи голов крупного рогатого скота и овец.

Затопление было назначено на осень, поэтому все лето скот мог выпасаться на приготовляемых для затопления площадях. За пару недель до начала затопления была дана команда вывезти скот. Для контроля была организована бригада, которая имела легковую и грузовую машины-вездеходы, трактор. Ехали мы в зону затопления через Чигирин, так как со стороны Новогеоргиевска уже проехать было нельзя – началось затопление.

Когда прибыли в зону, обнаружили невывезенный скот и овец. Положение создалось чрезвычайное, ведь низинные места уже затоплялись, и некоторые группы скота оставались на островках. Сложность состояла в том, что отдельные табуны скота пастухи побросали. Одну группу пастухов мы встретили на пути в Чигирин. Пришлось припугнуть их и возвратить к своему скоту.

Мы организовали срочную эвакуацию скота. Сами иной раз оказывались отрезанными от суши, но скот спасли. При этом утопили грузовую машину, трактор. Пришлось ехать в Чигирин и брать дополнительные машины, трактора, продовольствие для людей, которые еще оставались со скотом.

В конечном счете с прибытием дополнительных сил весь скот был выгнан, люди все вывезены, потерь не было. Эта работа продолжалась более недели, связи с райцентром у нас не было, и уже был организован поиск вертолетами. Но все завершилось благополучно…»

Оценивать сегодня свидетельства очевидцев уже бессмысленно. Пусть процветают Светловодск и села! Пусть не цветет водохранилище! И как итог – запись из дневника Александра Довженко, датированная 26 октября 1954 года: «Інші греблі? Зокрема, Кременчуцька? Та сама, яка повинна затопити 45 000 домів серця України? Чи потрібна вона? Чи така вже вона необхідна? Для чого вона? Для постачання запорізьких турбін? А може, плюнути нам на ці турбіни, на сії вісім тощих фараонових корів? Чи не надто дорого обійдуться сії запорізькі їхні кіловати? Можливо, ми далі обійдемося невеличкими греблями для підтримання нормального судноплавства і в невеликій мірі для енергії?»…