«После такого хочется жить и служить»

Встретились случайно в одном из кафе города: зашел выпить чашку кофе и просто услышал окончание телефонного разговора словом «плюс». Так обычно заканчивают фразу в рацию, подтверждая прием информации. Подошел, разговорились: Иван Моисеев, служил в первой танковой, воевал недалеко от меня – под Донецком. Был ранен. Это если в двух словах. Но в двух не получилось….

– Иван, как ты попал на фронт?

– Да как и все: был мобилизован в четвертую волну. Я вообще-то работал таксистом, принесли повестку родителям. Думал, в армию не заберут: срочку не служил, двое детей. Зашел в военкомат, прошел медосмотр и на следующий день был в учебке «Десна». Нам тогда говорили, что обучение будет не менее трех месяцев, но через десять дней попал уже в часть. Первая танковая тогда была под Харьковом. В части мы знакомились и ремонтировали танки. Я сначала был механиком, потом оператором орудия назначили. Приходилось даже просить велосипедные ключи у сторожей! И через неделю отправили нас на фронт. Попали под Марьинку. Выгрузили и «тайно» отправили на позицию. В первую ночь все спали внутри танков, костер боялись развести. А мы потом по сепар-ТВ посмотрели, как про нас рассказали: и сколько, и куда, и откуда, и какой дорогой ехали…

– Что запомнилось больше всего с того времени?

– Так, конечно, как подорвался на танке! Мы тогда Марьинку «случайно» освободили. Дело было так: праздновал командир свой день рождения. Все свободные офицеры вечером поехали в ресторан. А тут сепары начали соседей «кошмарить»: грады шли, минометы работали. У ребят потери были. Они по рации на связь выходят и помощи просят, а у нас приказ отдать некому. Жалко же пацанов. Да и в темноте сепарские позиции светятся от выстрелов – четко видно, откуда стреляют. Связались по телефону, и командир дал «добро»: разрешил тремя танками дать залп по координатам. А у нас толковый офицер-корректировщик был: вычислял в уме быстро координаты огня и давал нам. Вот он и скомандовал выйти на позицию десяти танкам и дать два залпа. Дали. Сепары огонь сразу прекратили. Горело и взрывалось там хорошо и долго. Как потом оказалось, они решили, что это мы в атаку пошли, испугались и быстренько отошли из Марьинки. Так мы ее и заняли! А уже на выходе из села танк наш на фугасе подорвался. Гусеницу порвал и замер. А мы только отстрелялись, надо быстро уходить – а никак… Нас оглушило, но все целые. Говорю ребятам: «Давайте в сторону отбежим – сейчас “ответка” будет». Замешкались что-то. Я сначала отбежал, а потом вернулся за автоматом. Его ж нельзя оставлять! Вот в тот момент грады и прилетели. Меня откинуло далеко в сторону, потерял сознание. Как потом оказалось, осколок около виска кожу до кости содрал: все лицо в крови было. Пришел в себя, слышу разговоры рядом. А кто говорит – не знаю. Если наши – хорошо, а если нет… Если говорят, что не страшно на войне, – вранье! Страшно, сердце вылетает на раз. И по разговорам не поймешь: свой – чужой. А у меня позывной был «Кабан», ну, понятное дело, из-за комплекции. Вот и слышу – кто-то меня ногой по ноге стукнул и говорит: «Кабан, ты живой?» Наши! А они сами боялись подойти – может, я уже труп. А потом пришел эвакуатор, зацепили наш танк и меня на него погрузили. Поначалу вроде все в порядке было, только ходить больно. А утром – встать не могу. Медик наш прибежал. Он сам не врач был, а патологоанатом по образованию. Так вот он лучше многих врачей разбирался! Посмотрел мою спину и сразу в госпиталь отправил. Сначала в Курахово, потом в Красноармейск, а уже оттуда вертолетом в Днепр. Нас троих везли: меня, одного с пулевым и парня с раздробленным тазом. Встретили нас красиво: две «скорые», эскорт гаишников. Провезли по Днепру с мигалками! Чувствовал себя каким-то героем. В госпитале волонтеры помогли помыться (я ж стоять почти не мог тогда). Подарили телефон – мой на поле остался. Накормили, приодели – я ж без вещей практически в госпиталь попал. А когда врачи обследовали, то оказалось, что трещина позвонка. Когда взрывом отбросило – тогда и получил. И говорили врачи: спас меня броник – силу взрывной волны принял на себя, а без него бы могло быть и хуже. Ну подлечили меня там, потом побывал я и в нашем госпитале, и в киевском. В нашем – главврач отличный, не помню фамилии, Геннадий Петрович зовут. Отношение к атошникам отличное! Приятно очень! А в Киеве меня в госпитале врачи посмотрели, поохали, но так и не комиссовали. Признали годным к службе, только доктор посоветовал бороник не носить. А как его не носить? Если ты без брони погиб – семье могут и не заплатить компенсацию: не соблюдал правила безопасности.

Дождался я «дембеля», дали мне там наград несколько, грамоты всякие. А я потом подписал еще контракт на полгода с 57-й бригадой. Попал там в инженерные войска. Были под Крымом, строили там линию обороны.

– Как тут жизнь сложилась после войны?

– Я живу (вернее жил!) в двухкомнатной квартире у родителей. Их двое, нас с женой двое и двое сыновей. Квартирка старая, малогабаритная и без балкона. Это бывшее общежитие. Так и ютились. Я в очереди, конечно, стоял, но надежд мало было. Ходил по всяким инстанциям, пока не попал к главе областной администрации Сергею Кузьменко на прием. В очередной раз рассказал свою историю и без надежд на что-либо ушел. Вдруг звонок: позвонил заместитель председателя облсовета Юрий Гугленко. Говорит: «Ищите квартиру. Только покажите нам документы на нее: мы готовы помочь вам». Я бегом кинулся искать хоть какое-то жилье. Нашел полдома рядом с родителями! Дали мне три четверти стоимости. Остальное одолжил у фермера, которому сдал в аренду пай земли. И сегодня переезжаю! Если честно, я не ожидал, чуть не плакал, когда понял, что все получится. После такого еще сильнее хочется жить и служить! А я теперь знаю, что они не мне одному помогли, – спасибо им огромное! Я, кстати, решил вернуться в армию. Вот пока решаю куда: и танкисты звонят каждую неделю – зовут, и в Канатово тоже предлагают служить. Думаю, за месяц все свои проблемы решить тут – и снова в строй вернусь.

Сын старший сильно хочет в кадетский корпус попасть, военным решил быть. Это – его! Ходит на бокс, фигней не занимается. В соревнованиях участвует. Поедет в Кривой Рог этим летом поступать. Есть там Криворожский лицей-интернат с усиленной военно-физической подготовкой в народе называют по старому – суворовское училище. Пусть учится, а я пока за него повоюю!